капитан 1 ранга Уоллер — внутренним. Твой старый дальневосточный отдел находится в надежных руках капитана Артура Макколама. Наши штаты непомерно раздуты. Министерство — самое настоящее пристанище для невежд со связями. По сути дела, управление военно–морской разведки не такое уж плохое, когда речь идет о сборе информации. Но что толку в информации, если она не используется?»
Авторитет управления военно–морской разведки подрывался тем, что оно занимало обособленную и довольно странную позицию и руководствовалось в своей работе явно предвзятыми, надуманными и необъективными положениями и принципами. Офицерский состав управления по традиции был настроен антикоммунистически, и потому оценка, которую давало это управление возможностям Советской Армии, была необъективной: за действительное выдавалось желаемое. Исключение составлял, пожалуй, только офицер, ведавший советским отделом. Этому человеку полагалось, так сказать, по штату знать истинное положение вещей в Советском Союзе, и он действительно знал его лучше других. Это был отпрыск большой семьи военно–морских офицеров, майор корпуса морской пехоты США Эндрю Уайли. Весь советский отдел управления состоял из двух человек: Уайли и его помощника. Отдел занимал одну комнатку, в военно– морском министерстве в Вашингтоне. Майор Уайли превратил эту комнатку в русский оазис. Будучи таким же противником коммунизма, как и другие, майор Уайли имел, однако, какую–то слабость к русскому народу в целом.
Вдохновленный замечательными достижениями советского народа в войне против гитлеровских полчищ, он украсил стены своего кабинета советскими плакатами военного времени и лозунгами, которые передавал ему советский военно–морской атташе, поставил радиолу и часто проигрывал пластинки с красноармейскими песнями.
Объективность в оценке силы Советской Армии поставила майора Уайли в положение полной изоляции от его коллег — офицеров военно–морской разведки. Уайли буквально изгнали из общества, и изгнание это зашло настолько далеко, что его имя исключили даже из списка постоянных докладчиков, информирующих о ходе войны в России на ежедневных оперативных совещаниях, проводившихся в Пентагоне. Коллеги по работе стали избегать Уайли, не желали слушать его рассказов о ходе войны в России и все чаще приглашали для этой цели офицера из управления военной разведки, который рисовал им картину положения в тогдашней России в более пессимистических тонах.
В оперативной комнате Белого дома президент Рузвельт каждое утро выслушивал охи и вздохи руководства управления военной разведки относительно положения в России. Ему были явно не по душе все эти доклады, отчасти потому, что новости были неутешительными, отчасти потому, что в эти доклады просачивались знакомые ему антисоветские мотивы предубежденности и предвзятости. В качестве иммунитета президент Рузвельт выработал в себе предубежденность и предвзятость по отношению к американской разведке в целом и к военной разведке в частности.
Отношение к разведке в Белом доме изменилось настолько, что позднее, когда разведывательная служба значительно улучшила свою работу и руководители разведки пытались убедить президента в необходимости принять ряд важных военно–политических решений, которые смогли бы приблизить конец войны, Рузвельт категорически отказался от всех предложений, потому что не доверял им. По той же причине Рузвельт настаивал на своем мнении относительно слабости движения Сопротивления в Европе, отказывался принимать на веру доклады разведки об острых разногласиях и противоречиях внутри германского верховного командования и отвергал все рекомендации о необходимости внесения изменений в формулировку о безоговорочной капитуляции, хотя данные военной стратегической разведки настоятельно требовали такого изменения.
Положение в американской разведке начало существенно изменяться после того, как 5 мая 1942 года на пост начальника управления военной разведки был назначен генерал–майор Джордж Стронг, а начальником разведки военно–морского флота — адмирал Грейн. В июне в Вашингтон был вызван капитан I ранга Захариас, которого назначили заместителем начальника управления военно–морской разведки, а полковника Уильяма Донована — начальником новой организации, получившей название «управления стратегических служб».
