Мы проехали сквозь рощу, а когда лошади решили напиться из ручья, Билл хотел вроде бы что-то сказать.
Небо отражалось в воде, облака подпрыгивали на перекатных камушках.
— Сомневаюсь я, что он останется здесь до пятницы, Джек.
Я кивнул.
— Да и с девушкой там непорядок, — сказал Билли. — Мне кажется, она попала в беду. Я должен её выручить.
Мустанг Билла откровенно заржал.
Я тоже подумал, что с девушкой-то как раз полный порядок.
— Конечно, конечно, — подтвердил я. — Только, Билл… Тебе лучше о ней не мечтать. Она, по меньшей мере, принцесса или, того выше, дрессировщица зверей в цирке. Ты ей не ровня, Билл.
— Человек всегда влюбляется самой верхушкой своей души, — Он вздохнул. — Так высоко, что может и не дотянется.
Камушки в ручье притёрлись друг к другу, заставляли воду звенеть.
— Ладно, Билл.
Я развернул гнедого, и мы прогалопировали обратно, до рощи, а когда поравнялись с деревьями, я прихватил под уздцы коня Билла и свернул вправо.
Теперь мы могли видеть шатёр, скрываясь за ветвями.
Сходни у него кто-то невидимый втянул внутрь, а на месте входа образовалась ровная поверхность. Потом весь шатёр покачнулся и поднялся вверх, футов на двадцать. Повисел и стал подниматься всё выше и выше в воздух.
— Это колдовство, Джек, — Билл задрал голову.
Я протёр глаза.
— Если только это не от выпивки.
Облака выстроились в небе, как скалы. Серебристый шатёр блеснул и скрылся между ними.
— Ну, вот и всё — вздохнул Билл.
Ветер пошевелил ветви деревьев, как будто поворошил волосы непослушным мальчишкам и ушёл на северо-запад.
— Могу я спросить, Билл, какие мысли у тебя под шляпой по этому поводу?
Билли пожал плечами.
— Индейцы называют облака всадниками в небе. Там свои пастбища и своя жизнь.
— Если верить индейцам, можно далеко зайти.
Мустанг кивнул, как бы подтверждая коварство индейцев, и лягнул моего гнедого. Тот взбрыкнул и полез кусаться, только держи поводья. Биллу пришлось его пнуть.
— Я говорил, что у меня бабушка валлийка? — Билл с трудом вырвал свой сапог из пасти моего гнедого. — Она рассказывала про подобных тварей. Она называла их гоблинами. И они не были добрыми.
— Правильно, Билл, вредные твари, вроде твоего мустанга, и не могут называться лошадьми.
— Я про мистера Смита. Гоблины, они вроде колдунов и могут всякие чудеса творить, на манер этого летающего шатра.
— Понятно, Билл.
— А ещё у меня был дед ирландец, говорят, он однажды вздул баньши, когда тот мешал ему спать своими воплями.
— Конечно, Билл, ты бы тоже вздул этого гоблина, если б он мешал тебе спать воплями.
Билл вздохнул.
— К сожалению, он не вернётся. Его следы в облаках.
— К сожалению, вернётся.
Билл повернулся в седле.
— С чего это ты взял, Джек?
Я пронаблюдал, как челюсти Билла превращают роскошную сигару в кусок жевательного табака, и решил, что тянуть не стоит.
— Я не случайно запустил штучку про Джесси Джеймса.
— Ну и что, Джек, какое ему дело до местных придурков?
— А какое дело ему до антилоп, однорогих лошадей и джинсов? Он собиратель диковин. То, что для нас обычная вещь, в других землях — диковина.
— Думаешь, ему нужен скальп Джесси Джеймса?
— Да он разберёт его на сувениры.
— Хотелось бы, чтоб ты оказался прав.
— Держу пари. Вчера я видел в баре Розуэлла одного из парней Джеймса. Похоже, он заслал разведчика пронюхать, чем можно поживиться. В Розуэлле железнодорожная станция, ковбои перегоняют сюда скот на продажу и здесь же грузят в вагоны. Поэтому в городке два банка, Билл. Джеймс наверняка совершит налёт.
— На который из них?
— Какая разница? Главное, что Мистер Смит попробует встретить его и поторговать.
В Кларксдейле всё оставалось по-прежнему, будто мы с Биллом и не уезжали. На пустынной улице Роджер устало пинал Тэрнера, раскинувшегося в корыте для питья лошадей.
Я отворил ногой дверь конторы шерифа. Не то, чтобы у меня руки заняты, просто чтоб не дать парню зазнаваться.
— Привет, Боб, где цветной календарь за этот год?
— Обрати внимание, — шериф кивнул на плакат. — Гвоздь сезона, Джесси Джеймс.
— А у тебя не найдётся чего подешевле? Долларов на пятьсот?
— Ума не приложу, — Боб шлёпнул на стол пачку портретов, под каждым из которых была цена за голову. Я пролистал их все, но Зеленокожего здесь не было.
Когда мы въехали в Розуэлл, улицы городка были пустынны. Джесси развлекался, как умел — палил с двух рук по банкам. Джесси любил палить по банкам. Единственно, что он не любил, так это палить по пустым банкам. А поскольку в городке было два банка и они пока еще не были пусты, он палил по ним. Это занятие должно было дать ему прибыли на несколько тысяч долларов. Лошадь под ним нервничала от выстрелов и кружилась на месте.
Мы укрылись за углом салуна.
— Видал зелёную скатку поперек его седла?
— Да, и мне показалось, что из неё торчали рожки.
— Значит, гоблин попался. Есть план?
— Не думаю, что нам следует вмешиваться в кредитно-финансовые отношения. Право, слово, не думаю, Билл, — я прихватил под уздцы мустанга Билла. — Встретим их на обратной дороге.
— На обратной дороге?
— Дорога отсюда одна — такая, где они смогут напоить лошадей. Встретим на водопое.
Джесси Джеймс мчался со стороны Розуэлла с такой прытью, что лошадь, зажатая между его ног, еле за ним поспевала. С ним было еще пять всадников и две сменные лошади, но Джеймс опережал их всех на целый корпус.
Само собой, он увидел меня ещё издали, но прыти не поубавил, а круто осадил коня, не доезжая футов двадцати.
— Привет, Джек, — сказал Джесси и смерил меня взглядом. Если кто заглядывал в дуло кольта, тот имеет представление о зрачке Джесси. — Собрался сделать на мне бизнес?
— Привет, — ответил я, — И в мыслях не было. Твоим лошадям понадобится водопой, а я, наверное, мешаю, Джесс, стою на дороге. Но ты ведь можешь поехать и в объезд, не правда ли, хотя это крюк с
