роскошном и экстравагантном убежище никому не могло прийти в голову искать оборванного тайского пирата. В отеле он проводил месяц или даже два — за игорным столом, потягивая скотч и вслушиваясь в тихий стук костей домино. Замечательная игра, полная ритуалов, точно религиозный обряд! Игроки выкладывали кости аккуратными рядами, а дилер с помощью игральных кубиков разыгрывал право хода. Больше всего Сомпорну нравилось то, что успех любого игрока и даже дилера зависел от удачи; как будто ни у кого не было преимуществ. Почти каждый розыгрыш оканчивался вничью: никто не выигрывал, но никто и не проигрывал. В такие минуты Сомпорн испытывал особое умиротворение.
Когда деньги заканчивались, он звонил в Бангкок — предупредить ребят, что опять пора на дело.
Так продолжалось несколько лет, пока наконец в сейфовой ячейке в одном из банков Гонконга не оказалось достаточно денег для выгодной покупки — чрезвычайно быстроходного ракетного катера советского производства, а именно, судна «Оса-205». Обошлось это недорого. Он выкупил судно у российского экипажа, дезертировавшего из-за недовольства службой и направлявшегося в Новую Зеландию — покупать земельный участок под виноградник.
Сомпорн обожал свою лодку, хотя не мог прочесть ни слова на приборной панели (ведь все надписи были сделаны на русском!). Обожал даже несмотря на то, что два дизеля сжигали целые баррели топлива. С таким судном Капитан почувствовал себя настоящим пиратом. Может, дело тут было в большой и хорошо обставленной каюте с собственным кондиционером и отдельной уборной; или в радаре, позволяющем обнаруживать чужие корабли; а может, просто-напросто в аккуратном ракетном комплексе и четырех тридцатимиллиметровых автоматических артустановках на носу и корме, придающих катеру своеобразный шарм. Самих ракет, конечно, не было — русские успели продать их каким-то чеченцам, — ну и что с того? Судно имело весьма грозный вид, и большинство кораблей предпочитали сдаваться без боя.
Обзаведясь быстроходным боевым кораблем, Сомпорн и его команда взялись за работу: экипаж целых два года весело и с выгодой терроризировал Малаккский пролив в районе Индонезии, Малайзии и Сингапура… А потом пилот тайского истребителя умудрился засечь их и хорошенько пальнул по пиратам.
Большинство членов экипажа выжили и сумели укрыться от рыскавших над водой вертолетов.
Вот только Сомпорну не повезло (будто зря он посылал все эти тысячи долларов в храм!): главаря выловили тайские военные моряки. Толи надо было больше денег переводить монахам, то ли просто карма такая… Остатки сбережений пошли на взятки офицерам. Когда деньги поступили на их счета, моряки с удовольствием помогли Капитану: в пятидесяти милях от тайского побережья его опустили на резиновом плоту в воду, кишмя кишащую акулами.
В конце концов плот прибило к берегу, и побежденный, страдающий от жажды и голода, разбитый главарь принялся заново собирать свою команду. Потому он и оказался здесь, потому и кормил комаров в мангровом болоте; впрочем, лиха беда — начало. Вскоре все вернется: пиратские будни, морские просторы, легкие деньги и игорные столы Макао.
Сомпорн прихлопнул только что замеченного комара; тот уже успел напиться крови и взорвался на плече багровым пятном. Капитан подошел к кровати и стал копаться в рюкзаке. Отыскал флакон мужского парфюма «Обсешн» от «Кельвин Кляйн», побрызгал на себя. Приятный, утонченный запах… Сомпорн обернулся и взглянул в зеркало, провел рукой по волосам, посмотрел, не застряла ли какая крошка в зубах. Хотел уже было выйти, но сперва взял флакон одеколона и брызнул в штаны. Никогда раньше не встречался с супермоделью!
