Опасное наследство

полились свободно.

«Я так давно не видела Вас, мой благородный рыцарь, и вот я снова пишу, оставаясь навсегда преданной Вам, и прошу сообщить о Вашем здоровье, которое, дай Бог, с каждым днем будет становиться все крепче. И если Вам приятно получить известие от меня, то знайте, что я никогда не смогу быть в телесном или душевном здравии, пока не получу от Вас весточку. Я ношу ребенка, и время родов уже близко, иначе я бы сама поспешила встретиться с Вами. Но, благодарение Богу, мой добрый слуга согласился доставить Вам это письмо.

Шлю Вам свои молитвы, от души желаю успеха в Вашем великом предприятии и надеюсь вскоре услышать добрые вести о Вас. Пусть Господь пошлет победу тем, кто сражается во имя справедливости. Я буду молиться об этом всем сердцем.

Милорд, в прошлый раз, когда меня жестоко оторвали от Вас, я хотела спросить вот о чем: находились ли сыновья короля Эдуарда с Вами в Шерифф-Хаттоне? Я очень надеюсь, что они были увезены из Тауэра и отправлены туда, чтобы заговорщики не могли их использовать в своих интересах. Спрашиваю Вас об этом, потому что хочу знать правду о своем отце короле Ричарде. Узнать о том, что мой отец не предал их смерти, было бы для меня самым большим утешением. И еще я думала о том, что, может быть, молодой джентльмен, который находится с Вами, на самом деле совсем не тот, за кого он себя выдает, а персона еще более важная. Несомненно, с Божьей помощью мы все это скоро узнаем.

Засим кончаю, но Святая Троица да пребудет с Вами и сохранит Вас. И еще молю о том, чтобы это письмо не увидели ничьи глаза, кроме Ваших. А теперь прощайте, мой благородный господин, и дарует Вам Господь Всемогущий победу над всеми врагами.

Писано в Раглане, вечером в день Святого Варнавы.[76]

Всегда Ваша

Катерина Плантагенет.

P. S. Очень прошу Вас, когда прочтете это письмо, сожгите его или храните где-нибудь в тайном месте, потому что вера моя в Вас безгранична».

На рассвете следующего дня Кейт стояла во дворе, глядя, как Уильям выводит своих воинов с замкового двора. С ними был и Гай, который вез на груди ее письмо. Когда все исчезли из виду, она вдруг испугалась: ведь если письмо перехватят люди короля, ее, несомненно, объявят изменницей. Однако забирать его назад в любом случае было уже поздно. И когда Кейт представила себе, как Джон читает ее письмо, как перед сражением написанные ею слова греют его душу, как он, может быть, пришлет ей ответ, когда все встанет на свои места, то подумала, что никогда, ни за что она не вернула бы это письмо обратно, даже если бы у нее была такая возможность.

Интерлюдия Октябрь 1562 года, Хэмптон-Корт-Палас

— Королева умирает, — стонет Роберт Дадли, подперев голову руками. — Надежды нет.

Остальные советники переглядываются. Ясно, что Дадли оплакивает не только Елизавету, но и свою собственную участь, потому что когда ее не станет — распрощаются также и с лордом Робертом. В душе члены Тайного совета злорадствуют.

Однако их умы заняты более серьезными вопросами. Все прекрасно понимают, что, если Елизавета умрет от оспы,[77] не назвав наследника, страна окажется на пороге гражданской войны.

— Мы должны молиться за то, чтобы королева выздоровела, — твердо говорит Сесил. — И за то, чтобы потом вопрос о преемнике решился ко всеобщему удовлетворению.

— Я голосую за лорда Хантингдона, — заявляет Пембрук, который не забыл, как Катерина обошлась с его сыном.

— Его претензии недостаточно обоснованны. — Секретарь взмахом руки отвергает это предложение.

— Тогда у нас остается леди Катерина Грей, — заявляет Винчестер.

Раздается несколько одобрительных голосов, принадлежащих в том числе герцогу Норфолку и лорду Эрандлу. Пембрук насмешливо фыркает.

— Но леди Катерина опозорила и дискредитировала себя, — напоминает присутствующим Суссекс. — Она плохо подходит для роли преемницы.

— Она протестантка, и, вполне возможно, ее брак был законным, — высказывает свое мнение Сесил. — Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов еще одно обстоятельство: общественное мнение на стороне леди Катерины, — продолжает сэр Уильям. — Позвольте вам напомнить, что многие считают ее брак законным и хотят, чтобы ей и лорду Хартфорду позволили жить как мужу и жене. Эта пара очень популярна в народе, люди полагают, что с ними обходятся несправедливо.

— Что вы скажете, лорд Роберт? — спрашивает Винчестер. — Ведь леди Катерина как-никак ваша золовка.

— Бывшая, — поспешно отвечает Дадли. — Я предлагаю попросить ее величество освободить леди Леннокс из Тауэра. Или назначить преемником Хантингдона. Раны Господни, если бы у королевы был наследник от плоти ее, мы бы не оказались в этой ситуации!

— Наследник от вас, хотите вы сказать? — ухмыляется Норфолк.

— Да, если вам угодно! — вспыхивает Дадли. — Да хоть от кого, если уж на то пошло. Но, увы, у нее нет наследника, а потому мы должны принять решение.

Начинаются споры. Звучат новые голоса в поддержку Катерины, некоторые высказываются за Марию, королеву шотландцев. Сесил зажимает уши руками, потом предостерегающе поднимает палец:

— Милорды, королева лежит за стеной больная! Поимейте хоть какое-то уважение. А теперь, если позволите, голосуем. Кто за леди Катерину?

Большинство присутствующих поднимают руки. Сесил хмурится. И в этот момент из покоев королевы появляется немец, ее лечащий врач:

— Милорды! Идите сюда немедленно! Ей лучше, слава Gott!

Кейт Июнь 1487 года, замок Раглан

Пришли хорошие новости. Сторонники Йорков под предводительством лорда Клиффорда, одного из полководцев Линкольна, одержали важную победу у Брамхам-Мура. Потом стало известно, что Линкольн во главе восьмитысячной армии неумолимо продвигается вперед: он добрался до Йорка, его видели в Шервудском лесу, а потом и в Ноттингеме. Мэтти и Кейт потихоньку радовались, уединившись в ее комнате, однако одновременно и беспокоились, потому что новости приходили в Раглан с опозданием на несколько дней.

От Гая никаких известий не было, но они и не ожидали, что муж Мэтти даст о себе знать, поскольку он не умел писать. Кейт горячо молилась, чтобы он безопасно добрался до армии мятежников.

Сообщалось, что король движется в Линкольншир, к Ньюарку. Обитатели Раглана, как и все жители королевства, затаив дыхание, ждали неизбежного столкновения, которое теперь могло произойти в любой день. Эта решающая битва должна была окончательно определить, какой королевский дом будет править