— Как твой отец пришел ко мне после праздника? Так?
— Наверное, так! — произнесла Милана. — Но только я замужняя женщина!
Реута улыбнулась кончиками рта.
— Для тинийцев это не имеет никакого значения! — сказала она. — Не забывай, что люди Тин не имеют понятие брака.
— И что это значит? — спросила Милана.
— Это значит то, что любая женщина тинийцев должна иметь второго мужчину для любовных утех, — сообщила Реута.
Милана подскочила на месте, услышав это.
— Я росс, и мне не нужен любовник, мама! — крикнула она. — Это ты, тинийка, и всегда думаешь и поступаешь по своему восприятию! Но тогда скажи мне, почему у тебя никогда не было любовника, когда ты жила с моим отцом?
— Потому, что я приняла синее восприятие жизни моего мужа, Восприятие жизни россов, дочь моя, и жила по их законам, хотя они были мне чужими. А ты, если любишь своего мужа, должна жить по его красным законам, которые чужие для тебя! — объяснила Реута.
— Как? — задохнулась Милана. — Я должна так жить? Я царица Таоросс?
Милана вдруг поняла, что ее мать говорит правду. И эта правда вдруг придавила ее как каменная скала, которую нельзя с себя сбросить.
Реута посмотрела на дочь и мягко спросила:
— Дочка, ты была на празднике Ур-Ана. Скажи мне, как женщина женщине, разве тинийцы были грубы к тебе? Разве они не стремились сделать тебе приятно? Они шли на все, что бы ты ни считала мужчин непривлекательными. Они старались, как могли, что бы ты получила удовольствие. Разве это не так? Тинийцы нежны в любви и свою любовь они выполняют как свой священный долг перед женщиной. Нежность, ласка, нега! Скажи мне, если это не правда!
Милана, стараясь не смотреть на мать, сдержано согласилась:
— Это правда. Ни одного грубого слова, жеста, движения. Я…
Она замолчала, но ее порозовевшие щеки выдали ее.
— Значит я права! — сказала Реута. — Они любили тебя и ты не испытала пренебрежения мужчинами…
— Этих мужчин было восемь, мама!
Реута мечтательно возвела глаза к небу, вспоминая Нептуна. У нее был только один мужчина на этом празднике, который стоил сотни других! Но она, отбросив все свои воспоминания, сказала:
— Кто-то тебе понравился больше, кто-то меньше. Но кто-то понравился?
Милана снова покраснела.
Наконец созналась:
— Один мужчина заставил меня кричать от восторга, когда я была с ним…
— Вот и возьми его в свою свиту, как человека, который будет любить тебя! — предложила Реута.
— Мама, но я замужем! — попыталась сопротивляться Милана. — Мой муж — Великий Альгант Синт и царь Таоросс!
— Для тинийцев это не имеет никакого значения! — повторила Реута. — Кто он?
— Я не знаю, мама!
— Узнай! Как царица Таоросс ты можешь многое! Ты можешь приблизить его себе, сделать Си-лот, назначить на должность… И он всегда будет при тебе! Не простым мужчиной, а верным слугой, который станет выполнять все твои желания! Он будет твоим поклонником и будет обожать тебя! Он будет дарить тебе свою любовь и радоваться, когда ты будешь счастлива от его прикосновений!.. Разве Авийя-Гекуб не писала об этом в своем тайном знании?
Милана посмотрела матери в глаза, сказала:
— Писала. Но откуда знаешь об этом ты? Ты же не мазленс!
Реута посмотрела на дочь и с доброй улыбкой ответила:
— Нет, я не мазленс. Но я женщина, которая знает тайны любви и которой не трудно представить, что испытала в жизни на Таэслис Авийя-Гекуб, пишущая эту книгу. Ничего нового в любви нет! Она может быть отвратной, сильной или звездной! В этом мире Солимос надо жить и любить! Страсть соединения — основа жизни народа Тин, народа красной полосы радуги! Ничего сильнее этого чувства в этой жизни нет! И даже никакая мудрость Авийя-Гекуб не сможет побороть ощущения пары, предающейся любви, возникающие при слиянии двух тел! Ты должна понимать это лучше меня.
Глава 20
«Некая река возникновений и все увлекающий поток —
вот что такое вечность. Чуть только, что-нибудь
появиться, как сейчас и унеслось. На смену ему
всплывает другое, но и оно тоже будет унесено».
Марк Аврелий. Римский император-философ,
Это произошло в конце августа недалеко от города Тарс, в который съехались Ронс и Альганты трех царств и многие тинийские Си-лот.
В своем шатре Милана прилегла на шкурах, чувствуя как ее ноги, уставшие за день, приятно расслабляются. Но не прошло и шестой части часа, как караульный кейтор, доложил ей, что ее ждет за порогом какая-то старая тинийка, не пожелавшая назвать свое имя, но настаивая на встрече с ней.
— Пусть войдет! — разрешила Милана, хотя никого не хотела сейчас видеть. Но она обязана исполнять свой долг перед народом… И привстала, усаживаясь на шкуры. Только это были уже не обычные козьи шкуры, к которым она привыкла с детства, а дорогие, тигровые.
К ней в шатер вошла совершенно седая, морщинистая тинийка в длинном до щиколоток ног черном платье, с красными полосами на поясе и подоле, огляделась и была, видимо, удовлетворена, что кроме них в походном шатре никого нет.
— Соли-соли, моя царица! — произнесла она и низко поклонилась.
— Соли! — ответила Милана, не знавшая, кто стоит перед ней.
— Мое имя Убебкава! — представилась старая женщина, отвешивая еще один поклон.
Милана, услышав это имя, мигом вскочила с сидения и тоже отвесила пришедшей глубокий поклон. Это имя ей было хорошо известно! Эта старая женщина была главой пси-корпуса, основанного когда-то давным-давно носящей темно-красную солнечную корону Великой Альгантессой Авийя-Гекуб.
Этот пси-корпус, основанный исключительно для женщин, нес высшие знания: познавшие учение носили звание мазленс. Более просвещенные именовались монмазленс. Глава объединения называлась Альмаз. Это те самые звездные знания, которые Милана изучала, будучи кейтором. В пси-корпусе было несколько степеней посвящения. Милана сама была мазленс, но имела самый низший сан.
Но пси-корпус был организацией имеющий и другую важнейшую функцию: он защищал женщин от мужских обид. Горе было тому мужчине, который осмелился бы вызвать гнев пси-корпуса!
Женщины замерли, внимательно изучая друг друга. После короткой паузы они, не сговариваясь, снова поклонились друг другу.
— Присядь, Великая Мать! — произнесла Милана.
Убебкава присела на одну из расстеленных вокруг очага тростниковых циновок. Милана села напротив и произнесла:
— Я рада видеть перед собой тебя, Альмаз!
Старая женщина небрежно кивнула на произнесенное Миланой слово и сказала:
