иранскую ядерную программу диверсия, которую готовили от трех до пяти лет, не остановила. Разве что чуть-чуть притормозила: червь успел разрушить только часть центрифуг. Сейчас сам Stuxnet уже не опасен. Вообще, большой недостаток кибероружия — его одноразовость: оно эффективно ровно до того момента, пока разработчики операционных систем, антивирусов или отдельных программ не «заткнут» использованные вирусом «дыры». Но его разработчики продолжают свою деятельность: по мнению экспертов, именно они приложили руку к созданию шпионской программы Flame, выявленной в прошлом году. Она использует схожие со Stuxnet методы проникновения в закрытые компьютерные системы. При этом Flame гораздо лучше маскируется: запускаясь с зараженной флешки, вирус не устанавливается в систему, а просто собирает с компьютера интересующую его информацию. Когда флешка вернется на зараженный компьютер, украденные данные отправляются разработчикам шпионской программы. Впрочем, при всем своем совершенстве, Flame едва ли можно считать кибероружием. По крайне мере известные его модификации не подразумевают возможность диверсий. Новых случаев применения кибероружия, уничтожающего материальные объекты, со времен Stuxnet пока не было замечено.
Впрочем, вирусы могут быть далеко не единственным способом ведения кибервойн.
Томас Рид, бывший советник американского президента Рональда Рейгана, в вышедшей в 2004 году книге «Над бездной. История холодной войны, рассказанная ее участником» утверждал, что первой успешной кибератакой в истории был «взрыв на газопроводе в Сибири в 1982 году».
Якобы благодаря предательству офицера КГБ Владимира Ветрова американцы смогли подсунуть советской разведке «подправленные» данные о современных технологических разработках для газопроводов. И содержавшая «логическую бомбу» технология (или программное обеспечение) была внедрена на газопроводе Уренгой — Сургут — Челябинск.
Но история эта, скорее всего, фальшивка. Данных о крупных авариях на советских газопроводах в 1982 году попросту нет. Даже если предположить, что информацию о катастрофе в СССР, как обычно, засекретили, есть и другие нестыковки. Так, Ветров начал сотрудничать с французской разведкой только в 1981 году. Это значит, на подготовку диверсии попросту не хватило бы времени. К тому же система управления газопроводами в нашей стране тогда не была компьютеризирована.
«Логическая бомба», ужасная и неуловимая
6 сентября 2007 года израильская авиация нанесла удар по территории Сирии, на северо-востоке страны был полностью уничтожен некий объект. Как заявили позже представители Израиля, это был ядерный реактор. (Информацию подтвердили и американские власти, она содержится и в секретном докладе МАГАТЭ, о котором стало известно только в 2011 году.) Но оставим в стороне вопрос о существовании сирийской ядерной программы, куда интереснее обстоятельства самой операции «Орхидея», как был поименован тот авианалет. Эскадрилья израильских бомбардировщиков пролетела практически над всей территорией соседнего государства, сравняла объект с землей и невредимой вернулась на базу. Притом что у Сирии довольно серьезная система ПВО. Но в тот раз системы радарного обнаружения не сработали. Выяснилось, рассказывает Александр Гостев, что перед началом операции сирийские радары были выведены из строя с помощью мощного радиосигнала извне. Что это было — точно неизвестно: может, просто сигнал на определенной частоте, а может, специальная команда, некая последовательность данных. Эксперты полагают, что в электронной начинке радарных станций была заложена некая «логическая бомба», которая каким-то образом была активирована и привела к отключению системы. Вот только доказательств справедливости этой версии нет.
Тема «логических бомб», которые могут быть преднамеренно заложены в программном обеспечении или даже в отдельных блоках электронных устройств, сейчас в моде. Она постоянно муссируется экспертами по кибербезопасности и политиками. И хотя никому и нигде вроде бы не удалось пока такую «закладку» обнаружить, политики и военные исходят из того, что возможность использовать «логические бомбы» для шпионажа или диверсий — реальная угроза. Так, американские власти сейчас ведут настоящую войну против одного из мировых лидеров в производстве телекоммуникационного оборудования — китайской компании Huawei, которая чисто экономическими методами добилась того, что сильно потеснила на территории США американскую корпорацию Cisco. Не только большинство американских интернет- провайдеров использует оборудование Huawei, оно обеспечивает работу компьютерных сетей и на объектах так называемой критической инфраструктуры — в энергетике, на транспорте. В 2009 году президент США Барак Обама объявил цифровую инфраструктуру «стратегическим национальным достоянием». И вот теперь продукция Huawei считается в Штатах угрозой национальной безопасности. Правительство заставляет все госструктуры и сотрудничающие с ними компании полностью отказаться от использования китайского оборудования. Конечно, война с Huawei может быть и чисто экономической. Однако для публики действия правительства, явно противоречащие идее свободного рынка, объясняются именно фактором киберугрозы.
Блэкаут в Индии в 2012 году затронул практически весь север, восток и запад страны — 22 штата. В Дели десятки тысяч человек оказались заблокированы в метро и лифтах. В стране было нарушено железнодорожное сообщение и парализована работа большинства организаций. Но не парикмахерских.
Фото: Bikas Das/Ap/East News, Epa/ИТАР- ТАСС
Преподаватель Королевского колледжа Лондона Томас Рид считается одним из ведущих экспертов по вопросам кибербезопасности и современных военных технологий. Автор книг «Война 2.0» и «Кибервойны не будет» постоянный эксперт BBC, CNN и SkyNews по военным вопросам и проблемам кибербезопасности, он один из тех немногих, кто скептически относится к перспективам кибероружия.
«В киберпространстве традиционное соотношение усилий, необходимых для нападения и обороны, перевернуто с ног на голову: атака оказывается проще и дешевле, а защита — сложнее и затратнее. Казалось бы, стоит ожидать увеличения числа компьютерных диверсий. Но все может быть с точностью до наоборот. Игроков, способных осуществить операцию уровня Stuxnet, скорее всего, меньше, чем принято считать.
Кибердиверсия может оказаться делом куда более сложным, чем военная операция, даже если необходимые для кибератаки финансовые ресурсы незначительны в сравнении с ценой современного вооружения. Нужно сначала обнаружить уязвимости, которые можно использовать; нужно разобраться в устройстве сложных промышленных систем, а механизм атаки должен быть подстроен настолько точно под конкретную цель, что использование его где-либо еще практически невозможно.
Наибольшую пользу кибероружие может принести, только если использовать его в сочетании с обычными или тайными военными операциями, как поступил Израиль, „ослепив“ сирийские ПВО в 2007 году».
