— Что ж, товарищ Доллежаль, заманчиво, даже очень. Однако не выйдет ли, что мы сами подкинем вероятному противнику очень перспективную идею? Подводная лодка обычного размера и стоимости, но по характеристикам сравнимая с атомариной? Их не было в иной истории, но это не значит, что такое невозможно. Если у нас, смею надеяться, атомная программа в США пойдет медленнее, и атомные подлодки, похоронившие все альтернативные проекты, появятся несколько позже?
— Товарищ Сталин, при современном техническом уровне заставить это работать в лабораторных условиях можно. Но сделать из этого боевую машину, способную выдержать должные условия эксплуатации, в принципе нельзя.
— Отчего же? На бумаге схема выглядит очень простой. А решить некоторые технические проблемы…
— Именно так, мы надеемся, будут думать и там. Дело в том, что фтор и его соединения, в сравнении с уже освоенной современной техникой химией, имеют степень опасности выше на порядок, и существующий опыт работы, например, с хлором тут не поможет, а лишь усугубит. Не только более высокая токсичность, но и самовоспламенение при контакте с водой, маслом, органикой вкупе с резким повышением коррозионной активности с ростом температуры. То есть малейшая утечка повлечет пожар и взрыв, и разъедание стенок емкости или трубопровода, с резким ростом утечки, развитием пожара. При том, что на корабле утечка есть всегда; ну, а при боевом воздействии противника, близком взрыве глубинных бомб… Товарищи Лазарев и Сирый заявляют, что задача неразрешима даже для инженеров конца века. Парадоксально, но атомный реактор, при большей сложности, является более устойчивой системой.
— Но ведь сейчас уже работают, например, с гексафторидом урана в их «Манхэттене»? И значит, должны знать опасные свойства этой химии?
— Узкие спецы, не связанные с флотом и кораблестроением. Или такие же узкие специалисты фирм — производителей фтора, но там, почуяв перспективный рынок сбыта, эти вещи и «святой водой» могут объявить. И тем более, решать будут не они. А у тех, кто решает, лишь один аргумент: у кого-то получилось? Сделайте так же! В конце концов, создать атомный корабельный реактор поначалу казалось столь же неразрешимым. Так что пусть строят, тратят ресурсы.
— Ну что ж, высшая степень лжи — совпадение внешних признаков при совершенно другом содержании. Все находит свое объяснение — и выдающиеся тактико-технические характеристики корабля, и его большие размеры, и высокая аварийность. Плюс маскируется назначение оборудования, закупаемого нами в США. Двух недель хватит, чтобы все подготовить?
— Это зависит от ведомства Кагановича. Как быстро найдут спеццистерну.
— Только чтобы не увлекались. К-25 нам нужна в строю. И чтобы люди не пострадали. И завод.
— Так ведь полная цистерна не нужна. А килограммов двадцать «остатка после слива на борт корабля».
— Если это так ядовито, как написано в докладной, то и двадцати кило хватит, чтобы накрыло всех. Вы можете поручиться за химическую безопасность? Что в процессе расписанного вами спектакля не произойдет реального взрыва, пожара и отравления территории?
— Товарищ Сталин, работать будут не штрафники, а переодетые мои лаборанты. Люди, специально обученные, аккуратные, хорошо знающие, что такое подобная химия. Наготове будут также рота химзащиты со всем необходимым для дегазации и средства пожаротушения.
— А этот, ради которого все? Его вы тоже проинструктируете?
— Конечно! И его роль будет лишь наблюдать, затем взять образец — и исчезнуть.
— А образец топлива вы не планировали ему так же передать?
— Товарищ Сталин, это будет уже слишком. Во-первых, две подобные операции подряд — это явный перебор, могут не поверить. Во-вторых, изготовить пентаборан на нашем оборудовании — чрезмерный риск само по себе. В-третьих, велика вероятность, что агент сгорит, отравится или взорвется сам при малейшей неосторожности — и всем, кто окажется рядом, тоже мало не покажется. Мы с товарищами Кирилловым, Лазаревым, Сирым, Курчатовым рассматривали и такой сценарий, но пришли к выводу, что передача информации в документальном виде тут будет вполне допустима.
