инопланетяне и кто-то вселился в ее тело!
Я принужденно засмеялась.
— Наверное, ты слишком часто смотришь сериал «Звездный путь».
— Просто я без предубеждения отношусь к подобным вещам, — засмеялась она в ответ. — Было бы хорошо, если бы ты в своем обновленном виде брала с меня пример. Отвечаю на твой вопрос — нет. Ты с ней не знакома. Ее существование — яблоко раздора между нами. Ты этого не одобряешь — вернее, надо сказать: не одобряла.
— Вы давно вместе?
— Года полтора.
— А дети с ней знакомы?
— Издеваешься? Ты бы ее на пушечный выстрел к дому не подпустила.
— Когда я немного освоюсь здесь, мне бы очень хотелось с ней познакомиться. Но сначала я хочу заново познакомиться с тобой.
Мы пошли на кухню, чтобы поставить чайник.
— Чем ты думаешь кормить детей на ужин? — спросила она, пока я наливала кипяток в заварочный чайник.
— Никак не могу привыкнуть к этим бесконечным готовкам и уборкам, — вздохнула я. — Не знаю, как Лор… я все успевала раньше.
Очередной подозрительный взгляд Карен, брошенный на меня, подтвердил, что оговорка не осталась незамеченной.
— В морозилке должны быть сосиски, — сказала она. — Обычно она у тебя битком набита. Я посмотрю?
Мы положили сосиски в микроволновку, чтобы они быстрее разморозились. Дома у меня микроволновки не было, потому что кто-то внушил мне, будто бы все эти загадочные микроволны плохо влияют на еду, и совет Карен мне очень понравился. Когда сосиски разморозились, мы переложили их в духовку, почистили овощи и накрыли стол.
— А Грант будет есть сосиски? — с тревогой спросила я. — Я ни разу ничего не приготовила для бедняги с тех пор, как вернулась из больницы.
— Нашла кого жалеть, — отрезала Карен, бросая картофельные очистки в мусорное ведро. — Это он должен готовить для тебя. Сама же сказала, что доктор велел тебе больше отдыхать.
— Ну да.
— Значит, будет есть сосиски как миленький. А если не нравится — пусть заказывает готовую еду. Его дело.
Я хихикнула.
— Не могу поверить, что мы раньше не ладили. Ты такая… уверенная.
— При моей работе по-другому нельзя. Не могу позволить всяким козлам брать над собой верх.
— А кем ты работаешь?
— Инспектором по надзору за условно осужденными. Ты даже не представляешь, с какой мерзостью приходится сталкиваться каждый день. Кто только не разгуливает по улицам, жуткое дело. И битыми бутылками мне грозили, и материли на чем свет стоит, но я все равно люблю свою работу, Лорен. Я чувствую, что делаю мир лучше.
После ужина дети отправились наверх, чтобы приготовиться ко сну. Я пошла вместе с ними и, по просьбе мальчиков, почитала им сказку. Тоби устроился у меня на коленях, а Тедди осторожно прислонился ко мне, не выпуская из рук мяч. Вспомнив, что это тот самый мяч, из-за которого погибла его мать в ту страшную грозу, я вздрогнула.
Из спальни девочек донесся веселый смех — Карен тоже что-то читала им на ночь. Некоторое время спустя я услышала далекий телефонный звонок. Потом Карен, видимо, сняла трубку, потому что вскоре она появилась в дверях комнаты близнецов.
— Это тебя. Что сказать?
— Спроси, кто звонит, и запиши номер телефона, — шепнула я, боясь разбудить уже дремлющих малышей. — Я перезвоню через десять минут.
Разумеется, ни имя, ни номер телефона ничего для меня не прояснили. Кто же такая Кассандра, думала я, глядя на клочок бумаги. И о чем с ней можно говорить? Вряд ли Грант сообщил о моей амнезии кому-нибудь, кроме членов семьи.
В конце концов я пересилила свою робость и набрала номер. После второго гудка послышался жеманный голос:
— Лорен, дорогая, как ты? Мы слышали, тебя ударило молнией. Это правда?
— Да, так и есть.
— Ты еще собираешься завтра на ланч? Не передумала?
— Сейчас каникулы. Я не могу оставить детей ради ланча.
На другом конце провода повисло молчание, потом Кассандра расхохоталась.
— Раньше такие глупости тебя не волновали. Где их няня?
— Уволилась.
— Какая досада. А твоя сестра, это же она сняла трубку? Ты можешь оставить их с ней?
— Я не хочу их ни с кем оставлять, Кассандра. У детей каникулы, и я хочу провести время с ними.
— Какой кошмар, дорогая. Я слышала, что молния повредила тебе голову, но не подозревала, что ты и вправду свихнулась. — Ее голос понизился на октаву, и она негромко проговорила: — Мне не терпится услышать новости.
— Какие новости?
— Не прикидывайся, дорогая, конечно же, о нем.
Я почувствовала, что начинаю закипать. Кто эта женщина, я понятия не имела, но уже терпеть ее не могла.
— Новостей нет, Кассандра. Мне надо идти. Пока.
Положив трубку, я вдруг увидела, как дрожат руки. Неужели у Лорен действительно был любовник? Вот и дети говорили о каком-то мужчине в парке, Грант изводил меня своими туманными намеками. Оказывается, интрижка Лорен ни для кого не была секретом, и я ужасно разозлилась на нее за то, что она совсем забыла о детях и могла сделать их несчастными.
— Что-то случилось? — раздался за спиной мягкий голос Карен.
Я подскочила от испуга.
— Похоже, у меня был роман, — откровенно ответила я. — Теперь, понятно, почему Грант мне не верит и постоянно требует доказательств любви к нему.
Карен увела меня в гостиную, включила свет и задернула шторы.
— Рассказывай.
— Да нечего особо рассказывать, — сказала я, усевшись рядом с ней на диване. — Эта… моя подруга ждала от меня рассказа о каком-то человеке, вот и все. Еще дети говорили о мужчине в парке, вот я и боюсь, не наделала ли я глупостей.
— Если сама мысль об измене не кажется тебе привлекательной, это уже хорошо. — Карен ласково погладила мою руку. — Пусть прошлое останется в прошлом, теперь все будет по-другому.
— Беда в том, что я не знаю, люблю ли я Гранта, — призналась я. — Не знаю, смогу ли быть ему хорошей женой. А если мы разведемся, что будет с детьми? Они такие чуткие, такие ранимые. Страшно даже представить, какой удар нанесет им наш разрыв.
Карен посмотрела на меня и кивнула.
— Знаешь, ваш брак всегда казался мне ошибкой. Ты была очень инфантильной и даже в двадцать пять лет оставалась избалованной девчонкой. Может, потому что наши родители души в тебе не чаяли. Грант увидел в тебе лишь хрупкость и нежность, он надеялся стать главой в вашем союзе, но твой муж слабый человек. Ты не замечала этого, пока сама не повзрослела. Меня совсем не удивляет, что теперь он вызывает у тебя отторжение.
— Что же мне делать?
