Насколько мне известно, мистер Гринспен не намерен заниматься политикой. Он работает на президента Никсона за номинальный «один доллар в год», т.е. как волонтер. У него есть собственный бизнес, и возможность работы в Вашингтоне он не рассматривает. Во время избирательной кампании он был ведущим консультантом Никсона по экономическим вопросам, и недавно его назначили представителем Никсона в комиссии, изучающей подготовленный Джонсоном бюджет. Вот и все, что мне известно о его планах. Разумеется, то, что экономическим советником президента, хотя бы временным, стал объективист, - прекрасно и для страны, и для президента Никсона [FHF 68].
Не знаю. Пять лет назад он и думать не стал бы о работе в Вашингтоне. Он не интересовался политикой. Он принял приглашение президента, потому что ситуация сложилась отчаянная, в надежде, что сумеет убедить честных людей в Вашингтоне. Никто не в силах предсказать, чего сможет добиться тот или иной человек, особенно в политике. Одиночка вроде Рорка[13] против совета частных лиц имеет больше шансов на успех, поскольку если он не согласен с одним советом, то может обратиться к десяти другим или к отдельным клиентам. Но в сегодняшнем Вашингтоне… Сомневаюсь, что разумные и достойные люди - а такие есть, особенно среди экономистов, - могут там хоть чего-то добиться. Руководство корпораций не пишет законов, их пишет конгресс. Конгресс боится избирателей, так что опосредованное воздействие общественного мнения на него возможно. Но чего бы ни добился Гринспен в какой угодно сфере, какое бы бедствие ни ослабил, все это сбережет наше время, а возможно, и жизнь. Я надеюсь на это [FHF 74].
Думаю, в этой школе сказано много справедливого о капитализме, приведено много убедительных аргументов - особенно фон Мизесом[14]. Но, конечно, я не могу согласиться со всеми деталями, особенно с якобы наличествующими философскими предпосылками. На самом деле их и в помине нет. Они пытаются - в особенности Мизес - подменить философию экономикой. Но это невозможно [FHF 77].
Я потратила на нее пять минут. Мне этого хватило, поскольку воззрения Фридмана я хорошо знаю. Он не сторонник капитализма, а жалкий эклектик. Он - враг объективизма, и вот его убеждение - я привнесла мораль в экономику, которая, по его мнению, должна быть аморальной. Мне не особенно нравится, что показывает общественное телевидение, но у них есть программы и получше «Свободы выбирать», например цирк [ОС 80].
Любой, кто делает подобные апокалипсические предсказания, не вполне честен. Предсказать такое развитие событий невозможно. Перед Второй мировой войной я познакомилась с одной женщиной, опасавшейся, что в военное время в городах начнется голод. У нее был дом в сельской местности, она любила его, но решила, что он расположен слишком близко к Нью-Йорку. Она его продала и из-за этого чувствовала себя глубоко несчастной. Она не была трусливой или невежественной - просто пессимисткой. Глупо планировать жизнь в расчете на непредвиденное бедствие. Если начнется атомная война, вы вряд ли выживете, куда бы ни переехали. Разве что поселитесь в пещере, но выживание не гарантировано и там. Есть вещи, к которым невозможно подготовиться. Глупо всегда быть чересчур оптимистичным - рассчитывать, что все и всегда будет идти хорошо. Так вы рискуете набить шишек. Но не менее плохо (если не хуже) всегда готовиться к худшему. Таким образом вы сами на себя навлекаете несчастья. Наблюдайте за окружающим миром и действуйте на основании фактов, если вы вообще можете что-то предвидеть. Но не надо говорить об апокалипсисе, это не имеет смысла [ОС 80].
Закон, преступление и наказание
Общее право приносит ту же пользу, что когда-то приносили знахари.
Поддержанием определенного уровня последовательности, а соответственно, и стабильности в применении законов государства.
Но если возник неудачный прецедент или принят несостоятельный закон, этичным будет - особенно со стороны Верховного суда - его отменить. Судьи не всеведущи [FHF 73].
Знаете ли вы решение проблемы преступности? Нет. Я слишком увлечена преступлениями иного рода и более масштабного характера - преступлениями в сфере философии. В определенном смысле эти преступления лежат в основе тех, которыми занимается полиция. Можно проследить их корни в философии культуры. Но по большей части они являются собственным выбором индивида. Я, впрочем, не специалист по таким преступлениям - если что и знаю, так только из телепрограмм [FHF 67].
Если предполагаемые похитители дали ей заряженное оружие, не пытайтесь меня убедить, что ее к этому принудили. Если они ее принуждали и были настолько безумны, чтобы дать ей заряженный пистолет, значит, она могла найти способ добраться до полицейского. Например, изобразила обморок и упала. Она ведь находилась не во вражеском окружении, а в цивилизованном обществе. Если у нее была возможность спастись, не говорите мне - к сожалению, вы можете сказать это калифорнийским присяжным, - будто она была вынуждена действовать по принуждению. Опять же, если она действовала по принуждению, почему она 42 раза воспользовалась пятой поправкой[16]? Уже одно это показывает, что она такое [FHF 76].
Моральное оправдание тюремного заключения состоит в том, что, если человек совершил