Капитан Сомпорн не стал стучать. Здесь требовалось продемонстрировать власть, а не учтивость. Он зашел в хижину, освещая дорогу фонарем на батарейках; в лучах света роились экзотические насекомые. В ноздри ударил запах — острый, едкий, отвратительный; запах дерьма и страха. Он уже чувствовал этот запах раньше — камбоджийский наркобарон тогда захватил его патрульный отряд и на глазах Сомпорна казнил нескольких бойцов. Все произошло так быстро и оказалось настолько страшно, что кое-кто из оставшихся в живых парней не сдержался и обделался. Сомпорн вспомнил об этом без всякого удовольствия.
Четыре несчастных пленника привалились к стенам хижины, лица у них были бледные и изможденные, на потной коже краснели укусы насекомых.
— Есть хотите?
Британцы кивнули, женщина из Сиэтла захныкала и описалась; Шейла сердито уставилась на Сомпорна.
— Дайте ей умыться!
Сомпорн улыбнулся.
— Может, и дал бы, если бы ее муж вел себя поуважительней.
— Это не для нее, а для меня! Пожалуйста!
Сомпорн переменился в лице, с минуту смотрел на Шейлу, потом нагнулся и расстегнул наручники.
— Идем со мной.
Быстро сковал руки американки из Сиэтла (запах нравился ему ничуть не больше, чем Шейле) и вывел модель на улицу.
На свежем воздухе Шейла сделала несколько глубоких вдохов. Окинула взглядом лагерь — похитители сидели вокруг костра, пили пиво, ели лапшу. Какие-то женщины устроились прямо на земле, слушали транзисторный приемник и чистили манго. В животе у Шейлы впервые после похищения вдруг заурчало.
— Капитан! Почему вы не помогли ей? Ведь это жестоко!
Сомпорн смотрел сочувственно.
— Дело не в том, что я жесток. Это психологический прием.
— Какой прием? Что она сидит в собственном дерьме?
— Я хочу, чтобы вы и остальные поняли: кто будет выделываться, как ее муж, тот умрет, а страдать придется всем. Тогда вам станет ясно, что ничего ужасного с вами не происходит.
— Где вы этому научились? В школе для похитителей?
Сомпорн ввел Шейлу в свой домик.
— Я не похититель. Я — пират.
— Пират? — удивилась Шейла.
Сомпорн кивнул, опустил на пол фонарь и зажег яркую газовую лампу. Тихое шипение и ровный белый свет напомнили пленнице о детских походах с семьей.
— Правда, сейчас я пират без корабля, но все вскоре изменится. — Из шкафчика у стены хозяин достал бутылку виски и две китайские чайные чашечки. — Выпьете? Это знаменитый «Джек Дэниэлс».
— Конечно.
Сомпорн разлил напиток по чашкам и протянул одну гостье.
— Вам, конечно, хочется умыться. У меня есть душ. Вот там.
Он махнул в угол хижины, туда, где на стене висел шланг с небольшой душевой насадкой. В бамбуковом полу были вырезаны отверстия для слива. Все вместе образовывало примитивную душевую кабинку.
Невероятно! Больше всего на свете Шейле в этот момент хотелось смыть с себя чужие экскременты. Ее тошнило от одного запаха, витавшего вокруг подобно жуткой ауре, не говоря уже о раздражении на коже. Но самым страшным и нелепым было ощущение полной антисанитарии. В мозгу бился холодный, вязкий и липкий факт: она весь день просидела в чужих какашках. Сумеет ли она оправиться от такого?
Капитан Сомпорн предлагал спасение: мыло и воду, возможность помыться. Однако Шейла колебалась.
— Я не знаю…
— Вода не очень горячая, но чистая. И мыло есть.
Шейла глотнула виски — жидкость пролилась в горло, потекла в желудок, согревая и успокаивая. Пленница изучала Сомпорна, наблюдала за тем, как он пьет. Смотрела, как он сидит — спокойно и
