Я остановилась и сказала:
– Бабушка Аня, спасибо вам за все! Возвращайтесь, наверное, тут немного осталось, и я вполне дойду одна.
– А не боязно?
– Ну что вы, бабушка! Я ведь рукопашным боем занимаюсь, – не преминула я похвастать. – Если что – отбиться смогу.
– Ну ладненько, беги!
Вот так влипла!
Сердечно распрощавшись со старушкой, я помахала ей рукой и направилась к монастырю. Баба Аня так и стояла на дорожке, глядя мне вслед, и я заметила блеснувшую слезинку на ее лице.
Мне и самой было жалко расставаться. И почему со мной вечно так выходит!
Еще раз помахав рукой, я обогнула густые заросли и потеряла бабушку из виду. Чтобы четко видеть тропинку и не набрать в сапоги через верх мокрого снега, я включила фонарик.
Еще чуть-чуть, и монастырь. Мне было неловко снова туда проситься, тем более что Евдокия с Раисой уехали. Но ничего другого не оставалось, сейчас подойду, позвоню в звонок…
– Далеко ли собралась, красавица? – раздался вдруг над моим ухом грубоватый женский голос.
Я резко отпрянула, готовясь в случае необходимости дать отпор, посветила прямо перед собой и увидела стоявшую у тропинки девицу, высокую и полную, на пару лет меня старше. Лицо ее я успела осветить лишь мельком и тут же отвела фонарик, потому что таких уродин мне еще видать не приходилось. Фу-ты, аж жутко стало! Но, наверное, ядерная война все же страшнее. Хотя не уверена.
Так, и чего она ко мне прицепилась, угрожает, что ли? Тоже мне, рэкет с большой дороги! Да чтобы я не справилась с какой-то неуклюжей толстухой!..
– Иду, куда мне надо, – ответила я на вопрос, не зная, как назвать ее в ответ. Каким-нибудь подходящим и правдивым словцом – будет оскорбительно, а красавицей – это уже прямое издевательство. Хотела сказать что-то нейтральное, и сама для себя неожиданно ляпнула: – …на любителя.
Сообразив, какую чушь сморозила, я прыснула, а потом и вовсе захохотала, не в силах сдержаться.
Но дальше все произошло мгновенно. Девица выкрикнула какое-то короткое и непонятное слово, и в тот же миг как из-под земли выросли двое парней и крепко схватили меня за руки. Фонарик упал в снег и погас. Привычным приемом я хотела высвободить руки, но впервые потерпела неудачу – их словно зажали в каменные тиски. Вот это силища, ни в жизнь бы не поверила, что такая вообще бывает!
Я безуспешно пыталась освободиться, нанесла несколько ударов ногами, каждый раз попадая в цель, но эффекта это не возымело, словно это были не люди, а каменные статуи. Зато ответный удар по голове на миг лишил меня сознания. Перед глазами все поплыло, стало очень больно, и я потеряла всякие силы, чтобы сопротивляться, и упала бы, если бы меня не держали за руки…
– Ника! Пустите ее! Что вы делаете?! – словно издалека донесся голос бабы Ани. – Это моя правнучка, она ничего не знает! Отпустите ее!
– Гуляй, бабуся! – ответила девица с внешностью ядерной войны. – Знаем мы твои сказочки!
– А что ж твоя внучка по ночам тут бегает? Подозри-ительно это! – добавил другой голос, принадлежавший одному из державших меня парней.
Баба Аня еще что-то кричала сквозь слезы, попыталась подойти ко мне, но ее оттеснила толстуха, а потом меня куда-то повели. Я медленно приходила в себя. Убедившись в том, что вырываться бесполезно, я решила поберечь силы для более удобного случая.
Мелькнули, отдаляясь, купола монастыря, делался все тише плач бабушки Ани, а впереди лежала кромешная тьма.
Вот это влипла! Вот до чего доводят хвастовство и самонадеянность, грустно подумала я. Нужно было бежать сразу, а не болтать, ведь предупреждали же меня, насколько здесь опасно! Что теперь будет и что мне делать? Впрочем, делать я сейчас все равно ничего не могу, а о самом худшем лучше пока не думать. Раз меня не убили на месте, значит, не все так плохо и есть шанс вырваться. Единственное, что мне остается – это ни в коем случае не унижаться и не показывать страха. Так мне мама твердила с детства, и я уже успела убедиться – она была права.
