а люди — защита от обезьян. Только людей, готовых понять и поддержать — единицы… Надо было попросить Толю отвезти в Читу. Да, отвёз бы его на улицу Ингодинскую. Это было самым разумным! Вот только инстинкт самосохранения сильнее доводов рассудка…
Но, если посмотреть на ситуацию с найденным трупом с практической стороны, то у него есть несколько дней передышки. На какое-то время поиски пусть и не приостановят, но мероприятия будут вялыми. Да они и так не особенно старались, а то бы давно вернули в камеру, а он ещё на свободе, ещё бегает и даже водку пьёт. Это же надо так напиться! До сих пор мутит, но разве только от водки!
Вернул его к действительности Толин голос.
— Эээ! Хорош, хорош! Не переживай, я отъеду подальше за Читу и с переговорного куда скажешь, туда и позвоню. Ты понял? — успокаивая, заглядывал в глаза майор.
— Толя, нельзя звонить из Читы…
— Я ж сказал, отъеду подальше, и с переговорного, с переговорного… Давай за стол, а то дед такое подумает…
«И то правда, надо держать себя в руках. Надо держать себя в руках! Ты ведь ещё жив!»
Но за столом они посидели не больше пяти минут. Выдержав паузу, Толя торжественно завершил визит:
— Всё, отгостевались! Спасибо, дед! Дальше ехать надо.
— Што ты торопишься, пусть бы Николай поел.
— Спасибо, я сыт, — подхватился Николай. — Нам действительно пора!
— Дед, там у тебя в сарайчике коробок стоит… — замялся Толя.
— А вам на што? Грибы по речке косить собираетесь? — усмехнулся старик. — Верите, токо не бросайте, где попало! Отдайте кому-нибудь, людям сгодится. Это такая удобная посудина, с ней хошь по ягоды, хошь по грибы ходить можно. Я одному тут заказывал, хорошие такие короба делает…
Из сарайчика взяли не только короб, старик велел прихватить и побелевшие от времени брезентовые куртки, что-то вроде энцефалиток. Короб был замечательный, туда засунули и куртки, и одну из сумок, и беглец тут же взвалил его на спину: я понесу!
— Ну, поноси, поноси! — снисходительно разрешил майор лейтенанту.
— Жалко мало погостили, — загрустил старик. — Вы со стола гребите всё, дорога — она такая, всё подберёт.
— Дед, не колотись! Сам понимаешь, жара — пропадёт. В дорогу надо брать консервы, в магазине и возьмём.
— Да какая еда из банок? Я зараз хоть пирожков заверну, — хлопотал у стола Василий Матвеевич.
— Ну, от пирожков мы не откажемся!
— И бутылка там стоит твоя, Толя, заберите…
— Дед, обижаешь! Принесли выпивку, и теперь назад забирать? Я скоро приеду, мы тогда эту бутылочку вдвоём и уговорим!
— Тебя дождёшься, как же! — махнул рукой старик.
— Честное офицерское, приеду!
— Ну, ладно, ладно, приедешь… Спасибо, что хоть в этот раз вспомнил-таки деда. Не забывай, я всегда тебе радый. Далековато, конечно, штоб от Читы просто так кататься, а ты всё ж приезжай, я тебе картошек дам. И товарищ твой Коля пусть заезжает. Ежели жена не примет, и жить будет негде, то у меня места хватит. Работы, жалко, в Кокуях нету, но если надо перекантоваться, то завсегда, пожалуйста.
— Коля! Может, останешься, а? На гада тебе тот Хабаровск? Мы тебе тут и бабу новую найдём, — не упустил случая майор. И Коле только и оставалось, что улыбнуться хозяину: что, мол, с этим Толей поделаешь!
— Спасибо, Василий Матвеевич, за гостеприимство, — протянул он руку. И старик задержал её в своих сухих холодных ладонях: будь здоров, паря!
— Дед, недели через три обязательно заеду! У меня тут дело рядом будет, так шо договорим, — обнял старика Толя и коротко, но крепко прижал к себе.
Минуты две потоптались на пятачке у калитки, прощание со стариками печальны, неловки и не вполне искренни. Ещё произносились ритуальные слова: спасибо… с Богом… заезжай… позвоню, а мыслями гости были уже далеко. Но когда компаньоны уже собирались закрыть калитку, остановил голос Василия Матвеевича:
— Толик, стой! Зайдите во двор, зайдите!.. Надо ж, приготовил и забыл! Вы калитку-то притворите, притворите… — и старик кинулся к дому. И когда расселись под навесом, беглец с тревогой ждал, пытаясь понять: что-то случилось? И то что-то связано с ним?
Старик вернулся быстро, и всему нашлось простое объяснение.
— Я, ребята, вот чего подумал: раз Николай потерял паспорт, то пускай возьмёт на время Санькин. На время! — строго предупредил старик. — И токо с возвратом, поняли?
— Ну, дед, даёшь! А как это паспорт Сашка у тебя оказался? Его ж, когда… ну это… сдавать надо!
— Ну, вот так и оказался. Он же, когда в последний раз приехал, куртёху свою подарил… Ну, а я што? По карманам у ней не шарил, померял, да и всё, большеватая она на меня, да и куды в ней ходить? До магазину? Она дорогая, настоящая кожанка! А этой весной надо было у Сретенск съездить, ну, я и приоделся. У ней, главное дело, што удобно — карманов много. Но я не про это! Стал я свои бумажки складовать у карман, а там паспорт. Ох, и укололо меня! Забыл Саня! Забыл… Он же, когда поехал от меня, по дороге его и… Так ты, Николай, возьми паспорт, на паспорт и билет свободно купишь!
— Нет, что вы, зачем? Чужой документ… нельзя… — растерянно бормотал Николай.
— А совсем без документов — можно? — толкнул его Толя. Для верности ещё и ногой двинул: не ерепенься!
— Оно, конечно, чужой документ — и нехорошо… ещё милиция чего подумает… Но это если напьёшься, а так — што с тебя взять? Ну, а ежели буянить станешь, тогда, конешно… А ты вроде человек не шебутной, вот токо меры не знаешь. Но если не валяться где ни попадя, то и не пристанут… А с Саней года у вас вроде одинаковые. Ты на какой улице живёшь-то там, в Чите? Вот глянь-ка, не тут ли? — раскрыл старик паспорт сына.
— Но мы ведь совершенно не похожи, — сопротивлялся беглец, было неловко перед стариком за вранье. Обманывать ищеек — это одно, а такого, измученного жизнью — стыдно. Даже если Василий Матвеевич обо всем догадался! Ведь его с этим паспортом могут задержать, и тогда… Нет, нельзя! Приличней украсть документ у неизвестного человека, чем… Старик просто не понимает, что и его могут привлечь, и даже если это будет не камера, а только допросы… Хватит и вертолётчика! Но майор решил по-своему.
— Шо ты киксуешь? Мы ж на время, может, и его предъявлять не придётся. Нам токо билет купить — и всё! Вернём, вернём, деда, не сомневайся. Сам назад и доставлю.
— И правильно! Вы на Куэнгу ехайте, там поезда один за одним. А то удумали по речке! Вы ж не молоденькие такого кругаля давать! А то в Сретенске, штоб вы знали, там и пограничники, и часть эта… конвоирская стоит… — со значением посмотрел Василий Матвеевич на товарищей.
Майор тут же состроил гримаску: да нам хоть конвойная, хоть ракетная! Мы так, погулять вышли. И кинулся благодарить старика:
— Ну, дед, ты и сам не знаешь, как выручил. Не надо никого просить, купим билет, и Коля поедет как деловой! — И сгрёб паспорт друга, и положил в бездонный карман рубашки, и хлопнул по плечу компаньона: не переживай!
А тот и не переживал. Конвойники, и в сам деле — так, ерунда! Розыском они не занимаются, сопровождают уже пойманных, хотя в экстренных случаях могут задействовать и эти части. Но что делать? Нет, в самом деле, вся страна нашпигована спецчастями, они сыпью покрыли города и веси, и поначалу кажется: человеку ни пролететь, ни проехать, ни пройти. А ничего — можно! Только непонятно было, он за эти дни стал законченным фаталистом или под опёкой вертолётчика так расслабился. Да и что ему бояться Сретенска, он там уже был…
— Спасибо, Василий Матвеевич, ещё раз. Но только это излишне. Но если вы считаете, что… Мы обязательно вернём вам документ, обязательно вернём.
