Капитализм: Незнакомый идеал

это психолог и социолог Эрих Фромм. Поэтому давайте рассмотрим взгляд Фромма на человека и его теорию отчуждения несколько подробнее.

Человек, заявляет Эрих Фромм, - это «причуда Вселенной».

Эта тема - наиболее важная и центральная во всех его произведениях: человек принципиально отличается от всех прочих видов животных, он «обособлен» и «отчужден» от природы, он поражен чувством «изоляции» и «заброшенности» - в процессе эволюции он расстался с безмятежным спокойствием, свойственным прочим организмам, он лишился «дочеловеческой гармонии» с природой, которой наслаждается любой зверь, птица или червяк. Источник его проклятия - в том, что он обладает разумом.

«Самосознание, разум и воображение, - пишет Фромм в 'Человеке для самого себя'[42], - разрушили 'гармонию', свойственную животному существованию. Их появление превратило человека в аномалию, в причуду Вселенной». Человек не может жить так, как живет животное: он не обладает возможностями для того, чтобы автоматически и не задумываясь, приспосабливаться к среде. Животное слепо «следует образцу, заданному родом», его поведение предопределено биологически и стереотипно, оно «или приспосабливается, или гибнет», но оно не должно решать проблему выживания, оно не сознает проблему жизни и смерти. Человек - должен и сознает; в этом его трагедия. «Разум, счастливый дар человека - и его проклятие…»

В книге «Искусство любить»[43] он пишет так:

«Что действительно существенно в жизни человека, так это то, что он вышел из животного царства, из сферы инстинктивной адаптации, переступил пределы природы. И все же, однажды оторвавшись от нее, он не может вернуться к ней; однажды он был изгнан из рая - состояния первоначального единства с природой - и ангел с огненным мечом преградит ему путь, если б он захотел вернуться».

По словам Фромма, то, что человеческая способность мыслить лишает его «рая», отчуждает и обособляет его от природы, ясно проявляется в «экзистенциальных дихотомиях», с которыми разум заставляет его сталкиваться, - в «противоречиях», заложенных в самой жизни. Что же это за трагические «дихотомии»? Центральными и основными Фромм считает три. Человеческий разум позволяет его носителю «предвидеть свой собственный конец: смерть», но при этом его «тело заставляет его хотеть жить». В природе человека кроется неисчислимое множество возможностей, однако «короткая протяженность жизни человека не допускает полной их реализации даже при самых благоприятных обстоятельствах». Человек «одинок, когда ему предстоит что-то оценить или принять какие-то решения самостоятельно, силой своего разума», и в то же время «он не может перенести одиночества, обособленности от ближних».

Эти «противоречия», говорит Фромм, составляют дилемму «человеческой ситуации» - противоречия, с которыми человек вынужден бороться, но которые он никогда не сможет разрешить или отменить и которые отчуждают человека от себя самого, от других людей и от природы.

Если логика вышеизложенного кажется вам не слишком ясной, поверьте, что причина этого - не в краткости моего изложения. Она кроется в полной произвольности манеры изложения идей Фромма; он пишет не как ученый, а как жрец, который не обязан предъявлять кому-то какие-то доказательства или обоснования.

Совершенно понятно, что человек обладает фундаментальным отличием от всех прочих живых существ благодаря наличию у него способности мыслить. Верно, что для человека выживание - и проблема, требующая решения при помощи разума. Верно, что ни один человек не способен прожить столько, чтобы исчерпать все возможности, которые у него есть. Верно и то, что каждый человек одинок, отделен от других и уникален. Как и то, что мышление требует независимости. Все это факты, составляющие триумф человеческого бытия. Почему же именно их Фромм наделяет рангом ужасающего космического парадокса и видит в них свидетельство монументальной трагедии человека?

