День сегодняшний
Водитель остановил машину у подъезда и, не поворачиваясь, спросил:
– Ждать или вызовете?
Старший инспектор МУРа Лев Гуров взглянул на водителя с удивлением. За последние годы он привык, что водители оперативных машин, зная его в лицо, обращаются к нему персонально, одни по имени, другие по фамилии, но с некоторым интересом и уважением. Гуров только сейчас сообразил, что он тоже не знает водителя; в сущности, какая разница, знают они с водителем друг друга или нет, но сейчас это вызывало досаду. Сегодняшний день не ладился изначально, и необходимо было вырваться из круга невезения. Всю дорогу Лева решал вопрос, почему на несчастный случай, пусть даже со смертельным исходом, полковник выслал оперативную группу управления во главе с ним, Гуровым, хотя он сегодня после дежурства в отгуле.
– Пожалуйста, поезжайте в гараж. Я позвоню.
Гуров мельком заметил довольное лицо шофера, вышел из машины и присоединился к врачу и эксперту научно-технического отдела, которые со своими чемоданами уже направились к подъезду.
Войдя вслед за ними, Гуров увидел цифровой замок и нажал красную кнопку вызова дежурного. Ответа не последовало.
– Открыть, Лева? – спросил эксперт.
Гуров не успел ответить, как в подъезд ворвались ребятишки-дошкольники: один из них, приподнявшись на носки, потыкал грязным, ободранным пальцем в кнопки замка и распахнул дверь. Бесцеремонно оттолкнув представителей власти, ребятишки с визгом разлетелись по большому прохладному вестибюлю.
Гуров прошел следом и огляделся.
Справа – просторная комната дежурного, виден даже длинный стол, но самого дежурного не было. Гуров взглянул налево, на доске объявлений мелькнули буквы ЖСК. Значит, кооператив, и за тем столом собирается правление. Пока они поднимались в чистом просторном лифте, Гуров успел подумать, что дом очень дорогой, следовательно, достаток жильцов выше среднего – профессура, актерская элита, возможно, директора магазинов.
Дверь нужной им квартиры была открыта, на площадке никого.
Гуров с товарищами вошел в холл, который сразу, казалось, наполнился народом, будто кто-то им вышел навстречу. Лева не сразу сообразил, что противоположная стена холла сплошь зеркальная.
Он помедлил, кашлянул, произнес:
– Добрый день! – И тут же понял, что такое приветствие звучит нелепо: приехали к покойнику.
Из боковой двери вышел атлетически сложенный мужчина:
– Милиция? Мы вас ждем, проходите.
Лева заглянул в комнату, увидел на полу тело, повернулся к товарищам: мол, проходите, приступайте.
Процедура осмотра была точно предусмотрена законом и выверена многолетним опытом. Сначала подойдет врач, установит факт смерти, затем своими делами займется эксперт-криминалист. И если факт несчастного случая не вызовет сомнения, то Лева может на тело даже не смотреть. Так он обязательно и поступит. Разговоры о том, что с годами можно привыкнуть к виду смерти, к Гурову не относились, он твердо знал: на него лично это не распространяется.
– Прошу!
Лева кивнул и прошел за атлетом на кухню.
– Пожалуйста, расскажите все по порядку. Я старший инспектор управления МУРа Гуров Лев Иванович.
Атлет отстранил протянутое Гуровым удостоверение, сдержанно поклонился:
– Сергачев Денис Иванович… Живу в квартире напротив. Сосед.
Кухня была большая, вероятно, служила и столовой. Гуров мельком отметил, что все очень богато, сел за стол и тут же увидел прямо перед собой девушку. Она спрятала лицо в ладони, но по джинсам, обтягивающим узкие бедра, пестрой кофточке на острых плечах, главное же, конечно, по рукам, которые старятся в первую очередь и выдают возраст женщины, и непрофессионал мог бы безошибочно определить, что девушке лет двадцать, не более.
Усаживаясь, Лева вопросительно посмотрел на Сергачева:
– В недавнем прошлом спортсмен, а сейчас чем занимаетесь, Денис Иванович?
– Журналист. – Денис Иванович не принял дружеского тона.
Лева пожал плечами: мол, не хотите, как хотите, станем говорить языком протокола:
– Рассказывайте.
Мужчина, соглашаясь, кивнул, взглянул на часы, заговорил спокойно, делая короткие паузы:
– Сейчас пятнадцать двенадцать. В четырнадцать десять, время я отметил точно, так как знал, что вы о нем спросите, – он взглянул на Гурова, ожидая одобрения, не дождался и продолжал: – В мою дверь позвонили. Я открыл. На пороге стояла, – Сергачев кивнул на застывшую девушку, – Вера. Вид у нее был, прямо сказать… всклокоченный. Вера довольно бессвязно стала объяснять, что Лена… Елена Сергеевна Качалина… упала, ударилась виском и… В общем, плохо. Я прибежал и увидел, что Лена – я немножко врач – мертва. Я позвонил в «Скорую», в милицию. «Скорая» уехала перед вами.
– Значит, вы сами не видели, как Качалина упала? – Лева привычным жестом достал блокнот, начал делать короткие записи.
– Я лично не видел, но это ясно. – Сергачев взглянул на стену, за которой произошла трагедия и где сейчас трудились врачи и эксперт.
– Вера – дочь, член семьи?
– Она одна из наших дежурных. Сутки работает, трое отдыхает.
– Вы, Денис Иванович, и Вера будете понятыми. – Лева взял девушку за руку: – Как вы себя чувствуете, Вера?
Неожиданно девушка резко оттолкнула Леву, встала и вышла из кухни. Гуров ощутил острый, неприятный запах алкоголя.
Мужчина впервые посмотрел на Гурова сочувственно и понимающе и, явно принуждая себя, сказал:
– Хорошая девочка, но принимает, особенно в последнее время.
– Работает здесь давно?
– С прошлой осени. Тривиальная история: приехала поступать, провалилась… Сами знаете.
– ВГИК? ГИТИС? – спросил Лева.
– ВГИК. – Мужчина взглянул на Леву с интересом. – Успели разглядеть?
Лева кивнул и улыбнулся, призывая к установлению дружеских отношений. Сергачев приглашение принял, тоже кивнул и сказал:
– Есть ситуации, встречающиеся так часто, словно жизнь их штампует. Провинциальная красотка приезжает покорять столицу. Сентиментальная история, повторяющаяся бесконечно, словно одна и та же операция на конвейере…
«Старше меня немного, – прикинул Лева. – В прошлом отличный спортсмен, но и сейчас следит за собой. – Гуров непроизвольно начал составлять словесный портрет Сергачева: – Лет примерно… тридцать шесть. Рост – сто восемьдесят пять, вес – около девяноста, волосы русые, острижены коротко, глаза карие, нос прямой… Особые приметы: перед тем как улыбнуться – морщится. Безусловно, контактен, с людьми ладит, пользуется успехом у женщин…»
Гуров слушал вполуха, разглядывал Дениса Сергачева, не понимая, что его настораживает в этом открытом и обаятельном человеке.
– Вы меня не слушаете? – Сергачев вынул из кармана сигареты, взглянул вопросительно.
– Курите, курите, – Лева, словно хозяин, подвинул Сергачеву пепельницу. – Но прежде посмотрите, как себя чувствует девушка. К сожалению, мне необходимо…
– Девушка себя чувствует великолепно!
Вера вошла в кухню, быстро села за стол, облокотилась, положила круглый, с чуть заметной ямочкой, подбородок на ладони и посмотрела на Гурова широко открытыми, лихорадочно блестевшими глазами.
– Елена умерла. – Вера некрасиво скривилась, тяжело вздохнула.
«А она сейчас хлебнула, – непроизвольно отметил про себя Гуров. – Вчера пила, сейчас добавила, ее может развезти…»
– Меня зовут Лев Иванович, Вера. Извините за казенные слова – расскажите, как произошло несчастье.
– Я знаю? Поскользнулась, упала.
– Вас в комнате не было? Вы что, были здесь, в кухне?
– Вот еще! – Вера почему-то возмутилась. – Я внизу сижу, в стекляшке.
– Подождите, подождите. Так вас не было в квартире, когда Качалина упала?
– Скажете! Я же вам говорю: мое место внизу, в аквариуме. – Вера взяла у Сергачева сигарету, закурила.
Лева попытался быстро перестроиться. Значит, свидетелей несчастного случая нет, есть только труп. Лева встал, направился было в комнату, обернулся и недоуменно спросил:
– Как же вы попали в квартиру?
– У меня ключ. – Вера дернула плечиком. – Я здесь прибираю.
– Вы пришли и увидели…
Вера возмущенно фыркнула, повернулась к Сергачеву:
– Дурак какой-то! А еще москвич, и, наверное, с высшим! – Она удостоила Гурова взглядом, которому безуспешно пыталась придать высокомерие: – Нет! Я не пришла и не увидела! Я влетела в окно на метелке… – Вера выскочила из кухни, чуть не налетев на Леву, и он услышал, как в ванной что-то упало и полилась вода.
Гуров взглянул на сидевшего неподвижно Сергачева, который курил, глядя в окно. В неподвижности его было что-то неестественное и тревожное.
«Мне сообщили, что с соседкой случилось несчастье, – рассуждал Лева. – Человек умер нелепо, не совсем чужой, все понятно. Но этот парень держится из последнего. Почему?» Лева подвесил вопрос и перешел в комнату, где работали эксперт и врач.
Эксперт фотографировать закончил, укладывал аппаратуру; врач стоял на коленях и, наклонившись, осматривал тело. Картина предстала перед Гуровым жутковатая: мужская фигура без ног и головы, и из-под нее вытягиваются обнаженные женские ноги – длинные, гладкие и абсолютно живые. Одна нога босая, на другой атласная туфля с красным пушистым помпоном.
Гуров взглядом спросил у эксперта, где можно сесть. Тот указал на большое лохматое кресло. Лева утонул в меховой обивке и хотел было тут же подняться, так как вновь стало жарко, да и кресло располагало к покою, умиротворенной сонливости, а отнюдь не к размышлениям, но не встал, а подвинулся к краю и начал осматривать гостиную. Конечно, эта комната была гостиной. Увидел открытый бар и почему-то подумал: «Где же хлебнула спиртного Вера? Сюда она,
