и к Яну стал возвращаться страх. А что, если вернуться назад? Нет, так поступают трусы. Если он не отыщет вяза, то хоть сделает отметку, до какого места дошел. Ян осторожно пробрался к изгороди и тут неожиданно шагах в двадцати пяти заметил вяз. На запад от дерева он отсчитал четыре межи и сообразил, что стоит теперь как раз напротив могилы. Было, вероятно, около полуночи. Ему показалось, что он слышит поблизости какие-то звуки. Посреди дороги он увидел белый камень. Ян старался двигаться как можно тише. Почему? Он и сам не знал. Споткнувшись в грязной канавке, окружавшей могилу, он дотянулся до плиты и стал холодными, влажными руками шарить по ней, отыскивая веревку. Ее нигде не было. Ян взял мелок и написал на камне свое имя. Какой ужасный скрип! Ян ощупал землю вокруг. И тут он нашел веревку! Наверное, ветер сдул ее с камня. Маленький булыжник, к которому она была привязана, с громким стуком покатился по могильному камню. Вдруг что-то шлепнулось в грязь, послышались сдавленные стоны, будто кого-то душили. Яна охватил ужас. Но, вспомнив корову, он собрался с силами, вскочил и словно ветер помчался по дороге. Он ничего не видел на своем пути и чуть не сшиб с ног человека. Это был Калеб.
— Ян! Ты?
Ян не мог и слова вымолвить. Весь дрожа, он прижался к старому охотнику.
— Что там, Ян?
— Я… я не знаю, — еле выдавил мальчик. — Там что-то на могиле…
— Вот как! Я тоже слышал, — сказал Калеб с некоторым беспокойством. — Ну, ничего. Через десять минут мы уже будем в лагере.
Он взял Яна за руку и повел по дороге. Мальчик все еще не пришел в себя, но, дойдя до меченой тропы, почувствовал себя в безопасности. Тогда он услышал свой голос:
— Я нашел камень и написал свое имя на плите.
— Молодец! Ты смелый парень! — с восхищением отозвался старик.
Они очень обрадовались, когда увидели огонь в типи.
За несколько шагов они крикнули, подражая сове: «Оху-оху-оху!» Это был их условный клич: большинство индейцев ночью пользуются совиным криком. В ответ из типи донеслись такие же звуки.
— Все в порядке! — крикнул Калеб. — Он принес камень и написал свое имя на могиле. Молодец! Ему мы присудим «гран ку».
— Я могу пойти хоть сейчас, — сказал Гай.
— Ну что ж, иди.
— А как же я пойду, камня-то уже нет?
— Так ты напиши свое имя на плите, — сказал Ян.
— Подумаешь, это ничего не значит! — сказал Гай и поспешил заговорить о другом.
Притихшие индейцы сидели вокруг костра и слушали Яна. А он рассказывал о своем походе, не преуменьшая страха, который довелось ему испытать.
Кончив, он спросил:
— Ну как, Гай, не хочешь ли сходить туда?
— Отстань ты! — сказал Гай. — Заладил одно и то же!
Калеб взглянул на часы, словно собираясь в дорогу; заметив это, Ян сказал:
— Не переночуете ли с нами, мистер Калеб? Здесь много места.
— И верно, а то уже поздно, — согласился старик.
XX
Белый револьвер
После завтрака Великий Дятел высказал желание всего Совета Вождей осмотреть могилу.
— Мне кажется, что Ян написал свое имя не на камне, а на какой-нибудь корове, которая ночевала там. Ей это не понравилось, вот она и завопила на весь свет!
Через несколько минут они были уже около могилы. На шершавом грубом камне неровным почерком, но вполне четко было выведено: «Ян».
— Ну и почерк! — заметил Гай.
— Молодец! — радостно сказал Сэм. — Я б не смог этого сделать.
— А я бы смог, — похвастался Гай.
— Вот здесь я перескочил через канаву. Видишь мой след? А вот с этого места я услыхал крики. Давайте поглядим, оставляют ли духи свои следы… Смотрите! — вдруг крикнул Ян.
В грязи, в канаве, все увидели следы взрослого человека. Очевидно, он упал на руки, потому что на земле остались отпечатки его пальцев. И вдруг зоркие глаза Гая увидели какой-то блестящий предмет. Он поднял его. Это был револьвер с белой рукояткой.
— Ну-ка, дайте посмотреть, — сказал Калеб.
Он обтер оружие, и в глазах его вспыхнул огонь.
— Это мой револьвер! — закричал он. — У меня украли его вместе с деньгами и другими вещами! Калеб оглядел револьвер со всех сторон.
— Не могу понять… — бормотал он время от времени. — Не могу понять, откуда он здесь…
Больше ничего интересного они не нашли и двинулись в обратный путь. Калеб всю дорогу был погружен в собственные мысли. В молчании они дошли до хижины бабушки Невилль, расположенной неподалеку от могилы солдата. У дверей хижины Калеб обернулся к мальчикам и сказал:
— Пожалуй, я зайду сюда. Скажи, Ян, прошлой ночью ты хоть слово обронил там, на белом камне?
— Нет, ни звука. Только камешек стукнул по валуну.
— Ну ладно, увидимся в лагере.
— Доброе утро, Калеб! — приветствовала его старуха. — Заходи, садись… Как поживают Дик и Сарианна?
— Похоже, они счастливы и процветают, — с горечью ответил Калеб. — Послушай, бабушка, ты слыхала когда-нибудь историю Гарни, который похоронен на дороге?
— Что тебе вдруг понадобилось вспоминать об этом? Конечно, слыхала. И не раз. Вот и прошлой ночью какие-то вопли неслись оттуда. Я до сих пор дрожу.
— А что ты слышала?
— Ах, какие-то страшные крики! Мой пес и кошка до смерти перепугались. А старая корова даже плетень перескочила, убегая с дороги.
— Ты не слыхала, бабушка, что будто на той неделе ограбили кого-то в Дауни?
— Вот как? — удивленно воскликнула старуха, и глаза ее странно сверкнули. — А кого, не знаешь?
— Говорят, Джона Ивенса.
— Сама я его не знаю. Ну, он-то не обеднеет. И ко мне тоже негодяи приходили, когда в округе болтали, что мы продали корову. Всегда пронюхают, где деньги.
— Это верно. Когда ж тебя ограбили, бабушка?
— Да разве я говорила, что ограбили? — И она захихикала. — Они только собирались.
Она рассказала Калебу, как среди ночи к ней ввалились двое: высокий был чернее тучи, а второй — маленький, широкоплечий и очень веселый. Старуха не позабыла и про черные бороды разбойников, и про то, что один был левша и у него недоставало среднего пальца на правой руке.
— Когда это случилось, бабушка?
— Да, наверное, года три назад.
Узнав все, что ему было нужно, Калеб распростился со старухой и пошел к мальчикам. За последние четыре года, думал он, идя по дороге, стали слишком часты грабежи в округе. И каждый раз обкрадывали людей, у которых появлялись деньги. Похоже, что воры имели точные сведения.
Когда Калеб скрылся в хижине старухи Невилль, Ян сказал приятелям:
— Вы идите в лагерь. Я скоро приду.
