О чем говорил с Бритт Ларс, я могла только подозревать, но, выйдя от нее, Ларс принялся внушать мне:
— Линн, во‑первых, надо было сказать мне, что вас обхаживает Хильда. Во‑вторых, ты обязана сделать все, чтобы Бритт к Хильде не приближалась.
— Ты Хильду в чем‑то подозреваешь?
— Фактов нет, вернее, он только один: именно Хильда свела тебя с Маргит.
— Но она действительно могла не знать, чем Маргит занимается, а Леннарта Хильда не любит и даже побаивается.
— Лучше бы меня боялась. Позвони Хильде и скажи, что я запретил вам с ней общаться. И не пускай к ней Бритт. Добром эта дружба не закончится.
— Но Бритт не маленький ребенок. Какое право я имею ей запрещать? К тому же банды больше не существует…
— При чем здесь банда? Ты видела спину Бритт? Ее отходили плетью. Не флоггером, не паддлом, а плетью. Она просто изуродует Бритт, внушая, что так и нужно. К тому же, если уж порешь, нужно приводить в порядок спину боттома, а не отпускать домой, только вытерев кровь. Ты понимаешь, что могло с ней быть, не окажись ты сегодня дома?
Я глупейшим образом переспросила:
— Что?
— Получить заражение очень просто, к тому же у Бритт температура. Я посижу с ней до утра, но запомни: если ты допустишь еще контакты Бритт с Хильдой, виновата в проблемах подруги будешь ты.
— Ларс, но она просто не скажет мне, куда отправится, пока я на занятиях. Бритт скроет от меня, где будет. Один выход: приковать ее к себе.
— Как и ты от меня, — вздохнул он. — Теперь ты понимаешь мое желание приковать тебя?
Я сделала вид, что обиделась, но вообще‑то Ларс прав.
— У вас с Бритт особый талант — лезть с головой туда, где головы можно лишиться. Пожалуйста, придержи Бритт, если она пострадает, ты себе этого не простишь. Я тоже.
Легко сказать, но как можно придержать мою неистовую подругу?
Уличные фонари в тумане были больше похожи на медуз, чем на устройства для освещения улиц. Такое бывает — туман лег на весь город, укрыл его, укутал, спрятал… Только вот от кого или чего?
И озеро Меларен спряталось, и паромы, и мосты… Проползла мысль, что завтра будет хорошая погода, что скоро ночи сократятся до минимума, а дни удлинятся… А потом зацветет сакура в парках и половина Стокгольма оденется в нежно‑розовый цвет опадающих лепестков…
Но Вангер вернул себя на землю: до цветения сакуры еще далеко, а вот до выговора начальства рукой подать. Нет, Бергман ничего выговаривать не станет, он прекрасно понимает, что все работают на пределе, но гора трупов от этого меньше не становится, напротив, растет с угрожающей для их и без того нелегкой жизни скоростью.
Будь его воля, Вангер эти убийства одних бандитов другими и расследовать не стал бы, пусть уничтожают друг друга — чем меньше останется, тем легче дышать. Но даже бандиты являются гражданами со всеми правами, следовательно, убийство каждого из них должно быть расследовано по всем правилам и со всевозможной тщательностью, убийца найден и наказан, даже если тянет его поощрить.
При мысли о поощрении убийцы преступников у Дага свело желудок. Как бы он ни оттягивал, но признать, что это Фрида отключила аппаратуру у Маргит, придется. Больше некому. В палате у убитой нашли часы Фриды, а охранник твердо заявил, что женщина, побывавшая у Маргит последней, была следователем с фамилией Волер. Почему запомнил? Да потому что у него теща Волер. Разве такое забудешь?
Вангер рассеянно согласился, что фамилию тещи забыть невозможно.
Эта Маргит столько натворила, что Вангер и сам был готов отключить ей что‑нибудь, но как Фрида могла так поступить? И все же главное другое — зачем? Ответ на страшный вопрос вместе с обманом Фриды, утверждающей, что она в Эстерсунде, в то время как находилась рядом со Стокгольмом, наводил на нехорошие подозрения. А неприятности, преследовавшие группу все время расследования убийств и деятельности банды, снимавшей снафф‑видео, и вовсе приводили к выводу о существовании крота в их отделе, больше того, прямо среди них. Них троих — Бергмана, Фриды и самого Вангера.
Вот это было самое ужасное: все подробности операции знали трое — Бергман, Вангер и Фрида Волер. Провал одной операции мог быть случайным, но когда стало понятно, что преступники знают о каждом их шаге, Бергман предпринял серьезные попытки выявить крота. Разным сотрудникам подбрасывали разную информацию, пытаясь выявить, какая сработает. Кабинеты проверили на наличие жучков, стали встречаться вне управления, чтобы обсуждать вопросы тайно. Не помогало ничего, преступники по‑прежнему знали почти все.
Часы Фриды и ее более чем странное поведение в последние дни наводили на страшные подозрения. Ее отец погиб при задержании на первом деле самого Вангера, от рук создания с ангельскими глазами. Теперь это создание отбывало срок, а Фрида, закончив академию, пришла работать в отдел Бергмана. Кому она собиралась мстить?
От мрачных мыслей по поводу последних неудач и мести Вангера оторвал Мартин:
— Даг, вот список от дорожников. Здесь имена всех, чьи машины мы записали.
— Угу… — Вангер сделал вид, что изучает записи камер на входе в Южный госпиталь.
— И вот результаты экспертизы по отпечаткам из квартиры — совпадений нет, хотя сами отпечатки нашлись на внешней ручке двери.
— Там мог наследить кто угодно.
— А волос, который Агнесс нашла в квартире и сказала, что он не мужской и не женский, оказался от парика. Правильно, он конский.
Вангер взял список владельцев автомашин, замеченных в районе квартиры Эммы Грюттен. Пробежал по диагонали, но тут же вернулся почти к началу, внимательно перечитал еще раз:
— Юханссон?! Что такое «М»? «Л», наверное? Есть такой — Ларс Юханссон, примечательная птица.
Мартин подсел поближе:
— Что ты там увидел?
— Нет, постой, у Ларса Юханссона «Вольво», я сам в ней ездил, а здесь «Мерседес». Кто же ездит на «Мерседесе»? Найди‑ка мне полное имя этого Юханссона.
Янссон пощелкал клавишами, повернул ноутбук к Вангеру:
— Вот, Мартин Юханссон, проживает…
Вангер замотал головой:
— Ничего не понимаю, это же адрес Ларса Юханссона. Ну‑ка, давай разбираться. Таких совпадений не бывает…
Через час они уже знали, что машина действительно принадлежит Мартину Юханссону, а его квартира этажом ниже квартиры его двоюродного брата Ларса Юханссона. А еще, что Мартин трансвестит, то есть большой любитель наряжаться в женское платье…
Вангер бормотал:
— Пудра говоришь, парик говоришь?..
Мартин уже понял ход его мыслей.
— Даг, но пока у нас нет оснований обвинять человека только из‑за того, что его машина ездила по тому району, а он сам любит крем‑пудру.
— Мы обвинять не будем, но покопать стоит основательно.
В деле об убийстве Эммы Грюттен появилась хоть какая‑то зацепка. А вот с Маргит Стринберг, убийцы в свою очередь убитой в госпитале, зацепок никаких. Если не считать часов Фриды.
Вспомнив об этой улике, Вангер едва не схватился за голову: Фрида же вернулась из Эстерсунда и утром придет на работу, но он совершенно не готов ни к разговору с девушкой, ни к вопросам. Фриде
