Радигост и Сварог. Славянские боги

хаты отвращало беду от ее хозяев, поскольку «несчастья и болезни падают на этот череп, а не на обитателей дома». В свете подобных представлений становится понятен образ чудесного вороного коня, который в одной галицкой колядке строит церковь:

А копитами біл камінь лупав,
Біл камінь лупав, церков муровав,
С трома віконцями, с трома дверцями,
Одно ж оконце — ясное сонце,
Друге ж оконце — чом ясен місяць,
Трете ж оконце — ясна зірниця…

(Костомаров Н. И. Историческое значение южнорусского народного песенного творчества // Беседа, 1872, кн. IV, с. 29)

Построенная конем церковь представляет собой небосвод, в одном окне которого видно солнце, в другом — месяц, в третьем — звезда. Подобное восприятие окружающей вселенной как грандиозного строения полностью перекликается и с традицией других восточнославянских народов, поскольку русские крестьяне еще в XIX в. называли небо теремом божьим. Данное воззрение присутствует уже в эпоху Древней Руси, поскольку в былинах киевского цикла мы видим следующее описание земного жилища, построенного по аналогии со Вселенной, ставшее впоследствии традиционным:

Хорошо в теремах изукрашено:
На небе солнце — в тереме солнце,
На небе месяц — в тереме месяц,
На небе звезды — в тереме звезды,
На небе заря — в тереме заря
И вся красота поднебесная.

(Былины, Л., 1984, с. 287)

Причем подобное устройство дома былины относят не только к великокняжеским хоромам, но и к дому обычного новгородского купца:

Жил-был Садко, богатый гость.
Все-то у Садка по-небесному:
На небе солнце, во тереме солнце,
На небе звезды, во тереме звезды,
На небе месяц, во тереме месяц, —
Все-то у Садка по-небесному.

(Песни, собранные П. Н. Рыбниковым, т. 1, СПб., 1909, с. 114)

По всей видимости, данные представления восходят как минимум к эпохе праславянской общности, поскольку и в сербской песне мы встречаем восприятие небосвода по аналогии с тремя жилищами:

Первый терем
Красно солнце.
Второй терем
Светел месяц.
Третий терем
Часты звезды.

(Шеппинг Д. О. Мифы славянского язычества, М., 1997, с. 68)

Подобные представления проникают и в славянскую литературу: «Нбо есть обятье видимаго и невидимаго зъдания» (Словарь русского языка, вып. 11, М., 1986, с. 17). Народные загадки часто говорят о небе то как о соборе, то как о тереме:

«Рассыпался собор на двенадцать сторон,
Никому не собрать:
Ни попам, ни дьякам, ни серебренникам, ни грамотным людям, ни нам, дуракам»;
«Над бабиным двором рассыпался терем,
Никому не собрать:
Ни попам, ни дьякам, ни гороховикам».

(Загадки, Л., 1968, с. 19)

Кроме того, на Руси небом называли и потолок под сводом в наиболее значимых постройках типа церквей или принадлежавших представителям высшего сословия палат. Стремление перенести в свой дом изображения небесных светил и устроить окружающий себя микрокосмос в соответствии со внешним макрокосмосом является одной из устойчивых деталей отечественного деревянного зодчества и было хорошо изучено этнографами на материалах XIX–XX вв. О том, что восприятие Вселенной в качестве дома может восходить ко времени индоевропейской общности, косвенно свидетельствует устойчивая формула, дважды повторяющаяся в гимнах «Ригведы» — один раз применительно ко всем богам:

Что было древесиной, а что тем деревом,
Из которого они вытесали небо и землю?

(РВ Х, 31, 7)

а второй раз — только в связи с деятельностью бога-кузнеца Вишвакармана:

Что это была за древесина и что за дерево,
Из чего вытесали небо и землю?

(РВ Х, 81, 4)

Указание на то, что оба главнейших элемента мироздания были именно вытесаны из дерева, говорит о том, что на смену восприятия Вселенной как мирового древа пришло ее восприятие как некоего рукотворного объекта, скорее всего дома. Домами богов представляет звезды и римский поэт Овидий: