Обыск
Почти всю субботу я просидел дома, смотря телевизор. Примерно около восьми вечера неожиданно раздался звонок в дверь. Я подошел к двери, посмотрел в «глазок». На лестничной площадке стояла соседка, держа в руках какой-то стакан. Я открыл дверь…
Тут же ко мне в квартиру ворвались несколько человек в штатском и сотрудник милиции. Чуть поодаль стояли люди с автоматами, в униформе, похожие на «альфовцев». «Все, – думаю, – неужели Сашка сдал?! А Севка говорил – ничего, не раскроется…»
Меня схватили за руки и повели в комнату, служившую нам гостиной. К тому времени оперативники все были в коридоре и закрыли за собой дверь. Откуда-то появилась еще одна соседка – в качестве понятой.
– Ну что, давай знакомиться, Олег, – сказал один из оперативников. – Моя фамилия Кузьмичев. Я – руководитель оперативно-следственной бригады. Вот, к тебе пришли. Хорошо, что ты дома оказался, а то бы головную боль создал – и для нас, и для твоих ребят тоже. – Он положил руку мне на плечо. – Предупреждали тебя оперативники, что тебе нужно из Москвы уехать? Не послушался ты их – теперь отвечай!
Мысли мои стали путаться. Я стал лихорадочно соображать – неужели Сашка нас выдал?! Неужели это конец? Неужели мы пойдем по расстрельной статье?
Нет, этого так быстро случиться не могло. Но почему тогда они пришли?
«Спокойно, – думал я, – надо успокоиться, собраться. Главное – не паниковать, взять себя в руки…»
Стоп! У меня на балконе ствол лежит! В коробке, где картошка хранится… Теперь мне точно хана! Я стал подсчитывать, сколько мне могут дать за ствол. По-моему, до трех лет… Нет, до пяти. Ну вот и все, зона гарантирована! А вдруг не найдут?! Ладно, надо успокоиться…
Тем временем Кузьмичев продолжал:
– Значит, так. Ознакомься с постановлением об обыске, подписано оно прокурором города Москвы. Поэтому я предлагаю тебе, чтобы мы твое гнездышко особо не растревожили, выдать самому добровольно.
– А что я должен выдать? – спросил я.
– Оружие, деньги, наркотики, – объяснил Кузьмичев. – Впрочем, как я слышал, ты наркотиками не балуешься.
«Интересно, откуда у него такая информация?» – подумал я.
– Ничего выдавать я не буду, у меня ничего нет, – сказал я. И обратился к соседям: – Кстати, эти люди пытаются меня оговорить. Я прошу вас быть внимательными. У меня никакого оружия и наркотиков в квартире нет. А если они что-то найдут – значит, они это сами подбросили. Я прошу вас это учесть!
– Олег, – проговорил укоризненно Кузьмичев, – ты нас принимаешь за других! Неужели ты думаешь, мы будем «химией» заниматься? Что-то подбрасывать тебе или подсовывать? Зачем нам это нужно? У нас и так есть достаточно оснований для привлечения тебя к уголовной ответственности. Ну, если ты не хочешь добровольно… – Он достал из папки сложенный вдвое зеленоватый листок, на котором я прочел: «Протокол обыска», и, взяв ручку, стал заполнять форму.
– Можно мне еще раз посмотреть постановление об обыске? – спросил я.
– Конечно, держи! – И он протянул мне листок. Я увидел надпись: «Прокурор города Москвы. Постановляю: произвести обыск у активного члена преступной группировки… проживающего по адресу… для выявления предметов, относящихся к орудиям преступления».
Но там ничего не было сказано про Сашку. Значит, мы – преступная группировка? Ладно, посмотрим, кого еще они арестуют… Главное – не паниковать.
Тем временем оперативники начали обыск. Они подошли к видеотехнике, стали снимать панель с видео, с телевизора, думая, что там находится оружие. Еще один начал тщательно изучать шкаф с одеждой. Третий зашел на балкон… «Все, – думаю, – еще пять минут – и ствол найдут!»
Я бросил взгляд на оперативника, находящегося на балконе. Кузьмичев, видимо, заметил это и понял как опытный сыщик, что у меня там что-то есть.
– Стоп! – сказал он и обратился к оперативнику на балконе: – Внимательней посмотри, что там лежит. Клиент занервничал!
На балконе у меня было немного – два колеса с покрышками от старой машины, коробка с картошкой, в которой и находился пистолет, и еще одна коробка, с инструментами. Оперативник вначале занялся инструментами. Он внимательно просмотрел все внутри, но ничего там не обнаружил. Потом он подошел к коробке с картошкой и начал шарить в ней рукой.
Сердце у меня бешено заколотилось. Мне казалось, что сейчас он разгребет небольшой слой картошки и вытащит оттуда полиэтиленовый пакет с пистолетом «ТТ»…
Оперативник ничего не нашел. Он подошел к покрышкам, начал их трясти. Потом он спустил воздух из одной покрышки и стал тщательно прощупывать ее. Он, наверное, посчитал, что именно в покрышках у меня что-то спрятано – оружие, наркотики или деньги. Он даже затащил покрышку в дом. Я не отрываясь смотрел на него. А Кузьмичев пристально смотрел на меня.
Оперативник начал разбирать покрышку, отделяя ее от камеры.
– Погоди, – сказал ему Кузьмичев, – давай лучше ее возьмем с собой. Запиши в протокол: изымается покрышка, мобильный телефон, три записные книжки, сумма денег… Какая там сумма?