– Кто вы такие? – воскликнула я, отдышавшись. – Чего вам надо?
Мой вопрос банально проигнорировали. Так, на маньяков они вроде не похожи, но вот силу имеют просто нечеловеческую! Наверное, права была баба Аня.
А может быть, предпринять что-нибудь такое, что отвлекло бы их внимание и заставило ослабить хватку? Но что? Над этим стоит подумать.
Двое так и держали меня за руки, а шаги «ядерной войны» слышались позади. Я запоздало припомнила, что это она ударила меня по голове. Должно быть, мстила за насмешки… Страшилище ходячее, наверное, она нарочно вышла первой, чтобы я при виде ее милого личика в обморок упала от страха, думала я со злостью. Врезать я ей не могу, но кое-что в моих силах…
Я ухитрилась оглянуться, увидела, что она и правда идет позади, и хихикнула. Спустя минуту снова оглянулась и снова засмеялась. Мои конвоиры тоже оглянулись, но ничего смешного не увидели. Один пожал плечами, а второй несколько удивленно покосился на меня, решив, наверно, что я от удара по голове тронулась умом. Однако хватку ослаблять не спешили.
Тогда я снова оглянулась и еле слышно пояснила:
– Ох и красавица!
И засмеялась. Понимаю, что рисковала снова получить по голове, но жажда мести была сильнее. Однако парни, похоже, теплых чувств к девице не питали, и заулыбались. Спустя минуты три я снова рискнула. Оглянулась и прошептала:
– Фу такой быть!
Теперь они заулыбались еще сильнее и следующие пять минут то и дело на меня косились. Я решила оправдать их чаяния, обернулась и уже громче сказала:
– Ядерная война началась, что ли?
Тот, что шел справа, захохотал во всю глотку. Левый же коротко хмыкнул, после чего строго глянул на приятеля и на меня:
– Попридержала бы ты язычок за зубами.
Шестым чувством я поняла, что этому совету лучше последовать. Тем более что держали они меня по- прежнему крепко.
Я думала, что меня поведут обратно той же дорогой, но нет. Мы свернули куда-то в сторону, сделали немалый крюк и вошли в деревню совсем с другой стороны. Припомнилось, как я еще совсем недавно становилась на цыпочки, пытаясь разглядеть, где же здесь живут главные злодеи, и вот, пожалуйста, – мое любопытство было удовлетворено. На самом краю деревни я увидела старый, вросший в землю дом – нет, настоящий домище, если учитывать его длину и ширину, закрыв при этом глаза на высоту. Но в целом создавалось такое же гнетущее впечатление, как и при виде дома Куцых. Если он и внутри такой же… Страх, с которым я до сих пор успешно боролась, нахлынул с новой силой.
Точно. Низкая деревянная дверь находилась на три ступеньки ниже уровня земли, а маленькие подслеповатые окна были наглухо закрыты даже не шторами, а плотными деревянными ставнями, которые, похоже, не открывали уже лет триста. Меня ввели в просторные деревянные сени, заперли дверь изнутри на ключ и лишь после этого отпустили мои несчастные руки. Первым делом я схватилась за голову. Шишка оказалась порядочная, и прикосновение причинило новую боль. Я заметила на лице «ядерной войны» злорадную ухмылку. Да уж, при свете лампочки она оказалась еще страшнее – нос картошкой, губищи как вареники, темные густые усики, а фигура подобна шкафу. Я смерила ее взглядом и тоже ухмыльнулась: шишка-то моя пройдет, а ты, красотка, такой и останешься!
Она поняла все правильно, побагровела, раскрыла было рот, но тут из глубины дома появилась другая, еще более примечательная особа. Она годилась «ядерной войне» в матери и имела такую же шкафоподобную фигуру, но в лице читалось больше интеллекта. Она с плохо скрытой злобой окинула меня хмурым взглядом, потом повернулась к моим «провожатым», которые вытянулись перед ней едва ли не по стойке смирно:
– Поймали-таки. Молодцы, постарались. Ступайте.
Возникла мысль, что сейчас они козырнут и строевым шагом куда-нибудь помаршируют, но они вместо
