Завтрашний ветер

и станет зябко ждать в ночи осенней,
пока я не откликнусь…
Я откликнусь,
зажгу свечу
и при неверном свете
проверю, всё ли в сумку уложил:
вот хлеб,
вот нож,
вот спички,
компас,
карта,
соль в коробке…
Да что я снова всё перебираю?!
Ведь вечером всё тщательно сложил
и снасти приготовил.
Какого ж чёрта я не сплю и помню —
ко мне в четыре постучится мальчик…
Он встанет раньше,
по тропинке мокрой
он с вёслами тяжёлыми пройдёт
сквозь лес дремучий…
Не знает он названия созвездий,
играющих над головой, над веткой.
И думает, что я их знаю все.
Он думает, что я большой и сильный,
поймаю с ним больших и сильных рыб.
Он хочет знать, зачем река стремится
отсюда к морю? И зачем опять
дождём и снегом падает обратно?
И правду ли сказала бабка Марья,
что люди все на свете помирают,
а если так — зачем они живут?
… Я улыбаюсь в темноте,
и малость
свою перед вселенной ощущаю,
и радуюсь, что горизонт безбрежен,
и мальчикам останутся заботы
великой капитанской широты.
И забываю все свои печали.
Я должен быть правдивым и простым.
Я вправду должен быть большим и сильным,
поймать хотя б одну большую рыбу,
уметь шагать в ночном лесу по звёздам,
разжечь костёр,
шалаш поставить прочный…
Стучит весло о раму.
Откликаюсь.
Зажёг свечу
и быстро проверяю:
вот хлеб,
вот нож,
вот спички,
компас,
карта…

Пионерская песня

От низких вод,
покрытых туманом,
шагает отряд издалека
навстречу таинственным
горным странам,
где реют птицы и облака.
Выше горн!
Труби дорогу
дальнюю,
трубач!
Барабанщик,
палочки
до времени не прячь!
По горным склонам,
где только эхо
невидимкой
за нами следит,
где одному
не пройти, не проехать —
отряд проходит,
песня звучит.
Выше горн!
Труби дорогу
дальнюю,
трубач!
Барабанщик,
палочки
до времени не прячь!
Всё выше, выше,
всё круче, круче,
а нам не страшно
идти вперёд.
Уже под ногами
клубятся тучи…
А нас вершина
к себе зовёт!
Выше горн!
Труби дорогу