— Гера, я готова. — Лита обняла отца, поцеловала его в небритую щеку. Это было нехарактерно для него. — Что за новости, па?
— Не успел, не ворчи, — рассмеялся Богданов, провожая Литу с Георгием к выходу.
Когда машина Мартова скрылась из виду, Кира Сергеевна отошла от окна.
— Кажется, он действительно любит ее, — тихо сказала она.
— Лите будет с ним хорошо. Раньше она была беззащитной, как тростинка на ветру. Теперь ее опоре можно только позавидовать. Считай, что только сейчас начинается ее жизнь. Пусть возьмет от нее все, что ей нужно. Все, чего она себя лишала.
— Все, чего мы не смогли ей дать, — закусив губу, добавила Кира Сергеевна.
— Не знаю, как ты, а я от нее ничего не припрятал, — попытался пошутить Владимир Петрович, но жена только покачала головой. — Одним словом, я желаю им только счастья.
— А я хочу дождаться внуков, стать бабушкой. Мне не верится, что это когда-нибудь произойдет.
— Не успеешь оглянуться, как твое желание исполнится. Они, по-моему, тоже не намерены долго тянуть с малышом.
— С чего ты взял?
— Георгий сказал, что единственное, чего ему не хватает, — ребенка. Мартов не из тех, кто откладывает свои планы в долгий ящик.
Георгий смотрел на мелькающий за окном пейзаж, чувствуя, что у него горят уши.
— Не иначе как родители продолжают обсуждать свалившегося на их головы чужака. — Лита засмеялась в ответ и вновь отвернулась к окну. Она была менее восторженной, чем до встречи с близкими. — Тебя что-то беспокоит?
— Мы поговорим об этом позднее, хорошо?
— Как считаешь нужным. — Знакомые ворота открылись, пропуская хозяев на дорогу, окаймленную благородными голубыми елями, в сказочную багряно-желтую красоту осенних красок. По озеру плыли упавшие листья, виноград, оплетавший дом, выглядел сиротливо без своего богатого убранства.
Навстречу из дома вышел Пал Палыч в телогрейке, сером берете, с аккуратно подстриженной небольшой бородкой. Старик радушно улыбался. Саша мягко остановил машину. Мартов вышел, подал Лите руку: Вскоре Георгий обнимал своего сторожа.
— У нас тут порядок. Никаких недоразумений не было, с работы не беспокоили, — доложил тот. — Помолодел, Георгий Иванович, выглядишь молодцом, а хозяйка и того краше. Такие нынче редкость. Добро пожаловать, Елена Васильевна второй день на кухне колдует. Игорька в город то за тем, то за другим посылает. Рассеянность, не свойственная ей, говорит только о сильном волнении. Переживает, как и все мы, старается понравиться молодой хозяйке, — разглядывая Литу, отчитался Пал Палыч. Она только засмеялась, протягивая в ответ руку. — Добро пожаловать.
Саша занес сумки в дом. За ним не спеша направились Мартовы. Лита опять почувствовала волнение, хотя это было уже третье посещение дома, хозяйкой которого ей предстояло стать. Первое было мимолетным, по возвращении с моря. Она тогда не нашла в себе сил переступить порог двухэтажного особняка. Второе состоялось во время воскресного обеда, на который Мартов пригласил их после состоявшегося сватовства. Количество комнат в доме казалось Лите невероятным. В особняке насчитывалось четыре спальные комнаты, две комнаты для гостей, столовая, гостиная, библиотека, тренажерный зал, комната Елены Васильевны. На каждом этаже была ванная комната. В то посещение Лита, наконец, оценила по достоинству библиотеку Георгия, здесь было чем восхищаться. Большая светлая комната со стеллажами, уставленными книгами. Хотелось сразу открыть том Фрейда и найти в нем ответы на все вопросы. Еще ей запомнилось шоковое состояние мамы, когда они зашли вместе с Георгием на кухню, где продолжала готовить десерт Стеблова. Размеры кухни и ее оснащенность всякими приборами покорили Киру Сергеевну. Завзятая кулинарка, она только всплеснула руками и воскликнула:
— Какая красота! Меня бы точно из такой кухни не могли выкурить.
Елена Васильевна рассмеялась, ответив на искреннее восхищение:
— Признаться, и мне нравится здесь работать, одно наслаждение.
