он получил подтверждение своей догадке. На фоне абсолютной тишины из открытой двери донесся легкий сип открывающихся дверей лифта и голос контрольной системы, а раздавшиеся шаги, безусловно, принадлежали Анисимову.
Шеф вошел в комнату, в одной руке держа промасленный бумажный сверток, в другой — бутылку кефира с бумажными стаканчиками на горлышке.
— Ну как ты здесь?
Вольфрам взглянул на часы: шеф отсутствовал всего лишь час с небольшим. За это время вряд ли можно утешить туристическое любопытство.
Глядя на Вольфрама, Анисимов будто прочел его мысли.
— Ты думал, я вправду гулять собираюсь? — спросил он.
Вольфрам поспешил мотнуть головой.
— Ладно, не ври.
Анисимов так быстро водрузил сверток на стол, что Вольфрам едва успел убрать из-под него бумаги. В свертке оказались еще теплые фаршированные блины. Три штуки. Он вопросительно уставился на шефа.
— Пельменной я, к сожалению, не нашел, зато в двух кварталах отсюда есть замечательная блинная. И народу почти никого. Ты извини, я пока шел, один прихватил, не удержался. Так что тебе два полагается. Раз позавтракать нам с тобой не удалось, так хоть червячка заморим. К тому же, по здешнему времени, уже близится конец рабочего дня. К нам с тобой это, разумеется, не относится.
— Обещали внеплановую телепортацию через час, — доложил Вольфрам. — То есть, уже через полчаса. Кого-то пришлют.
Анисимов кивнул.
— Да, я тоже получил сообщение. Это вовремя. Третья голова нам не помешает.
Пока Вольфрам угощался, Анисимов полез в карман за платком. Вытер пальцы и, уже из внутреннего кармана достал свой коммуникатор и настроил на голографический режим проекции.
— Взгляни. Еще один наш клиент. Свежий. Еще даже не учтенный.
— Уже четвертый, получается?
Вольфрам взглянул на проекцию. Это была фотография висевшего на стене некролога, красиво выведенного вручную плакатными перьями. Николай Дмитриевич Кулагин, доцент, член-корреспондент Академии Наук. Под некрологом шрифтом поменьше было добавлено приглашение на панихиду по случаю похорон заслуженного ученого.
— Я пока сюда шел, запросил через базу его досье. Вот, посмотри.
Вольфрам сравнил два фото — на некрологе ученый выглядел гораздо моложе и симпатичнее, чем на снимках, сделанных когда-то другими агентами «Консультации».
— Здешний Академгородок, конечно, не сравнить с Новосибирским, — сказал Анисимов. — Однако, это не умаляет заслуг здешних ученых перед советским отечеством. И этот Кулагин — довольно известная персона в научных кругах. По нашим циркулярам он входил в группу «Б».
Хотя Вольфрам еще не успел изучить досье ученого, он непроизвольно поджал губы, как бы демонстрируя уважение. Группа «Б», это, конечно, еще не научная элита (группа «А», слежка за которой велась «Консультацией» в особом режиме), но очень близко к ней. Наблюдение за учеными вроде Кулагина носило периодический характер, обычно с перерывами в два-три месяца. А это значило, что в промежутке между этими плановыми акциями Кулагин находился вне поля зрения «Консультации».
— Следующий сеанс предполагался через неделю, — сказал Вольфрам, посмотрев отметку.
— Вот именно, — ответил Анисимов. — О его смерти я узнал сегодня, буквально перед отправкой.
Вольфрам снова посмотрел на часы и показал Анисимову: время!
— Что, уже пора? Ну, тогда пошли встречать гостя…
Они вышли в коридор и направились в телепортационный бокс. Вольфрам все гадал по дороге, кого к ним пришлют. Кажется, в третьей группе нескольких курсантов планировали оставить для работы «на подхвате». Среди них были юноши и девушки, и Вольфрам определенно предпочел бы получить в свою команду парня. Конечно, все агенты «Консультации» женского пола, в противовес своим гражданским товаркам, были как на подбор строги, дисциплинированы и сосредоточены исключительно на деле, — но все еще давала о себе знать история незадавшихся личных отношений. Не то, чтобы Георгий Волков жалел о своем решении не связывать себя семейными узами, и он, разумеется, не собирался всю жизнь вести монашеский образ жизни, но женщина в команде — это лишний повод для отвлеченных мыслей, вместо того, чтобы полностью отдаться работе.
