Только я хотел сказать Владилену Алексеевичу, чтоб он сделал такую же глубину, как он подсек и завопил от радости, будто пацан, потому что у него на крючке трепыхалась большая краснопёрка. Он сам умел ловить рыбу.
Тут клюнуло и у меня.
Наверное, всего за час мы наловили штук двадцать краснопёрок. Все они были одинаковые — больше ладони.
— Хватит? — спросил Владилен Алексеевич.
— Хватит, — ответил я, потому что здесь, кроме красивых краснопёрок, никто не клевал и ловить стало неинтересно.
Мы сложили наш улов в самое прохладное место — в тень под кормой и стали искать выход из озерка, чтобы плыть дальше.
Вокруг росли кувшинки, камыш и осока, и другого выхода нигде видно не было. Мы даже чуть не потеряли из виду место, откуда приплыли. Тогда Владилен Алексеевич кинул на чистую воду две спички и стал смотреть, куда они поплывут… Так мы нашли выход, снова взяли в руки по веслу и, огибая камыш, поплыли по новой протоке.
Она была короткая, с тихим течением, и очень скоро привела нас в другое такое же озерцо, только ещё больше заросшее водяными растениями.
Мы не стали здесь останавливаться и начали искать проход дальше, но тут даже спички не помогли, потому что они никуда не плыли.
Назад возвращаться было обидно.
— Вода обязательно должна куда?нибудь вытекать, — сказал Владилен Алексеевич, — и отсюда должен быть проход, иначе течение там, вначале, не могло быть таким сильным…
— Давайте пойду в разведку, — сказал я, и он высадил меня на берег.
Здесь были заросли ивняка. Я двинулся вдоль берега, продираясь сквозь листву, и скоро потерял из виду нашу лодку и всё озеро.
«Как бы не заблудиться», — подумал я и на всякий случай крикнул:
— Ау!
— Эгей! — отозвался Владилен Алексеевич.
И снова стало тихо. Какая?то птица пискнула над головой. Я поглядел вверх, но никого не увидел.
Минут десять я шел наугад, пока не услышал журчание воды. Журчало справа.
Я поспешил туда, увидел старую ветлу, влез на неё и увидел протоку, которую мы искали. Я спустился вниз и прошёл к протоке.
Вода здесь была чистая, прозрачная. Возле дна стайками носились какие?то мальки.
Я спрыгнул в воду и пошёл назад прямо по протоке, чтоб зря не путаться в зарослях трав и камыша. Вода здесь была холодная, дно каменистое. Я быстро шёл по пояс в воде.
Вдруг впереди, там, на озере, послышались шумные удары. Будто били чем?то тяжёлым то по воде, то по лодке. Я встревожился и крикнул:
— Владилен Алексеевич, ау!
Он ничего не ответил. Непонятные, беспорядочные удары продолжались.
Я заспешил вперёд.
Когда я раздвинул камыши, которыми зарос выход из этой протоки в озеро, я увидел страшную вещь: Владилен Алексеевич неуклюже стоял на краю кормы и добивал веслом змею, повисшую на борту лодки.
— Стой! Не подходи! — крикнул он, снова ударяя ребром весла по извивающемуся телу гадюки.
Я бросился в озеро и поплыл прямо к лодке.
Но змея была уже мёртвая. Он поддел её веслом и швырнул в камыши.
— Вот не везёт! — сказал он, тяжело дыша, когда я влез в лодку. — Представляешь, Валерка, она плыла прямо на меня. Я уж и так её отпугивал, и этак…
Пот катился как дождь по его побледневшему лицу.
Я вставил вёсла в уключины, и мы поскорей поплыли отсюда…
— Может, она почуяла рыбу, которую мы поймали? — спросил я и ввёл лодку в протоку.
— Не знаю…
Протока была очень узкая и извилистая. Мы не скоро проплыли мимо знакомой мне старой ветлы. Дальше путь был ещё уже, и мы с трудом протискивали вперёд нашу лодку, ставшую совсем неуклюжей.
Мы бы выбились из сил, да на помощь пришло течение. Оно почему?то стало сильнее.
Уже вечерело, когда мы заметили, что заросли кончаются. Я первый увидел впереди за ветками кустарника реку.
Оказалось, мы проплыли наискосок через весь остров и попали в другой рукав реки.
Рукав здесь был почти такой же широкий, как и Казак, и, наверное, такой же глубокий, потому что нигде не было заметно никаких водорослей.
Слева, рядом с тем местом, откуда мы выплыли, с острова в реку вдавался маленький полуостров с одинокой сосной на краю.
— Давай?ка поставим здесь палатку и поживём денёк–другой, — сказал Владилен Алексеевич.
Я понял, что он устал. Я и сам немного уморился оттого, что пришлось почти весь день держать в руках тяжёлое весло.
Мы причалили к полуострову и выгрузили все наши вещи.
Я ещё никогда в жизни не ставил палатку. Это оказалось не так просто. Даже скучно. Потому что пришлось натягивать много разных верёвок, которые держат палатку, вбивать колышки, чтоб эти верёвки были туго натянуты. Куда скорей сделать шалаш из веток и травы!
Владилен Алексеевич нашёл в полу палатки какую?то дырку, ввинтил туда насос, вроде велосипедного, и дал мне качать.
Я качал, качал, чуть сам не укачался, пока он не сказал:
— Хватит.
И только теперь, когда я залез внутрь палатки, я понял, до чего это здорово — палатка!
Здесь было как в настоящем доме. Даже окошко! А пол мягкий–мягкий. Сразу и пол, и матрац, и кровать! Мне даже расхотелось выходить. Я бы так сразу тут и заснул, да там, снаружи, Владилен Алексеевич собирал хворост для костра…
Я вылез на четвереньках и сказал:
— Гав–гав–гав!
В небе светилась луна.
— Тяф–тяф–тяф! — послышалось в ответ.
У костра сидел Владилен Алексеевич и при свете пламени чистил наших краснопёрок.
— Давайте я почищу!
— Нет уж, иди резвись, собачка, а рыбу я люблю и чистить, и жарить сам. Только вынь мне сковородку, соль и масло в бутылке. И достань хлеб заодно.
Я подал всё, что он просил, и подумал: «А почему бы пока не искупаться?»
Я мигом разделся и бросился в реку.
Вода была тёплая. От луны ко мне шла золотистая тропка. Я лёг на неё и поплыл.
…Интересно, почему это все люди не живут, как мы с Владиленом Алексеевичем? Отчего бывают люди злые и добрые? Почему мы с моей родной мамкой ни одного разочка вместе не уходили в поход?