Лите приходилось несколько усмирять восторги матери, с отцом было спокойнее. Он слушал рассказы Георгия о том, как заниматься на том или ином тренажере. Осведомленность Георгия по части физиологии, строения мышц поразила Литу.
— Послушай, есть на свете какая-нибудь область, не изученная тобой? — не сдержавшись, спросила она.
— Конечно, есть. Это ты, — целуя ее, ответил Мартов.
Теперь он наверняка чувствует себя гордым и счастливым. Держа мужа под руку, Лита вошла вместе с ним в холл. Елена Васильевна с улыбкой встречала их. Боясь ее колючего взгляда, который запомнился Лите, молодая женщина едва нашла в себе силы поднять глаза. Но вместо ожидаемого отчуждения, неприязни увидела прямой, теплый взгляд. Что за превращение? Даже не верилось, что у Стебловой могут быть такие глаза. Вообще она довольно интересная женщина, хорошо сложена, ухоженные пепельные волосы, всегда собранные в низкий узел на затылке, неброский красивый макияж. Интересно, ей ведь, наверное, уже исполнилось пятьдесят, не пугает ли ее мысль об одинокой старости? Странно, что она посвятила себя чужой семье, так и не создав свою. Такую преданность не купишь за деньги. Нужно будет присмотреться к этой женщине. Наверное, ей действительно было трудно свыкнуться с мыслью о новой хозяйке. Но, видимо, сейчас это ей не кажется концом света, по крайней мере, внешне она — сама благожелательность. Мартова тоже приятно порадовали такие перемены. Он решил, что был несправедлив в своих мыслях к Елене Васильевне, нужно будет помягче с нею обращаться. У нее были прекрасные отношения со Светланой, быть может, со временем сложатся не худшие с Литой? Мартов шагнул навстречу Стебловой, сердечно пожал ей руку.
— Добрый день, — улыбнулась Лита и, последовав примеру мужа, пожала ей руку.
— Наверное, вы устали с дороги? — заботливо спросила Елена Васильевна.
— Нет, спасибо. Все было настолько замечательно, как в сказке, — ответила Мартова.
— То ли еще будет, — загадочно сказала Стеблова.
— Саша, ты свободен до завтра, — обратился Георгий к ожидавшему команды юноше. — А нам нужно немного освежиться перед трапезой.
Лита поднялась за мужем на второй этаж, где к их просторной спальне примыкала ванная. За время, проведенное вместе с Мартовым, все эти удобства стали казаться ей чем-то само собой разумеющимся.
— К хорошему быстро привыкаешь, — заметила она, нежась в просторной голубой ванне с гидромассажем. Георгий уже принял душ, побрился и, стоя у огромного овального зеркала, с усмешкой поглядывал на жену. — Зная человеческую натуру, смею предположить, что лишаться такого великолепия очень тяжело, даже катастрофично.
— Тебе это не грозит, милая. Никогда не думай о прошлом, оно ушло безвозвратно, как у тебя, так и у меня. Настала наша светлая полоса, оч-чень широкая.
— Гера, а разве могут безвозвратно уйти из памяти тридцать лет жизни с женщиной, родившей тебе двоих детей? Она поддерживала тебя в разные периоды, когда не было ничего и когда было все. Мои потери просто смешны в сравнении с тем, что должен был чувствовать ты, потеряв спутницу жизни. Пусть даже не было испепеляющей страсти между вами. — Мартов молчал, а Лита, выпуская из ванны воду, завернулась в мягкое розовое полотенце. — Наверное, этот разговор неуместен в день нашего приезда.
— Честно говоря, я не готов снова обсуждать мой первый брак. Хотел бы, чтобы и тебя эта тема перестала волновать.
— Так же как и отсутствие твоих детей на нашей свадьбе?
— Они скоро опомнятся, и все встанет на свои места. Я не хотел показывать, что меня беспокоит их поведение, чтобы не испортить наше путешествие. Надеюсь, ты не станешь меня осуждать за такую позицию? — Георгий вышел из ванной. Вскоре к нему присоединилась Лита.
Она почувствовала себя виноватой. Он старше, мудрее, лучше знает своих детей, в конце концов. И гибель жены для него — глубокая травма, как для любого нормального человека.
— Я вообще не думала давать тебе оценку. Прости, давай оденемся и перекусим хоть чего-нибудь. Я