Да, есть люди, которых возмущает, что ответственность за свою жизнь несут они сами и что задача их разума - выяснить, как справиться с ней. Немало подобных людей - людей, предпочитающих животное существование, - можно (или можно было) обнаружить спящими на скамейках в любом общественном парке; их принято называть бродягами. Есть люди, для которых думать - ненормально и ненатурально. Их немало в сумасшедших домах - там они называются идиотами. Есть люди, которые постоянно переживают близость смерти; люди, которые обижаются на то, что никак не удается быть одновременно пианистом-виртуозом, воротилой бизнеса, строителем железных дорог, игроком в бейсбол и аквалангистом-профессионалом; люди, для которых их бытие как отдельных, независимых существ, кажется невыносимой мукой. Таких много в приемных у психотерапевтов; их обычно называют невротиками. Но зачем Фромму понадобилось представлять бродяг, идиотов и невротиков как символ человечества, как общий образ человека и почему он решил, что именно их состояние - это то, с чего должен начинать каждый, то, откуда он должен с усилием стремиться вверх?

Фромм нам этого никак не объясняет. Нигде в его работах невозможно обнаружить логической связи между фактами, которые он рассматривает, и выводами, которые он делает.

Если мы не хотим считать его выводы случайными - или даже, скажем прямо, мистическими откровениями, - то мы должны думать, что он не утруждает себя обоснованием своей позиции потому, что считает эти выводы самодостаточными, неопровержимо подтверждающимися теми фактами, что он приводит, легко доступными наблюдению и анализу каждого. Но если, по его мнению, каждому очевидно, через самостоятельный анализ, что факты, которые он приводит, представляют собой мучительную проблему для человека, самый лучший ответ, который можно на это дать: «Говори за себя, брат!»

Разум, настаивает Фромм, и самосознание, которое возможно благодаря разуму, превращает «отчужденное, разобщенное с другими существование» человека в «невыносимую тюрьму» - и человек «стал бы безумным, если бы не мог освободиться из этой тюрьмы, покинуть ее, объединившись в той или иной форме с людьми, с окружающим миром».

Следующий абзац - типичный пример того, что Фромм считает объяснением:

«Переживание отделенности рождает тревогу, оно является источником всякой тревоги. Быть отделенным значит быть отторгнутым, не имея никакой возможности употребить свои человеческие силы. Быть отделенным значит быть беспомощным, неспособным активно владеть миром - вещами и людьми, это значит, что мир может наступать на меня, а я при этом неспособен противостоять ему. Таким образом, отделенность - это источник напряженной тревоги. Кроме того, она рождает стыд и чувство вины. Это переживание вины и стыда в связи с отделенностью выражено в библейском рассказе об Адаме и Еве. После того, как Адам и Ева вкусили от древа познания добра и зла, после того, как они ослушались… после того, как они стали людьми, высвободившись из первоначальной животной гармонии с природой, т.е. после их рождения в качестве человеческих существ, - они увидели, что 'они нагие, и устыдились'. Должны ли мы предположить, что миф, такой древний и простой, как этот, несет в себе стыдливую мораль, свойственную девятнадцатому веку, и что самая главная вещь, которую эта история желает нам сообщить, состоит в том, что они пришли в смущение, увидев, что их половые органы открыты посторонним взглядам? Едва ли это так. Понимая эту историю в викторианском духе, мы утратим главную ее мысль, которая, как нам кажется, состоит в следующем: после того, как мужчина и женщина начали осознавать самих себя и друг друга, они осознали свою отдельность и свое различие из-за принадлежности к разным полам. Но как только они поняли свою отдельность, они стали чужими друг другу, потому что еще не научились любить друг друга (что вполне понятно хотя бы из того, что Адам защищал себя, обвиняя Еву, вместо того, чтобы пытаться защитить ее). Осознание человеческой отдельности без воссоединения в любви - это источник стыда и в то же время это источник вины и тревоги».

Все общественные системы, все культуры, все религиозные и философские учения, весь прогресс, утверждает Фромм, движутся человеческой потребностью избежать ужасающего чувства беспомощности и одиночества, к которому он приговорен своим разумом.

«Необходимость вновь и вновь разрешать противоречия своего существования, находить все более высокие формы единства с природой, своими собратьями и самим собой - вот источник всех душевных сил, движущих человеком…»