смахивающий на первого, и направился к нам.
- Парни, закурить не будет? – просипел он вместо приветствия.
Псих обхватил руками голову и повалился в траву. Видимо, решил игнорировать окружающую действительность.
- Не, не будет, - ответил я.
Алкаш так же, как и первый, понуро поплелся в бытовку.
Однако и это не остановило наших новых друзей. Через пару минут из бытовки вывалилось уже новое тело и двинуло к нам.
- Сигарет нет, - крикнул ему Псих, опережая вопрос.
- А ты откуда знаешь, что мне сигареты нужны? – скорчился этот представитель пролетариата.
- А я телепат, - ответил Псих и отвернулся.
Тот потоптался пару секунд на месте и направился куда-то в недра промзоны. Ботаник проводил его печальным взглядом.
- Интересно, сколько их там, в этой будке? – спросил он пустоту.
- Больше, чем в тебе градусов, - Псих перевернулся на другой бок.
- Зато у них водки много, и они ею питаются, - вставил я.
- Вот она красота беззаботной жизни, - рассмеялся Псих.
- И не говори.
Через полчаса появился Макс и сказал, что машина задерживается еще на час. Мы вздохнули и повалились загорать. Праведная тишина летнего полдня окутала нас.
- О чем задумались, парни? – спросил через некоторое время Псих.
- А мы и не задумывались, ни к чему это – зевнул я – я вот, например, вчера много мыслей намыслил да все забыл.
- Да-а-а… - протянул Псих и замолчал.
Через некоторое время на ноги вскочил Ботаник, выражение лица его было каким-то смущенным и напуганным.
- Ты чего? – спросил его я.
- Да чего-то на клапан надавило, - Ботаник переминался с ноги на ногу.
- По крупному? – Псих поднял голову.
- Да крупнее не бывает, - лицо Ботаника исказила жуткая гримаса, - пойду туалет поищу.
- Давай-давай, - Псих снова скрылся в траве, - местным только на глаза не попадайся. Загрызут.
Ботаник посеменил куда-то за бытовку. При этом он очень напоминал раненное животное. Псих почесался.
- Что-то меня разморило. На солнышке-то.
- Ага, - поддакнул ему я. Работать хотелось все меньше и меньше, а дурнота накатывала все больше и больше. Я уже начинал сожалеть, что ввязался в эту авантюру с халтурой.
Солнце только поддавало жару. Я чувствовал себя рыбой, выброшенной на берег. Грудь вздымалась редко и с какими-то хрипами. Я постарался уснуть.
- Господи, - раздался голос Ботаника через некоторое время, - вы бы видели, что там за сортир. Я даже заходить в него испугался, когда увидел, что там творится. Эти парни, - он указал на бытовку, - какие-то монстры, они там космическую субстанцию производят какую-то. Такое даже дерьмом не назовешь. Что же они жрут такое…
- Водку, - ты же слышал. И где ж ты тогда погадил? – Псих почесался. Вид у него был весьма помятый.
- Да я за этот сортир зашел и у стеночки дел наделал.
- Дел он наделал, - усмехнулся я, - смотри, как бы за эти дела местные монстры нас в рабство не упекли. В пожизненное.
- Да уж, будем тогда им на жратву нормальную работать, - Психа передернуло, - а сами водкой питаться.
- Мы и так ею питаемся, - парировал Ботаник.
- Но не до такой же степени…
Откуда-то из недр промзоны возник Макс. Вслед за ним, переваливаясь с боку на бок, ехал грузовик. Макс махнул нам рукой:
- Эй, парни, работа вам прикатила.
Псих приподнялся, потом сел на корточки.
- Это не работа, это каторга прикатила. Что-то мне работать расхотелось.
- Мне тоже, - я с тоской наблюдал за движением грузовика, - а вот ему, наверное, хорошо, - я показал на Ботаника, - он облегчился и рвется в бой.
- Какое там рваться, - Ботаник скривился, - сейчас бы пивка… холодненького.
- Хуедненького, - Псих встал на ноги, - ладно, пойдем – посмотрим, что там за сюрприз нам наш рабовладелец подкинул.
Мы медленно двинулись к грузовику. Макс с водителем производили там какие-то магические действия. Грузовик подъехал вплотную к вагону-рефрижератору, и Макс открыл его массивные двери. Водитель вышел из кабины и открыл заднюю дверь фургона. Мы подошли вплотную.
Картина, которая нам открылась, высушила последние капли оптимизма. Фургон был под завязку набит коробками с замороженным мясом. Из Уругвая или Парагвая. Хотя, впрочем, какая разница? Разгружать его надо было троим измученным людям, которые отнюдь не походили на троицу былинных русских богатырей.
- Ну, что, парни, - Макс махнул татуированной лапой, - приступайте.
Мы молча (не знаю, как там Ботаник с Психом, но скорее всего – тоже), читая про себя заклятия и молитвы, забрались в вагон. Огненный луч солнца в последний раз ударил по нашим головам. А потом опустилась тьма. И груда мороженого мяса.
Мы схватили каждый по коробке и двинулись в вагон. Макс указывал, куда эти коробки складывать. Одна за другой коробки легли на пол. Весили они килограмм по двадцать пять - тридцать каждая. В общем- то, не самая огромная тяжесть, но когда ты разопрел на солнцепеке да еще и ел три дня назад – это уже тяжесть непомерная. К тому же злая ирония судьбы заключалась как раз в том, что мы уже основательно подзабыли, когда последний раз нормально питались, а теперь нам приходилось разгружать мясо. Из Уругвая или Парагвая – какая разница.
Цепочкой друг за другом мы передвигались из вагона в фургон и из фургона в вагон. Коробки ложились друг на друга, образуя ряды. Самое сложное заключалось в том, чтобы закинуть коробку на верхушку ряда – то есть под самый потолок вагона. Но мы не растерялись и стали сооружать из коробок лесенку вроде пирамиды. Шагая по мясу, пусть и мороженому, я думал об отбивной. И Ботаник с Психом, скорее всего, тоже. Такой вот вираж.
Вскоре по лицу уже струился пот, а в руках саднило. Коробок в фургоне не убывало. Воистину рабский труд. И как тут эти алкаши на одной водке да лапше быстрого приготовления пашут? Наверное, все-таки все дело в водке. А не в ее отсутствии, как в нашем случае.
Нашего и без того чахлого энтузиазма поубавилось. Я видел, как тяжело дышат Псих и Ботаник. Самому мне, по правде говоря, было не легче. Минут через сорок нашего неустанного труда фургон опорожнился наполовину. Макс, все это время наблюдавший за нашими передвижениями, пошел куда-то в сторону бытовки. Псих тут же бросил коробку, которую только-только оторвал от кучи других.
- Не, парни, - прохрипел он, - хватит с меня этого труда на гребаных эксплуататоров, пора бы и отдохнуть. И сел на только что брошенную им коробку.
Мы оползли следом. Разгружено было где-то чуть больше половины фургона. Сил на вторую половину почти не осталось. Пот перемешался с грязью от коробок, и теперь мы напоминали каких-то чучел, а не людей. Дернуло же нас сюда приехать.
- Если не отдыхать, - Псих сплюнул, - так и загнуться можно. А я не хочу умереть такой позорной смертью.
- Зато среди груды мороженых туш, - попытался пошутить я.
- Я сам себя чувствую мороженой тушей, - процедил Псих.
