- Не знаю. Вот подхожу к человеку. Некоторых почти сразу узнаю, а некоторых хоть убей, не помню. Вообще то, что до Николаева, то как в тумане. С женщинами, тоже просто - вижу и понимаю - он моя.
- А ты не ударился, когда заболел, головой случайно, перед тем как в госпиталь попасть? Тогда все становится на свои места. Организм, ослабленный болезнью, а тут удар по голове и две болезни накладываются одна на другую.
Начал рассуждать Павел Данилович.
- Да откуда я знаю, что было до госпиталя. Вот в палату зашел Павел. Так я сразу понял, что это мой помощник и артиллерист. Нечипайло тоже, такого вряд ли забудешь, тем более, что скорее всего он и был из числа последних, кого я видел до госпиталя.
-Вот его и надо спрашивать.
Решил Механик.
- Вахтенный офицер. Нечипайло в кают-компанию вызовите.
Дал команду наверх, комиссар Демид Евдокимович Федоренко
- А как же ты шифрограммы переводил в моем присутствии? Я же явно видел как ты с шифровальщиком расшифровкой и шифровкой занимался. Она то - не забылась!
Задал вопрос мой хитрый татарин - Араков Дмитрий Васильевич.
- Да я же про это и говорю. Тут не помню, а тут... Приносите вы вдвоем документы. Подаете мне опечатанный портфель. Я вижу его. Ну и что тут такого. Обычный опечатанный портфель с красной полосой. Вскрываю. Беру в руки. Вижу цифры. И вот все всплыло в уме, разложилось по полочкам, открываю книгу криптограмм и приложения, начинаю работать. Руки и голова сами все делали. Это я вспомнил, и тебя вспомнил из сна, что ты женишься. Ну не помнил я, что у тебя проблема с женщинами была. Поэтому и отпустил легко в отпуск. Я же во сне на твоей свадьбе был, и даже поздравлял тебя.
Придумываю по ходу легенду своего знания криптографии. Вообще каждый командир и старший помощник командира корабля обязан уметь обращаться с шифрацией и дешифрацией шифрограмм. Связисты просто получают наборы цифр. А тут у нас по штату и свой шифровальщик был. Заставил его в своем присутствии начать проверку первого предложения. Пока шифровальщик раскладывал документы и начинал расшифровку я следил за его ходом действий. Далее наводящие вопросы и как итог я конец шифрограммы уже перевожу в присутствии связиста стоящего у входа в каюту. Ближе ему все равно запрещено подходить в этом случае.
- Частичная амнезия. Криптография тому подтверждение, так просто, без учебы просто - невозможная вещь. Ее только шпионов и командиров учат.
Все уставились на меня. В это время шпиономания, да и не только в это время.
- 'Шпион' у каждого в голове набатом застучало во множественном числе одно единственное слово. Вот он час истины.
- Я сейчас посмотрел на себя и содрогнулся. Я с этим страшным словом уже сколько месяцев живу, а вдруг на меня так начнут думать. Только я могу одно сказать. В моих снах я с вами до конца лета, а далее ничего нет. Сейчас июнь, потом июль и потом август - середина. А далее ничего.
Пытаюсь отвести мыслей своих командиров от опасных для меня мыслей.
- Со шпионами бороться не наша профессия. Да и подменить замучаешься, мало того что близнец нужен, так еще и обучить надо службе корабельной, кораблем управлять. Я сколько на корабле уже служу, а за штурвал идти даже не помышляю. Криптографию у нас еще и помощник знает - так он, что тоже шпион. Все эту тему забыли и выбросили из головы.
Выложил свои мысли механик Виконтьевич.
В кают-компанию появляется уже главный старшина Нечипайло.
- Товариш командир головний старшина Нечипайло прибув по вашому приказу.
Доложил Нечипайло.
- Нечипайло привет. А скажи-ка нам, ты не помнишь как заболел наш командир товарищ Прохоров в Николаеве. Как он в госпиталь то попал. Наш командир говорит, что не помнит. Очнулся, говорит в госпитальной палате. Кто его нашел больным, и кто в госпиталь отправил. Или он сам туда пошел.