Прислонившись к стене (сесть было не на что, а второй раз мучиться со сборкой мебели Вольфрам был не намерен), они ждали оставшиеся минуты до переброски. Наконец, замигал фонарь, и голос контрольной системы возвестил о прибытии. Когда шлюз распахнулся, Вольфрам шагнул вперед, чтобы поприветствовать первого члена своей команды. Он замер на пороге, и улыбка сползла с его лица.
— Ты как здесь…
— Прибыл по распоряжению командования! — раздался голос из здоровенного черного ящика, торчавшего посреди камеры телепорта, подобно незабвенному черному монолиту из романа Кларка. Создатели говорливого секретаря, видимо, желали проявить в этом злую иронию.
Вольфрам обернулся на Анисимова. Тот развел руками, давая понять, что он здесь не при чем.
— Рад приветствовать вас, агент Баргузин. И вас, агент Вольфрам! — провопил ГРОБ, да таким задорным и живым голосом, будто готов был броситься в объятия Волкова, обладай он конечностями.
В груди Вольфрама боролись противоречивые чувства, от смеха до слез одновременно.
— Ну, спасибо, Ивану Сергеевичу, ну спасибо, ну удружил!..
Он приблизился к роботу.
— Господи, да как тебя тащить-то? Хоть бы тебе и вправду колесики приделали!
— Вы меня нарочно пытаетесь обидеть, агент Вольфрам?
— И не думаю!
Кряхтя, он попробовал ящик на вес. Анисимов поспешил ему на помощь. Вдвоем они выволокли ГРОБа в коридор.
— Как же я рад оказаться с вами, друзья! — снова радостно откликнулся тот.
У него был голос по-настоящему счастливого человека. Вольфраму вдруг стало неловко: к чему сердиться, вместо того, чтобы относиться к роботу, словно к запертому в клетке живому существу? К тому же будет теперь в команде не лишний собеседник. Как Анисимов сказал: третья голова не помешает. Даже если она железная и прямоугольная. Ни больше, ни меньше.
— Ладно, поехали дальше, горе ты мое луковое!.. Сергей Иванович, давайте его на меня! Так! Так! Еще немного… Да не боись, ты, железяка, не уроним!..
Условия действительно выдались спартанские. Спать пришлось прямо на картонных листах, оставшихся от мебельных коробок. В принципе, Вольфрам мог найти где-нибудь комплект для сборки дивана, но ему было жаль тратить на это время. Тем более что Анисимов вообще ни словом не обмолвился о неудобствах. Казалось, шеф готов спать хоть на голом полу, и даже не верилось, что до того, как попасть в «Консультацию» этот человек когда-то работал в обычной школе учителем. Вольфрам по природе не был излишне любопытным, но не отказался бы от возможности узнать, какие испытания выпали на долю шефа. Впрочем, сначала нужно завоевать доверие, а там будет видно.
— Ну что, Георгий, еще раз обсудим твой план? — спросил Анисимов. Похоже, ему тоже не спалось.
— А что тут обсуждать. Первым делом нам понадобится своя машина. Хотя нет, с этим можно повременить. Завтра нужно попасть на похороны к Кулагину. Может быть, сходу удастся зацепиться за какой-нибудь след.
— Может быть, — услышал он в ответ немного рассеянный голос Анисимова.
— А что, вы считаете, не с этого нужно начинать? — Вольфрам приподнялся на локте.
— Нет, нет. Решать тебе. И дело «Мудрецов», разумеется, твое. Я лишь для подстраховки. Не больше и не меньше. Извини, если тебя смущают мои вопросы.
