Гидеон никак не мог обвинить его в желании закончить разговор. Другое дело, что это желание проявилось сразу после того, как прозвучало имя Сэма Бентли. Связано ли одно с другим, Гидеон не знал и узнать не мог.
Он проснулся в три часа ночи.
Какое-то время Гидеон лежал неподвижно, еще в тяжелых объятиях сна, пытаясь сообразить, что его разбудило. Ева лежала рядом, прижавшись щекой к его груди, и он слышал ее дыхание, ровное и спокойное. Значит, не она.
Снизу долетел короткий лай. Гидеон сел, бережно сняв с плеча руку Евы, которая повернулась, вздохнула и снова свернулась калачиком.
Зебеди редко лаял по ночам, и хотя толстые каменные стены, деревянные половицы и тяжелая дубовая дверь приглушали звуки, Гидеон ощущал требовательность в собачьем зове. Пса что-то встревожило.
Гидеон быстро и бесшумно поднялся с кровати и подошел к окну. Ночь выдалась темная, и он не разобрал ничего, кроме бледного пятна кремовой крыши стоящего за забором «лендровера». Нащупав впотьмах одежду, Гидеон натянул джинсы и джемпер, просунул ноги в мокасины и лишь затем осторожно тронул за плечо Еву.
— Что? Что случилось?
— Шшш… Зебеди лает. Думаю, надо сходить и посмотреть, в чем там дело. — Она привстала, но он остановил ее руку. — Нет, свет включать не надо.
Зашуршали простыни.
— Я пойду с тобой, — шепнула Ева.
— Нет, ты останешься здесь. Скорее всего, это только енот или что-то в этом роде.
— Хочу посмотреть на енота. — Она выскользнула из-под простыни и встала.
— Подожди. Я уверен, ничего серьезного.
— Если не забыл, в прошлый раз подобная прогулка закончилась тем, что тебя огрели по голове. За тобой нужно присматривать. — Мерцающий в темноте силуэт запрыгал, натягивая брюки.
— Ладно, но только тихо и быстро. Свет не включай. Если там кто и есть, постараемся его не спугнуть.
— Говори за себя. Я бы с удовольствием кого-нибудь спугнула.
Оставив ее реплику без ответа, Гидеон приоткрыл дверь и остановился, прислушиваясь.
Снизу, от начала лестницы, послышалось глухое ворчание.
— Хорошо, хорошо, я уже спускаюсь, — негромко сказал он.
Сойдя вниз, Гидеон увидел, что пес стоит у передней двери, ощетинившись и подняв уши.
Он взял фонарик со стола в холле. Ева тронула его за локоть.
— Не лучше ли позвонить в полицию? Пожалуйста, послушай меня.
— Из-за чего? Из-за енота?
— Ты же не знаешь, енот этот или что-то еще.
— Подумай сама, пока полиция сюда доберется, здесь уже никого не будет. И не беспокойся, я только взгляну и все.
— Тогда возьми с собой Зебеди.
— Нет, он останется с тобой.
— Боже, ты меня пугаешь.
Гидеон поцеловал ее в лоб.
— Я просто не хочу, чтобы Зеб гонялся за енотами, — сказал он и, отведя задвижку, повернул ключ. — Придержи его, чтобы не помчался за мной.
Через секунду Гидеон уже стоял на крыльце и притворял за собой дверь. После темного дома ночь уже не казалась такой непроглядной, и он легко различил ведущую к воротам дорожку, крышу припаркованного на улице «лендровера» и темный массив деревьев за ним. Тучи скрыли луну и почти все небо, оставив лишь пригоршню разбросанных звездочек. Сырой, промозглый ветер шуршал сухими листьями, подгоняя их к забору.
Гидеон замер, напряженно вслушиваясь и всматриваясь в притихшую ночь, пытаясь определить, что могло встревожить собаку.
Ничего.
Ни постороннего звука, ни тени, ни вообще чего-либо необычного.
Он немного успокоился, но, прежде чем возвратиться в дом, решил проверить машину.
Переступив через окаймлявшие дорожку с обеих сторон низкие кустики, Гидеон неслышно пробежал по влажной траве к калитке. Тонкая кожа мокасин почти мгновенно промокла от росы. Он уже взялся за щеколду, когда вдруг заметил, что «лендровер» мерцает изнутри.
Сжав резиновую рукоятку фонарика, Гидеон осторожно откинул щеколду и уже начал открывать калитку, когда дверца на дальней стороне машины мягко захлопнулась, и глуховатый мужской голос произнес тоном крайнего разочарования:
— Черт!
В Сторожке снова залаял Зебеди, и тут же, словно этого было мало, воротная петля издала протяжный сухой скрип.
Не теряя ни секунды, незнакомец повернулся и помчался по тропинке к дороге. Гидеон, позабыв об осторожности, рванул за ним.
И тут же понял, что сделал это зря. Во-первых, незнакомец имел изначальное преимущество в пять- шесть ярдов, а во-вторых, на ногах у него определенно были не мокасины.
Гидеон потерял оба уже после первых двух-трех шагов, и с этого момента исход погони не вызывал сомнений. Подпрыгивая и бормоча проклятия, он еще сделал по инерции несколько шагов, потом остановился и включил фонарик. Жиденький лучик метнулся вдогонку, но силенок достать быстро удаляющуюся фигуру ему не хватило.
— Будь ты проклят! — громко выругался Гидеон и, сделав мысленную пометку заменить батарейки, побрел обратно, высматривая в траве свалившиеся мокасины.
Натянув промокшие туфли, он бегло осмотрел «лендровер» и направился к дому. На крыльце, придерживая за ошейник Зебеди, ждала Ева.
— Ну что? — язвительно осведомилась она. — Еноты?
— Похоже, что нет.
— Что случилось? Ты как?
— Я в порядке, вот только ногу разбил. Попробовал его догнать, да мокасины свалились. Этот мерзавец порезал брезент на «лендровере».
— Что? Шутишь? Думаешь, он пытался угнать машину?
— Не знаю. У меня сложилось впечатление, что он шарил внутри, но что рассчитывал там найти — не представляю.
Ева поежилась.
— Ладно. Если ты закончил гоняться за грабителями, то, может быть, вернемся в дом? Еще немного, и я просто умру от холода.
— Зачем было выходить? Я же просил подождать в доме.
— Как я могла сидеть там, не зная, что происходит? А если бы тебе понадобилась помощь? Думаешь, это тот же, что уже наведывался раньше?
Они вернулись в относительно теплый холл. Гидеон запер дверь.
— Не знаю. В прошлый раз в их распоряжении был целый вечер. Не представляю, зачем было возвращаться.
— Ну, очевидно, затем, чтобы обыскать «лендровер». В тот вечер машины возле дома не было, так ведь? Ты ездил на ней в галерею.
— Да. Но на кой черт обыскивать «лендровер»? У меня и в доме-то ничего особенно ценного нет, а уж в машине и подавно.
