— А я-то доверял вам.
— Нет, не доверяли. Я нарушила ваши правила, но не воспользовалась доверием во вред вам. Вы сказали, что я не могу контактировать с моей мамой, это было вашим правилом, и я нарушила только его. Вы не доверяли мне тогда. А если бы доверяли, разрешили бы позвонить, когда я сказала вам, как она волнуется обо мне. — Она наконец застегнула последнюю пуговичку и прошла мимо него.
— Я так и знал, что вы все свалите на меня.
— Но все так и было. Вы больше заботились о своем повышении и карьере, чем о нас с Кейти.
Направляясь за ней, он воздел руки к небу.
— Я позаботился о том, чтобы лейтенант Лоренс не обвинил во всем вас и вашу дочь. И позаботился, чтобы вы обе оставались у себя дома, а не где-то в отеле, так как вы сказали, что это напугает Кейти на всю оставшуюся жизнь. Я позаботился также отвезти вас на праздник, где вы могли отвлечься, потому что считал, что вы заслуживаете отдыха. — Он расхаживал взад-вперед, пока она застегивала босоножки. — А сейчас мне придется увезти вас отсюда, пока не заявилась полиция.
— Я скажу им, что все в порядке. Ведь это же сработало уже раз. Ну, с миссис Каватини… пока она не нашла записку. Мы сможем их убедить, если постараемся.
— Оделись? Берите Кейти. Я ее понесу.
Расстроенная Мэллори прошла в комнату Кейти и ахнула. Кровать была завалена всевозможными мягкими игрушками. Барби покоилась на подушке. Кейти нигде не было.
О Боже, Боже, Боже! Ее грудь пронзил жуткий страх. Дерек почти налетел на Мэллори сзади:
— Поторопитесь! Когда полиция… Где Кейти?
У Мэллори перехватило дыхание. Она повернулась и отстранила Дерека с пути. Мэллори сейчас же должна найти Кейти!
— Она ушла! Да не стойте же столбом! Помогите найти ее!
— Возможно, ее похитили, — пробормотал он. — Я срочно звоню в службу безопасности…
— О чем вы говорите? — Мэллори заглянула в ванную. Никого.
— Вам известна сверхсекретная информация. Всегда есть риск, что того, кого вы любите, могут похитить, чтобы заставить вас рассказать все, что знаете.
Мэллори смотрела на него в недоумении. Он говорит убежденно. Неужели не понимает трагичности ситуации?
— Какие глупости вы говорите. — Она пролетела мимо него в кухню. — Кейти! — Проверила дверь черного хода. Слава Богу, закрыта. Входная дверь тоже на цепочке и задвижках. — Так, она где-то в доме. Но где?
— Хорошо! — выдохнул Дерек. — Тогда никаких проблем.
— Нет, есть! — вскрикнула она. — Ее нет там, где она должна быть. Вы что, не понимаете? С моим ребенком что-то случилось. — Мэллори развернулась. — Кейти! Ответь!
— Случилось? Я уверен, с ней все в порядке. Вы же сами сказали, что она в доме.
Слезы брызнули у нее из глаз.
— Случиться могло все, что угодно. Вы действительно ничего не знаете о детях.
Дерек побежал впереди нее, заглядывая за занавеску в душе, за одежду в шкафу, на нижние полки кухонной мебели.
— Кейти! — умоляла Мэллори.
Взвизгнула Митци, когда Мэллори отодвинула подушку, на которой та спала, чтобы заглянуть за диван.
Вдруг Дерек что-то вспомнил.
— Выключите свет! — приказал он. Прежде чем она смогла шевельнуться, он погасил все лампочки и даже ночники. Дом погрузился во тьму. — Пошли! — Он взял ее за руку и потянул за собой.
Слабый сиреневый свет пробивался из-под кровати Кейти. У Мэллори чуть сердце не выскочило, когда она опустилась на ковер. Девочка мирно спала в мерцающем ободке, зажав в руке розовый маркер.
Мэллори почувствовала теплую руку Дерека у себя на плече. Ее начало трясти.
— Тс-с!
Обхватив ее, Дерек покрывал ее шею поцелуями. Это оказалось таким интимным — вдвоем сидеть, обнявшись, на полу в темноте. Все, что Мэллори было нужно, это объятия Дерека, сейчас и всегда.
— Извините. Я не знаю, как могла так потерять самообладание.
— Мы все теряем самообладание.
— Я сомневаюсь насчет вас. Кейти — это все, что у меня есть. Я не знаю, что бы я делала, если б потеряла ее.
Он прижал ее еще крепче.
— Вы не потеряете ее.
«А тебя? — хотела она спросить. — Тоже не потеряю?»
Вместо этого она сказала:
— Вы подумаете, что я ненормальная. Плакать по пустякам. — Мэллори смахнула слезу. — Я прожила весь год неправильно! Воспитывать Кейти — это большая работа, а я могу уделять ей всего несколько часов вечером и выходные. Я очень люблю ее, но временами… я просто изнемогаю. Так много я должна ей дать и так мало могу. Я плохая мать?
Так, наконец-то она выговорилась, дала волю своим страхам. Она напряженно ждала его ответа.
— Мэллори, моя мать не узнала бы меня, столкнись она со мной на улице. Я вижу, как вы обращаетесь с дочерью, и единственное, чего мог бы пожелать, — чтобы моя мать дала нам с сестрой хоть десятую долю любви, которую вы испытываете к Кейти. Как вы вообще могли такое о себе подумать?
— Если бы я была хорошей матерью, жить было бы намного веселее, легче, правда ведь? Порой так трудно, заботясь о ребенке, все делать правильно.
Дерек вздохнул, его дыхание коснулось ее шеи.
— Послушайте, Мэллори, я скажу вам то, что не говорил ни одной живой душе. Я военный летчик, и, черт возьми, хороший. Бывают дни, когда вокруг только синь неба, весь мир под моими крыльями. А бывает, когда нет ничего, кроме турбулентности. И тогда не важно, какой я пилот, меня просто тошнит.
— Вас? — Она хихикнула. — Тошнит?
— Не говорите никому. Только чуть-чуть.
— Но почему? Ведь вы, наверное, ко всему привыкли. Всегда в небе.
— Так же, как вы, будучи такой замечательной матерью, нередко все же сомневаетесь в себе. Это работа, и вы ее выполняете. И в мире нет никого, кто справится с ней лучше.
Мэллори закивала, сначала вяло, затем энергично:
— Вы правы, да.
— Вы, кажется, удивлены?
— Никто не может быть лучшей матерью моей девочке, чем я. Даже когда она озорничает.
Дерек засмеялся:
— Даже когда служба безопасности присылает кого-то к вам в дом мешаться у вас под ногами и действовать на нервы.
«И на мое сердце воздействовать». Мэллори не могла отогнать эту мысль.
— Я все свое время посвящаю дочери, потому что это единственное, что у меня есть. И я начинаю сходить с ума, как только не вижу ее. За эти несколько дней рядом с вами я поняла, как много я потеряла со смертью мужа. Я потеряла перспективу жизни.
— О, Мэллори! — прошептал он ей на ухо. — За прошедший год вы воспитывали и свою дочь, и мать, и миссис Каватини, и всех и вся. Но у вас не было времени для себя. Я намерен изменить это и многое другое. Я хочу жить недалеко от своей сестры, чтобы навещать ее почаще, потому что редко с ней вижусь. Мне надо брать пример со своего отца. Поставить семью на первое место ради людей, которые жили ради меня. Мэллори, я думаю, вы были правы.
Она повернулась, чтобы посмотреть на него. Сиреневые огоньки плясали у него в глазах. И
