квитанция. Я заплатил за тебя. Иди–иди, не то пройдёт очередь.
— В очереди сидеть? – Альфред, наконец, открыл глаза.
— Иди! —прикрикнул Ичо и обратился к нам, — Почему ничего не делаете? Тут из?за этой «Терми» тысячи людей. Прибывают машинами, автобусами… Дадим сегодня не одно – два представления. Поэтому ты, Готфрид, хватай свои афишки, расклеивай по окрестным улицам. Шанталь, помогай ему. Вернётесь, позавтракаете, и будем подвешивать батут, канат. Готовиться.
— Ужасно барабульки хочется… — сказала Шанталь.
— О кей! Сам куплю. Бегите!
За время нашего разговора Альфред всё?таки ушёл лечиться. Я захватил в фургоне свёрнутые в трубочку афиши, два тюбика с клеем, и мы с Шанталь вышли с площади на переполненные народом улицы городка. Действительно, люди, машины, автобусы – всё стремилось к лечебнице.
— Как паломники на богомолье, — сказала Шанталь.
Только мы остановились на углу, чтобы разделить афиши и разбежаться по кварталам, рядом послышался глухой удар, скрип тормозов.
Чуть ли не к нашим ногам отшвырнуло сбитую машиной собаку. Это была, по–моему, то ли помесь колли с овчаркой, то ли просто колли. Похоже, бродячая, без ошейника. Лежала у бровки тротуара, судорожно перебирая лапами. Из глаза скатывалась слеза…
— Что ты смотришь?! – закричала Шанталь и погрозила кулаком двинувшемуся потоку автомашин. —Делай же что?нибудь скорей! Давай отнесём её в лечебницу!
Колли дёрнулась. И застыла. Только слеза продолжала стекать по мохнатой морде.
…Впервые я видел смерть. Пол Европы проездили, в какие только переделки не попадали. Да и раньше ни в кастелло, ни в России не видел, как это бывает.
При всём том, что и я был уязвим для несчастий, всяческих болезней, вспомнилось – я бессмертен. Не то, чтобы я об этом забыл. Но теперь сквозь бензиновый перегар с особой силой ощутил запах цветущих роз, свою молодость. Вечную.
Едва мы с Шанталь стали поднимать умершую собаку, чтобы оттащить за кусты на газон, как подъехала уборочная машина. Рабочий в комбинезоне зашвырнул труп в мусоросборник.
Мы пошли к виднеющейся вдалеке под пальмой большой круглой тумбе для расклейки объявлений.
— Не плачь, — сказал я Шанталь, — смерть можно победить…
Вдруг с очевидностью стало ясно, что я должен перенять эстафету у отца. Скорее делать что?то, чтобы Шанталь не умерла. Никогда.
…На тумбе среди объявлений нужно было найти свободное место для нашей афишки. Мы начали было обходить её, как Шанталь дёрнула меня за руку.
— Смотри!
На уровне глаз был наклеен плакатик. Под надписью «Разыскивается» я увидел цветную фотографию. Себя! С синими глазами.
Под фотографией было напечатано, что за поимку этого юноши по имени Артур или за сведения о его местонахождении позвонивший получит вознаграждение в 100000 евро. Сообщались особые приметы: ямочка на носу, браслет на левой руке.
Первое, что я подумал – разыскивает отец. Но номер телефона был не наш. Это было частное объявление. Стандартные полицейские объявления о розыске выглядят иначе.
— Почему «Артур»? – Шанталь переводила взгляд с фотографии на меня, — Ведь это ты! Это про тебя?
Я попытался содрать плакатик. Но он не отклеивался. Налепил поверх него афишу. Ничего не стал объяснять встревоженной, сбитой с толку Шанталь.
Мы обегали весь городок. Всюду на тумбах, на стендах было моё фото. Некоторые объявления о розыске покоробившиеся, выцветшие, некоторые совсем новые.
В четыре руки мы безуспешно пытались их сцарапать.
— Так кто ты, Готфрид или Артур?
Что я ей мог ответить, моей Шанталь?
Необходимо было как можно скорее убираться из Маргарита де Савойя, вообще, подальше от этих краёв, где в каждом городке, наверняка, были расклеены подобные объявления. Кому не захочется получить сто тысяч евро!
К счастью, после выступлений здесь в планах Ичо, сколько я знал, было податься на крайний юг Италии. Оттуда на пароме пересечь Мессинский пролив, немного поколесить с гастролями по Сицилии. А потом, пока не наступила самая жара, перебазироваться пароходом на апрель и май в Северную Африку – в Марокко, Алжир и Тунис. По его словам фальшивые документы уже ждали меня в главном городе Сицилии – Палермо.
Пока я находился в Западной, объединённой Европе, ещё можно было путешествовать из страны в страну, таясь от полиции. Африканские государства были уже заграницей. Хорошо, у цыгана Ичо всюду имелись друзья–цыгане. По всему миру.
Фотографии, расставленные капканами для моей поимки, смерть собаки – из?за этого я весь день был, как под током. Ичо и Альфред покрикивали на меня. Всё валилось из рук. Плохо закрепил один из концов батута. Во время первого представления Альфред–Чарли Чаплин чуть не соскользнул с него.
Тем не менее, сборы у «Терми» получились большие, как никогда. Ичо, подсчитавший груду монет в фургоне, сказал, что выручка составила около четырёхсот евро.
Но потом подъехал какой?то чиновник с представителем полиции, приказал убираться из центра.
Вечернее представление пришлось давать на вытоптанном футбольном поле, за которым начинались виноградники. Зрителей из окраинных кварталов стянулось немного, человек двадцать. Среди них — цыгане.
Когда всё было убрано, сложено в прицеп, Альфред ушёл спать в фургон. Судя по всему, ни он, ни Ичо не видели в городе моей фотографии.
Мы с Шанталь собрали прошлогодние обрезки лозы, разожгли костёр близ фургона на краю виноградника. Жарили на веточках оставшихся от завтрака барабулек. Становилось прохладно.
— Где Ичо? —спросил я Шанталь, накидывая ей на плечи свою курточку.
— Пригласили на свадьбу здешние цыгане.
Она сидела на барабане из нашего реквизита. Как подмерзшая птичка. Попытался притянуть её к себе, обнять.
— Врал! Ты не Готфрид! – она вырвалась. —Кто ты?
Небесный свод мерцал звёздами. Наш негреющий маленький костёр нисколько не мешал различать знакомые созвездия.
— Смотри, Шанталь, вон Большая медведица, Плеяды… — я всё?таки привлёк её к себе. —А вон над горизонтом голубоватая звёздочка. Это Венера. Планета. Голубая, потому что окутана облаками. Видишь?
Она уткнула холодный носик в мою шею и прошептала:
— Люблю тебя, Артур.
…В ту ночь я открыл ей, что являюсь первым бессмертным человеком на Земле. Рассказал о браслете, об отце. Обо всём. О Джангозине.
Теперь Шанталь смотрела на меня во все глаза.
— Почему на объявлениях о розыске ты один, только твоё фото, без отца? Неужели он уже в их руках? Тебе не жалко его? Скажи, не жалко?
— Что ты, Шанталь! Я предал его…Но, надеюсь, с ним всё в порядке. Наступит утро – нужно немедленно уезжать из этих мест. Пока меня кто?нибудь не опознал, понимаешь?
— Артур, застегни воротник ковбойки. Совсем замёрз. Погоди, вынесу тебе Ичино пальто.
— Не надо.
Но она побежала к фургону.
В самом деле, била дрожь. Самая замечательная, самая красивая девушка в мире призналась в
