еще месяц валяться!
Устроив нарушителям разнос и выслушав заверения «больше не будем», врач ушла.
После обхода Рудик уселся играть в нарды. Он, похоже, и думать забыл о сердечных делах.
— Ты куда слинял вчера? Татьяна пожаловалась, что оставил ее одну.
Максим решил выпытать у приятеля правду.
— Куда, куда… Техничка-кайфоломщица. Только мы зашли в палату — заглядывает! Ну, все, думаю, теперь пасти будет. Взял и ушел, по-английски… А, да ладно. Все равно меня через два дня должны выписать.
В палату заглянул незнакомый парень в очках.
— Шведов, есть такой? Там к тебе пришли.
«Родители, наверное, — подумал Макс. — Странно, мать вчера была». Он накинул теплый халат, вышел во двор и был, неприятно удивлен — это оказалась Ирина.
— Здравствуй. Все собиралась зайти к тебе, да как-то не получалось.
«Долго же ты собиралась», — раздраженно подумал Макс, а вслух сказал:
— Да чего там. Могла бы и не торопиться, меня уже выпишут скоро.
— Не сердись, Макс. У меня, правда, ни минуты свободной не было.
Видя, что просто так от бывшей подруги ему не отделаться, Макс, скрепя сердце, повел ее по аллее, ведущей к больничным воротам. Больше всего ему не хотелось, чтобы Саша увидела их вместе.
Ирина сразу выложила ворох институтских новостей, затем принялась расспрашивать Макса о здоровье. Он отвечал рассеянно, мечтая выпроводить ее поскорее. Но Ирина, остановившись возле свободной скамейки, попросила:
— Давай посидим немного.
Сидел Макс как на тлеющих углях, поглядывая то в сторону ворот, то на больничный корпус.
Ну, так и есть! Она шла сюда! Саша была не одна, а под руку с какой-то женщиной, видимо, «мулей» — нынче был день сюрпризов и визитов, однозначно. Студенту осталось лишь выругаться про себя, сетуя на обычную невезучесть. Поравнявшись с ними, Саша бросила взор на Макса, затем на Ирину и отвернулась. Ирина моментально перехватила ее взгляд.
— Это твоя знакомая? — спросила она с едва уловимым оттенком досады.
Макс не ответил. Ирина взяла его за руку.
— Перестань сердиться…
— Ты не боишься? Моя болезнь заразная.
— Ну и что. Вон, эти тоже не боятся.
Она показала глазами на лавочку, где сидели, обнявшись, Вова и его молодая супруга.
— Ей положено, — сухо ответил Макс. — Она его жена.
— А-а, — протянула Ирина, — ясно. А мне, значит, не положено. Ладно, Макс, поправляйся. Пойду.
К вечеру резко похолодало. Зашумело, закапало. Потом повалил снег.
В коридоре Максим встретил Татьяну.
— А нас выперли из бокса! В общую палату, — пожаловалась Таня. — Техничка, стерва, настучала, что мы, якобы, чуть ли не бардаки устраиваем, представляешь!
Макс сочувствующе кивнул. Замялся. Попросить, чтобы позвала подругу? Неловко, как-то. Татьяна сама все поняла.
— Хочешь, чтобы Сэнди позвала? Сейчас.
Саша появилась не сразу. Макс весь измаялся, ожидаючи в коридоре.
— Здравствуй, — равнодушно ответила девушка на его приветствие. — Ты что-то хотел?
— Я…так просто…Соскучился.
— Ну, если у тебя ко мне нет ничего, я пойду.
— Подожди, — Макс попытался удержать ее.
— У меня голова болит, Максим. Пойду, лягу.
Прошло три томительных дня. Макс весь извелся.
Дурацкое недоразумение, глупое стечение обстоятельств создало тупиковую ситуацию. Саша его отшила, теперь самолюбие не позволяло Максу навязываться.
Макс сидел в палате затворником, выходил только в столовую; и то сказать — погода не располагала к прогулкам.
Двух пацанов, Тоху и Рустика выписали, их места заняли угрюмые немолодые мужики. Настала очередь Рудика. Переодевшись в цивильное, тот сделался сразу чужим, неуместным в больничной палате. Похлопав приятеля по плечу, сказал:
— Не унывай, Макс. Прорвемся. Кланяйся нашим приятельницам, — и, обращаясь к остальным, — Пока, болезные! Поправляйтесь.
Макс с тоской глядел в окно на засыпанные снегом кусты.
«Будь, что будет. Поговорю с ней», — решил воздыхатель. Сидеть, занимаясь самокопанием, было уже невмоготу.
Толстая растрепанная тетка из женской палаты переспросила:
— Александра? Это которая, светленькая, что ли? Сейчас позову.
Вместо Саши к нему вышла Татьяна. Похоже, и она пребывала в скверном настроении.
— А, Макс, привет. Саши нет: выписали сегодня.
— Как, — изумился студент, — у нее же…
— Вот так! Анализы у нее в порядке, а мне написали черте что: свертываемость крови пониженная…. Свинство! На неопределенный срок задержали.
Макс стоял, как мешком ушибленный. Такого удара судьбы даже он, хронический неудачник, не мог предвидеть.
— Рудика тоже выписали, — сообщил Макс и вздохнул.
— Давай на улицу выйдем, — предложила Татьяна. — Не замерзнешь?
Они направились в сторону «райского уголка». Садиться не стали — холодно; стояли, переминаясь с ноги на ногу. С веток карагача то и дело осыпался снег, норовил попасть за шиворот, старался прогнать незадачливых гулён: нечего им делать здесь в такую погоду. Они и сами затруднились бы ответить, какая нелегкая принесла их сюда.
— Макс, ты не куришь? — спросила Таня.
— Нет. Бросил, перед больницей. Такое отвращение было к табачному запаху….
— У меня тоже. Сейчас прошло, вроде бы. Попроси сигарету вон у тех мужиков.
Макс принес для нее сигарету. Пока она курила, молчали. Девушка неожиданно всхлипнула — ручьем потекли слезы. Макс совершенно растерялся: вид плачущей женщины для него хуже зубной боли.
— Тань, что случилось… Ну, прошу тебя, не надо… Тебя тоже выпишут. День, два… больше они не задерживают.
Девушка достала из кармана платочек, промокнула слезы.
— Извини. Разревелась как дура. — Таня улыбнулась, смущенно. — Не понимаешь ты ничего, Макс. На, держи.
Она сунула ему в руку сложенный тетрадный листок.
— Ее телефон…
Глава 2 Зима
Саша Вершинина, сколько себя помнила, лето проводила в горах. Родителям не с кем было оставлять дочку, вот и приходилось им брать ее с собой.
Маленькой девочке все казалось замечательным: палатки вместо домов, постоянные переезды,