Генерал Джордж Маршалл избрал Стронга не потому, что тот являлся выдающимся специалистом в области стратегической разведки, а потому, что он был известен как исключительно энергичный и решительный человек. Управление военной разведки нуждалось в чистке аппарата, а провести эту чистку мог только инициативный человек, обладавший огромной выдержкой. По мнению генерала Маршалла, Стронг был именно таким человеком.
Генерал–майор Стронг превзошел все ожидания Маршалла. В качестве первого шага он предпринял поездку в Англию с целью ознакомления с характером и практической стороной деятельности английской стратегической разведки.
По возвращении из Англии Стронг приступил к созданию совершенно новой службы стратегической разведки в Соединенных Штатах. Эту реорганизацию он провел, «не наступая никому на мозоли» и «не рубя голов». Консерваторов и работников с устаревшими взглядами он оставил на своих местах, чтобы использовать их опыт и знания, но ликвидировал их влияние и командное положение.
В управлении стратегической разведки военно–морского флота капитан 1 ранга Захариас не имел за своей спиной мощной поддержки генерала Маршалла, но постепенно, шаг за шагом, и военно–морская разведка начала создавать себе хорошую репутацию. Большим недостатком в ее работе была частая смена руководства. В течение только двух лет сменились четыре начальника.
Характеризуя условия работы, сложившиеся в управлении, капитан 1 ранга Захариас писал: «Эти несколько недель работы в управлении убедили меня в том, что реорганизацию работы следует начать с ликвидации старого аппарата. Только после этого мы сможем построить новую организацию, способную решать задачи военно–морской стратегической разведки в военное время».
На новом посту заместителя начальника управления Захариас обратил внимание прежде всего на подготовку новой когорты офицеров разведки. Он сформировал свой аппарат фактически из гражданских лиц, многие из которых были «девяностодневниками», то есть людьми, окончившими специальные разведывательные школы. В местечке Фредерик (штат Мерилэнд) он создал начальную школу разведки, а в Нью–Йорке — школу повышенного типа.
Об этих днях Захариас вспоминает так: «В чем мы особенно нуждались, так это прежде всего в организации оперативной разведки, такой разведки, которая могла бы снабжать военно–морских начальников информацией, необходимой для решения оперативных задач».
Капитан 1 ранга Захариас был также повивальной бабкой при рождении в управлении военно– морской разведки новых отделов, предназначавшихся для решения особых задач, таких, как допрос военнопленных, изучение, анализ и использование захваченных документов противника, ведение «психологической войны». К этому времени относится создание в рамках управления разведки ВМФ отдела агентурной разведки. Захариас разработал ряд положений о действиях агентурных разведчиков за линией фронта и осуществил это в Китае и на фронтах в Италии. Он установил тесные связи со своими коллегами в английском адмиралтействе и организовал школы по изучению японского языка, где сотни молодых американцев изучали трудный язык в очень короткий срок.
5 сентября 1943 года Захариас был смещен с поста заместителя начальника управления разведки ВМФ и назначен командиром крейсера «Нью–Мексико». Уход Захариаса с поста заместителя начальника управления разведки ВМФ явился большой неожиданностью для всех. «Даже теперь, — писал он после войны, — я не знаю, чем было вызвано принятие такого решения и чем оно мотивировалось. Вероятно, это следует объяснить тем, что я слишком быстро продвигался и становился слишком сильным, а это не нравилось ряду не в меру амбициозных, но могущественных лиц и организаций».
Снятие Захариаса с поста заместителя начальника управления военно–морской разведки не только вызвало сожаление в разведке, но и нанесло ущерб делу консолидации наших усилий в войне.
Третьим лицом, ответственным за большие преобразования в американском шпионаже, был полковник Донован. Заняв пост руководителя управления стратегических служб, Донован, подобно волшебнику, начал вызывать, казалось, из–под земли пеструю армию шпионов и саботажников– подрывников. Он организовал их подготовку, экипировку и снаряжение. Когда же эти люди становились ненужными, Донован возвращал их к прежней скучной и однообразной жизни, а со временем и сам ушел в отставку и возвратился к тихой, размеренной жизни гражданина, почитающего законы человеческого общежития.