— Что ж, вам виднее, вам же отвечать.
— Не нравится мне эта возня вокруг К-25, Лаврентий. С американцем все ясно, но вот с чего бы это англичане засуетились? Казалось бы, им сейчас обострять отношения с нами совсем не время.
— Товарищ Сталин, а вот тут может быть по-всякому. В зависимости от того, кто конкретно против нас работает. Если МИ-6, интеллектуалы, политическая разведка, то они бы никогда не посмели пойти против официальной линии. А вот если УСО, то это боевики, с «чистой» разведкой соперники, иногда даже весьма недружественные. И вполне могут пойти во все тяжкие с логикой, во-первых, подставить коллег, переведя на них стрелки, во-вторых, «завтра прикроют, так гульнем напоследок».
— То есть от них мы можем ждать чего угодно, вплоть до диверсии против К-25 или стрельбы на улице? И почему мы не можем выдворить их из Молотовска ко всем чертям? В Архангельске места в порту мало?
— Так, товарищ Сталин, они же как раз оборудование для Севмаша привезли. Пока разгрузят, еще неделя. Все меры приняты, каждого англичанина на берегу сопровождает наша «наружка» и усиленные патрули. А возле стоянки К-25 охрана и оборона организованы с учетом рекомендаций потомков, «ПДСС». Ну, и их же спецы сейчас срочно летят в Молотовск, я докладывал вчера.
— Предложение товарища Кириллова по ловле английских водоплавающих, итогом которой будет труп, побывавший в плавиковой кислоте? В конце концов, мы их не приглашали заниматься тайными операциями на нашей территории. Но нам не нужна сейчас и война разведок. Просто несчастный случай: приплыли непрошеные гости и попали под сброс ядовитых отходов. Кстати, вы учли, что тело будут после осматривать эксперты и определять причину смерти — чтобы она не выбивалась из легенды?
— Обещали сделать как надо. И именно с той химией, в нужной концентрацией. Если поймаем объект.
— Ну, подождем. А что ты думаешь про их ответ?
— Так, товарищ Сталин, а что еще им оставалось? Как выйти из положения и не потерять лицо? Только так — Коморовский, мятежник против своего же законного правительства, решил вдруг влезть в наполеоны. Все его заявления — это исключительно его инициатива, не имеющая никакого отношения к позиции Британии. В то же время просьба, во избежание жертв среди мирного населения Варшавы и для восстановления там законной власти, содействовать переброске туда их полномочного представителя с вооруженной силой.
— И кто же будет их «полномочным»?
— Пока установить не удалось. Не исключено, что и сам Черчилль пока не знает. И как раз сейчас занят выбором достаточно авторитетной, но в то же время более послушной фигуры, чем Коморовский.
— Ну, а вооруженная сила — это польская парашютная бригада, вряд ли британцы своих солдат пошлют на такое. Однако интересно, а как сам Коморовский к этому отнесется? Ведь до гражданской войны может дойти, в осажденном городе! А знаешь, Лаврентий, чем это нам помешает? Мы же знаем, что Советская Армия на помощь не придет. Даже если бы очень того хотела — в той истории, при более благоприятной обстановке, мы не смогли. А лишние потери были, зачем? Так что кончится все тем, что немцы смешают там все с землей, вместе с парашютистам и их «представителем». А вот что мы можем с британцев получить за это?
— Первый номер в списке, реактивные двигатели. Это, конечно, частная разработка, собственность «Роллс-Ройс» и Хэвинленда, но если их правительство попросит, а мы заплатим… Только действовать надо быстро, пока Варшава еще стоит.
— Так приступайте! Внешторгу в Англии будут указания, ну а сэру Уинстону ответим, что готовы принять их самолеты на наших аэродромах в Белоруссии. У нас, кстати, есть там требуемое количество аэродромов нужного качества?