Начал интересоваться доктор Панасенко
- Так цеж я йогой відвіз з буксиру до гошпиталя. Ми тоді їли у кают-компанії. Коли Іване Андрійовичу поїли, та розпочали виходити з за столу, а потому як гепнеться, то все з буфету й впало.
Великий и богатый украинский язык - его нет нужды, переводить в какую либо сторону, для русского или белоруса. Как нет нужды на украинский язык, переводить братские. Это политики делят народы и народности.
- Так командир упал в кают-компании при всех? И еще и уронил все, что было на буфете.
Уточнил информацию связист.
- Ну, то я й кажу. Гепнувся, та потягнув за собою усе, що було на буфеті.
- Нас интересует, тогда, когда командир падал, он ударился или нет?
Задал наводящий вопрос военком.
- То я про теж й кажу, що він вдарився о той клятий буфет, тай потягнув усе за собою. Він вдарився, та зомлів. А я узяв хлопців, тай ми й потягли його до гошпиталя.
- Так для меня как врача все понятно. Надо будет запись в медкнижке сделать. А Вам Демид Евдокимович. Я бы посоветовал пока не поздно, с нашего главного старшины бумагу взять рассказывающую товарищу Федоренко, о том, как и при каких обстоятельства товарищ Прохоров попал в госпиталь. А то мало ли что.
Опытный, по службе и жизни, старший корабельный фельдшер дал совет корабельному комиссару.
- Все Нечипайло иди. Пока мы тут совещаемся, заходи в мою каюту и начни писать объяснительную - как ты отвел командира в госпиталь. И не забудь там нормально написать, что командир ударился о буфет. Еще кто рядом был, не забудь написать.
Отправил главного старшину комиссар.
-Я так думаю, с командиром как сказал Павел Данилович, все понятно. Заболел, потерял сознание, упал, ударился головой, и как итог амнезия вместе с гриппом. Что теперь дальше будет? Война получается, не один месяц будет. Хоть на нашей земле?
Подвел итоги разбирательству механик. И ту же решил продолжить тему.
- Не знаю. Вы служите со мной уже сколько времени. Вам лучше знать. В моих снах вижу только несколько месяцев. Вплоть до середины августа. Я там все время с Вами. А далее я ничего не вижу. Ни себя, ни Вас.
- И что вообще никого. Ни жену. Ни детей. У тебя же дочка в Ленинграде. Ее что не помнишь.
Задал вопрос доктор.
- Нет, не помню и дочку. Только про дочку Юлю из Ленинграда.Когда думаю о ней вижу зиму, люди замерзшие, и страшный голод чувствую. Зиму мы уже пережили, значит это потом должно быть. Это единственное, что получается, после августа, может быть. Я им в Ленинград письмо послал с адресом в Поти, пускай срочно туда переезжают.
- Так вот командир, почему ты всех в Поти зовешь, и на один корабль все наши семьи зовешь. Там зимой тепло и есть, есть что.
Догадку озвучил связист
- Да у меня нет там мыслей, которые запрещают туда ехать.
- Командир а если ты видел сны до августа. То где мы воевали, здесь на Дунае и далее пошли румынов бить? Получается, мы воевали несколько месяцев. Почему ты все немцев в пример ставишь? Здесь же румыны против нас воюют.
Старпом Павел Викторович Кручина готов воевать победно на чужой земле.
- Ты погоди Павел. А голод тогда в Ленинграде зимой откуда. Где там румыны, там финны. С ними только прошлой зимой воевали. Или немчура, аж до Ленинграда с финнами и румынами дойдет? Чего Александрович молчишь, не рассказываешь дальше? В твоих снах мы все вместе до августа будем?
Задал вопрос механик.
- Да что Вы такое говорите. Да это паникерством пахнет. Чтобы финны и немцы у Ленинграда были. Это же война на нашей территории.