Оперативник стал подсчитывать деньги, лежащие у меня в бумажнике. Тут я вспомнил, что под кроватью у меня лежит коробка из-под обуви, набитая деньгами, привезенная нами с рынка… «Все, тю-тю мои денежки, – подумал я. – Сейчас они и коробочку найдут!» Но оперативники даже не приблизились к коробке.
Через несколько минут на меня надели наручники и повезли на допрос.
– А куда вы меня везете? – спросил я.
– В Центральный округ, допрашивать, – ответил Кузьмичев.
Когда мы сели в машину, рядом со мной сел Кузьмичев. Он традиционно надел один наручник на мою руку, второй – на свою. Всю дорогу мы молчали. Я гадал, куда меня везут. Три варианта – на Петровку, где находился МУР, на Шаболовку, где находился московский РУОП, а могли отвезти и на Лубянку, где находилась ФСБ. Но машина направилась в сторону Петровки. Неожиданно мы свернули направо и поехали в сторону. Странно, куда же мы едем? Ясно, не на Петровку…
Вскоре машина пересекла Октябрьскую площадь, и мы въехали на Шаболовку. Знакомый адресок – Шаболовка, 6, московский РУОП…
Машина остановилась. Кузьмичев сказал:
– Выходи!
Я вышел из машины. Войдя в небольшой дворик, мы подошли к трехэтажному зданию. Я знал уже, что это здание московского РУОПа.
Мы прошли мимо дежурного милиционера на первом этаже, сидящего около небольшого столика, и меня оставили у первой двери. Кузьмичев застегнул на моей руке второй наручник и сказал:
– Ты пока постой тут, поскучай, а мы тебя позовем. – И вошел в первую комнату.
Я огляделся. Уже было около десяти вечера, народу вокруг не было, только милиционер одиноко стоял у стола. Сзади него находились стеклянные двери, которые легко открывались. Коридор был пуст. «Так, – подумал я, – а если попробовать сбежать? Шанс есть! И я свободен! Никого ведь вокруг нет! А если это сделано специально, чтобы я побежал, а они в это время начнут стрелять, а потом скажут – попытка к бегству… Что же делать?»
Неожиданно из ближней двери вышел оперативник в темных брюках и такой же темной рубашке, перепоясанной специальной кобурой, из которой торчал «макаров». Он обратился к дежурному:
– Иди, скажи этим гаврикам, чтобы хотя бы машину выключили!
– А что такое? – удивился милиционер.
– Да они сидят, ждут, а выхлопные газы из машины прямо к нам в окно! Мы же задыхаемся!
Дежурный вышел и что-то крикнул сидящим в машине. Оттуда вылезли несколько оперативников. «Слава богу, – подумал я с облегчением, – что я не поддался этому соблазну, не побежал! Сейчас бы выскочил – и сразу тепленьким к ним! Меня тут же и пристрелили бы…»
Наконец в дверях появился Кузьмичев.
– Олег, заходи, – сказал он и пропустил меня в комнату.
Я вошел. Это было что-то типа фотолаборатории. Меня поставили к стене и стали фотографировать – сначала анфас, потом в профиль, на фоне специальной длинной линейки, которая показывала мой рост. Дали в руки табличку, где уже были набраны мои фамилия, имя, стоял какой-то номер.
Затем другой оперативник взял видеокамеру и стал меня снимать, заставляя поворачиваться. После этой процедуры у меня сняли отпечатки пальцев. Пальцы стали грязными. Мне бросили какую-то серую тряпку:
– На, вытрись!
– Ну что, Олег, процедура закончена, теперь пойдем на разговор, – сказал Кузьмичев и вытолкнул меня в коридор.
Мы поднялись на второй этаж. Остановились перед дверью, на которой висела табличка с номером какого-то отдела. Все отделы там были обозначены лишь цифрами – пятый, шестой, седьмой и так далее. Нумерация отделов говорила об их секретности. «Интересно, какой же номер отдела, где меня будут допрашивать? – думал я. – Может, по нему я что-то вычислю… Хотя что сейчас гадать, все равно будут задавать конкретные вопросы, и выяснится, что от меня хотят…»
– Итак, – сказал Кузьмичев, – хочу сразу тебе сказать, что сейчас между нами просто беседа, разговор по душам. Никакого протокола мы вести не будем, потому что завтра тебя будет допрашивать следователь, и он будет вести протоколы.
– Завтра же суббота, – уточнил я.
– Да, действительно, суббота, – улыбнулся Кузьмичев, – но, учитывая особую опасность вашей банды, в субботу мы вынуждены будем работать с тобой и с твоими людьми.
– Я не знаю, о чем вы говорите, – сказал я.
– Сейчас узнаешь. Итак, меня интересует вот что. Скажи мне, пожалуйста, просто ради любопытства, – Кузьмичев придвинул свой стул ближе ко мне, – что вы хотели на рынке сделать? – И он назвал рынок. – Какие проблемы решить?
После первого же вопроса мне все стало ясно. Значит, Сашка все же ничего не сказал.
– О ком вы говорите, я не понимаю…
– Ну как же? О твоем земляке, Александре, который находится в розыске. Ты, надеюсь, в курсе, что он задержан и тяжело ранен? Кстати, он во всем признался.
– Но если он признался, зачем тогда вы меня спрашиваете?
– Мы обязаны тебя спрашивать, хотя бы для уточнения фактов, которые он нам выдал.
