Билл тоже выглядел смущенным. Девушка не выглядела смущённой. Красивая, светлые волосы распущенны по плечам, мягкий выговор.
Одно мне в ней показалось странным: жестко поджатые губы.
И тут рогатый конь оскалил зубы и раздался приятный баритон:
Я посмотрел на девушку, губы у нее по-прежнему были плотно сжаты. Здорово! Я видел такое на представлении цирка в Омахе, — говорящая лошадь! На самом-то деле говорил за неё один человек, не раскрывая рта, это называется чревовещание.
— Я вернусь за вами ровно через год, если вы передумаете, — повторил баритон.
Я посмотрел на мистера Смита, но тот сам стоял, выпучив и блеклые глазищи.
— Не туда смотрите. Поверните головы налево.
Я взглянул влево, но кроме рогоносца там никого не было.
— Это я.
Чревовещатель, наверное, этот мистер Смит!
Но единорог только издал короткое ржание и умчался, как будто его и не было. Вот такие дела.
— Куда ты теперь, Джек? — спросил Билл.
Я чуть в седле качнулся, так просто и немногословно Билл поставил точку. Вот так вот глотаешь фунты пыли с человеком, вместе с ребятами укрываешься с ним ночью вместо одеяла звёздным небом, думаешь, знаешь его, а он оказывается — с двойным дном.
— Я в Орегон, — пояснил Билл. — Хочу прикупить землю у Волчьего ручья, разобью ранчо.
— Волков не сожри, — я тронул поля шляпы и повернул на юг. Билл направил мустанга на север.
Примерно год после, мы снова оказались в этих краях, перегоняя скот. Когда закончились дела, я направил коня в Орегон, поискать в районе Волчьего ручья ранчо. Я вовсе не соскучился по Биллу Джонсону, но была пара новостей, о которых он должен был узнать.
Ранчо стояло у самого леса, ковбой-индеец провёл меня в гостиную.
Билл показал, что он очень мне обрадовался, и его белокурая леди тоже, только у неё это не очень похоже получалось.
— Какие новости, Джек? — спросил Билл, когда я прикончил уничтожать стряпню.
— Да вот мы тут с ребятами навострили лошадей на Индейский ручей, на северо-западе. Роджер говорил, что видел там песок с золотыми крупинками…
У Билла глаза не зажглись.
— Валяйте, ребята.
— Ну ладно, Билл, это не новость. Я тут познакомился в Уичито-Фоллз с одной учительницей…
— Поздравляю. Джек.
— Так вот, Билл, она жутко начитанная, я слушал, как она учила уму-разуму детишек в классе, и узнал кое-что новое.
Я взял кружку с кофе и принялся неторопливо его потягивать.
— Ну же, Джек, не дразни аппетит.
— На одном уроке она рассказывала про Вильгельма Завоевателя. Он жил в одиннадцатом веке и завоевал всю Англию. Я знаю, Билл, ты всегда не любил англичан.
Леди Джонсон уронила на пол вилку, но так и не стала её подбирать.
— Ну и что, Джек?
— Так вот, Билл, этот Билли Завоеватель получил прозвище Плантагенет — потому что любил прикалывать веточку за тулью своей шляпы. Совсем, как ты, Билли.
Я поставил кружку на стол.
— Скоро наступит день, когда нас будет ждать этот конь с рогом. Он обещал перенести тебя в прошлое, если ты решишься.
Билл усмехнулся.
— Что мне там делать?
— Как что?! Завоевывать Англию. Ты будешь королём, Вильгельмом!
— Я не поеду встречать этого единорога, Джек.
— Но, это же так здорово, Билл…
И тут заговорила всегда помалкивавшая его принцесса.
— Ехал бы ты на Индейский ручей, Джек, — сказала она.
Я посмотрел на Билла. Тот отвёл глаза.
Я вышел на крыльцо и отвязал гнедого. Сзади скрипнула половица. Я не обернулся.
— Парень, которого я знал, не был подкаблучником, — заметил я в пространство.
— Мы никогда не меняемся, Джек, — голос был тих и спокоен. — Меняется дорога, по которой мы идём.
Я взобрался в седло. Потом тихонько тронул бока гнедого. Конь фыркнул и издал радостное ржание, наверное, ожидая чего-то хорошего от поездки.
Жеребец Билла в конюшне жалобно заржал в ответ. Больше они никогда не виделись.
На закате облака казались красными скалами. Индейцы называют их всадниками в небе, которые скачут вечно.
Прошло полвека. Начались и закончились две мировые войны, в Европе только что разгромили Гитлера, правда, без моего участия. Я жил на собственном ранчо в Техасе, у меня выросли сын и дочь, а младший внук учится ездить верхом, хоть и на самой смирной кобылке.
Утром 2 июня 1947 года, налегая на завтрак, я услышал по радио про парня, по имени Кеннет Арнольд, который вчера видал в небе летающие блюдца. Ну, тут я и понял, что они вернулись, и что мне пора. Я собрал кое-какие вещички и загрузил в джип, позвонил детям, что меня не будет дома на День Независимости.
— Что, дед, опять тянет на запад? — внук подмигнул мне, когда я загружал сумки.
— Да, Боб, решил тряхнуть стариной. Твои старики приедут сегодня к вечеру, так что не гоняй тут без меня. Рик за тобой присмотрит, то есть, я хотел сказать — присмотри за Риком, Боб.
Я выехал из округа Уичито и к вечеру 7 июля добрался до Розуэлла. Пока я ехал, видно было, как сильно изменилась страна за это время. Там где была пустыня, появились дороги. А в остальном стало, конечно, хуже.
Я с трудом нашёл скалу, похожую на голову индейца, на том месте, где мы встретились с бандой Джесси Джеймса пятьдесят лет назад. Скала выветрилась, и горбатый нос индейца стал плоским.
Я остановил джип на песчаном холме и развёл костёр, используя привезённые с собой дрова.
Сварил кофе и закурил, слушая, как наступает вечер. Солнце превратилось в оранжевый апельсин и
