Например, Южная Африка - отчасти фашистское государство, и либералы не хотят, чтобы Соединенные Штаты поддерживали с ним отношения. Фактически же они жаждут объявления войны.
Но либералы верят, что хорош
Широкомасштабная дезорганизация общественных собраний началась со съезда Демократической партии в Чикаго в 1968 г. Пока шел съезд, кучка людей что-то там скандировала за стенами, но те и другие не переходили к прямым столкновениям. А вот на съезде Республиканской партии начался сущий ад. Почему? После выборов самым первым значимым общественным собранием стал «Завтрак мира», в котором участвовали конгрессмены, придерживающиеся левых взглядов (Фулбрайт, Макговерн и Джавитс). Почему бастующие студенты набросились на них, а не на республиканцев? По тем же причинам, по которым Форман[32] и его «Черный совет» предъявляют требования религиозным организациям, а не потомкам южан-рабовладельцев? Было бы нетрудно их найти и выставить требования им. Почему они этого не сделали? Потому что пошли против религии - вот ответ.
Новые левые извлекают выгоду - это логично и справедливо - из тех, кто разделяет их фундаментальные убеждения. У них нет ничего общего с правыми. Фактически отсутствует предпосылка, на которую можно было сослаться, нет и чувства вины, которое можно внушать. Рядовые республиканцы могут чувствовать себя немного виноватыми - «раз есть такие бедняки, то любой, у кого найдется две рубашки, должен чувствовать себя виноватым». Но это совершенно несопоставимо с виной, которую они могут внушить, если столкнут религиозных лидеров и либералов из конгресса, продвигавших все мыслимые теории, которые активисты пытаются воплотить на практике (включая применение силы, разве что не такое жестокое и не такое открытое). Они не предъявляют южанам обвинений в прошлых грехах, но обвиняют их в том, что вытекает из их нынешних альтруистических и коллективистских убеждений.
Например, если религия учит, что все мы должны поддерживать братьев своих, то любые «братья», более бедные, чем остальные, получают право чего-то требовать от других. На последних накладывается моральный долг удовлетворять требования таких людей. Когда мы с Фрэнком [О'Коннором, ее мужем] впервые услышали о выходке Формана, он заметил: «Форман логически прав в своем отношении к религиозным фанатикам. Братья просили именно этого». Либералы и религиозные фанатики
Если бы я писала статью об этих инцидентах, то назвала бы ее «Власть идей» и посвятила консерваторам. Есть крупные бизнесмены, до сих пор считающие, что идеи не важны, а значение имеет только практическая деятельность. Но чернокожие бунтари - осознают они это или нет -
Фулбрайт, Джавитс, Макговерн и прочие узаконили действия студентов-активистов и воинствующих чернокожих и подвели под них базовые предпосылки. Активисты восприняли все буквально и стали действовать соответственно. Обратите внимание на лицемерие одной из жалоб новых левых: они разделяют идеи левого крыла правящих кругов более глубоко, чем любой либеральный конгрессмен во власти. В интеллектуальном плане это марионетки истеблишмента. Они требуют, только чтобы власть поступала так, как говорит. И если альтруистские и коллективистские предпосылки либералов правильны, тогда Форман и воинствующие студенты тоже
К слову, вот еще одно лицемерие либералов: они хотят применять силу, но легально и по- джентльменски - так, чтобы никто об этом не знал. Они хотят быть цивилизованными элитарными защитниками простого человека, который без них беспомощен. Поэтому их так шокируют все эти беснующиеся дикари, жаждущие власти. И они никогда не признают, что создали этих дикарей сами. Их принципы обратились против них самих. В новых левых либералы видят собственное отражение. Новые левые - это чудовище Франкенштейна: адекватное воплощение каждого фундаментального принципа, которого они придерживаются, упорно отказываясь признать его открыто и последовательно. Вот почему либералы так беспомощны [NFW 69].
Да, охотно (хотя и без радости). То, за что выступает Гэлбрейт, - по существу и духу средневековый феодализм. Он обходит полнейшим молчанием вопрос прав (включая право на собственность), словно их никогда не существовало. Он спрашивает, почему частные лица могут тратить свои деньги, как им хочется, не приводя рациональных обоснований своих трат, в то время как всякий раз, когда правительство хочет потратить деньги, оно вынуждено объяснять, на что именно они пойдут. И он утверждает, что каждый человек должен отдавать правительству некий процент своего дохода и ни о чем не спрашивать. А правительство станет тратить эти деньги, как ему заблагорассудится, лишь бы только в бюджетной сфере. Что еще он предлагает? Чтобы мы оправдали социалиста за то, что он отнимает наши деньги и захватывает все больше власти. Его крайне тревожит состояние наших парков; он возмущенно - и очень многословно - пишет о кадиллаках и других роскошествах американцев, которые тем не менее отправляются в загрязненные парки. Так что деньги у вас отнимут, потому что Гэлбрейт считает, что вам нужно больше парков.
Дальше. Гэлбрейт говорит, что, если кто-то хочет купить второй автомобиль, он должен доказать государству, что нуждается в нем. Иными словами, человек, заработавший деньги, не имеет прав на эти деньги, он должен спрашивать у Гэлбрейта или у государства разрешения их потратить. А правительство, которое живет на наши налоги, не должно отчитываться в том, как оно тратит наши деньги, не должно даже советоваться с так называемой бюджетной сферой. Правительство просто решает, что нам нужны парки и школы. (Школы - обычное оправдание, которое приводят либералы.) Гэлбрейт пишет, что состояние наших школ неудовлетворительно, поэтому у нас должно быть меньше кадиллаков.
Конечно, дело не в том, что надо давать больше денег правительству, а в том, чтобы забрать школы, общественные дороги, почту и все экономические вопросы из его рук. Если парки, школы и все прочее, чем занимается государство, действительно находятся в таком плачевном состоянии, как утверждает Гэлбрейт, то верните их частным предпринимателям и ими будут управлять как следует. Но правильный (хотя и отчасти юмористический) ответ Гэлбрейту - если все, кому это по карману, купят себе по шикарному бордовому кадиллаку (или возьмут напрокат на худой конец) и проедутся на них, демонстрируя Гэлбрейту, что это
«Общество изобилия» - одна из самых скандальных книг, когда-либо выходивших в свет. Написать такую книгу - его право. Настораживает тот факт, что он не подвергается интеллектуальному остракизму, а вместо этого удостаивается должности в государственном аппарате (к счастью, в Индии) [PVA 61].
Это просто смешно. Мне, конечно, не нравится ни то ни другое. В Prime Time Saturday[33] Тома Снайдера был отличный сюжет о Фонде и ее муже [в то время им был Том Хейден] - как они едут через всю страну, охаивая атомную энергию и еще много всего, например
