- И не раз, - подытоживает Философ, улыбаясь.
Честно говоря, никогда не испытывал приязни к закону. Как-то нам с ним всегда было не по пути. Всю свою жизнь, сознательно или нет, я делал что-то, идущее с ним в разрез. Хотя, говоря по существу, закон – вообще странная штука. Он, как ни странно, запрещает все то, что так по нраву человеку. Убийство, воровство, сексуальные извращения – все это появилось задолго до того, как придумали письменность и правоохранительные органы.
Философ предлагает заглянуть на почту.
- Это еще зачем? – спрашиваю его я.
- Нам нужен телефонный справочник, брат, - отвечает он, - такая книжка, где записаны телефоны и адреса, типа Желтых страниц.
Идея понятна. Нужно использовать достижения информационной цивилизации для нашей террористической деятельности по максимуму. Мы топаем по грязно-коричневому февральскому льду, потягивая сигареты. Понурый засыпанный снегом мир взирает на нас глазами человека, давно и навсегда потерявшего всякую надежду на солнечные дни.
Почта – вечное столпотворение каких-то людей, которым, как, впрочем, и мне с Философом, нечем заняться. Но у нас хотя бы есть цель. Или план, как хотите.
Мы протискиваемся сквозь толпу к столам, заваленным всякими бланками и книгами. Там и разыскиваем потрепанный справочник с телефонными номерами. Философ принимается его листать, а я достаю блокнот и ручку.
Философ с задумчивым видом перелистывает страницы, изредка произнося названия, адреса и телефоны. Я записываю. К нам подходит какой-то мужик с красным обветренным лицом. По виду – псих полный.
- Во-во, - говорит он, как-то неприятно щурясь, - все проебываются… пахать бы им, бля, на заводе… а они все ползают, ищут чего-то… шарятся… пьют, блядь, водку без просыху… бога в вас нет…
Вроде, не пьяный. Наверное, просто ебнутый. Еще один чудик в этом потерявшем рассудок мире.
- Иди, мужик, не томи душу, - говорю ему я, указывая на выход. Философ вообще игнорирует эту безумную особь хомо сапиенс.
Мужик направляется мимо нас к выходу, бубня себе под нос:
- Креста на них нет… ироды…
Одним словом псих. Или алкаш какой-нибудь. Или, что еще страшнее, алкаш в завязке. Нет хуже алкоголика, чем завязавший алкоголик. Это что-то вроде клоуна без цирка. Или пожарника, дрейфующего на льдине в открытом океане.
Запасшись адресами, мы выдвигаемся на охоту. Первая контора – глухо как в танке. Похоже, переехали. И, видимо, давно. Философ не унывает.
- Давай, выпьем пивка, - говорит мне он.
От таких предложений не отказываются. И уже через десять минут мы сидим в близлежащем замерзшем сквере на заиндевевшей скамейке и тянем пиво. Людей здесь мало, а те, что есть, - какие-то серые и мутные. Похожи на привидения.
Философ рисует мне радужные перспективы нашего будущего бизнеса. Я отношусь ко всему этому несколько скептически, но меня подогревает азарт. Это что-то вроде игры в казаки-разбойники. Заняться нам, в конце концов, все равно нечем.
- Затраты минимальные, - говорит мне Философ, - а результаты максимальные. Схема идеальная, как ни крути.
- Мы пока что не сильно продвинулись в этом деле, - выдвигаю я антитезис.
- Мы только начали, брат. Дорогу осилит идущий.
Что ни говори, а в оптимизме Философу не занимать. Хватит на двоих. И это при том, что в последнее время он пребывает в полосе хронического невезения. Хотя везение – безусловно, вещь относительная. Ты можешь иметь машину, счет в банке, а потом в одно прекрасное утро тебе на голову упадет кирпич – и пиши-пропало. Мы не застрахованы ни от чего. В том числе и от неожиданного счастья.
Я делаю глоток пива. Смотрю вокруг. Унылый февральский пейзаж. Люди, изредка снующие туда- сюда. Прибитые, придавленные грузом житейских проблем. Потерявшие душу в этом беспощадном городе. Привыкшие вставать рано утром и идти на работу, а поздно вечером возвращаться домой. Живущие на отрезке дом-работа-дом. И не знающие иных измерений. Я понимаю, что в общем-то Философ прав: уж лучше быть наркодилером и каждый день рисковать быть прихваченным за жопу соответствующими органами, чем спускать свою жизнь в унитаз таким вот образом. Наверное, мы – последние романтики в этом загнившем мире, а наркотики и алкоголь – это что-то вроде барокамеры, нашей секретной комнаты, в которой мы прячемся от него. Мы – дети, скрывающиеся от взрослых, потому что мы не хотим быть взрослыми, потому что мы не хотят отравлять свою беззаботную жизнь взрослением со всеми вытекающими отсюда последствиями: неизбежным цинизмом и душевной пустотой.
Мы бросаем пустые бутылки в урну, почти доверху забитую мусором, и идем продолжать поиски. Философ насвистывает «Кукушку» Цоя. Просвистеть деньги согласно народному поверью он не боится – их просто нет.
Нам повезло: во второй конторе жизнь пока теплится. Мы заходим и осматриваемся. Ничего особенного – серый офис со скучающими людьми, одного взгляда на которых достаточно, чтобы испортить настроение на весь день. Какая-то тетка со строгим лицом, похожая на школьного завуча, обращает на нас внимание и спрашивает:
- Вам чего, молодые люди?
Я молчу. Философ мнется, потом отвечает:
- Нам бы соляночки…
- Чего? – переспрашивает тетка.
- Ну, кислоты соляной. Продаете такую?
Тетка хмурится. Заметно, что внутри ее черепа происходят какие-то механические коловращения. Потом задает очередной вопрос:
- А вам зачем?
- Ну… - Философ думает, что бы такое сказать, но тут я прихожу ему на помощь:
- Да понимаете, такое дело… У нас двойки за контрольную по химии, вот. Учитель сказал, что поставит нам тройки, если мы ему банку соляной кислоты в лабораторию купим.
- Так и сказал? – вновь переспрашивает тетка.
Я пытаюсь понять, насколько она поверила тому, что я только что сказал, так как на школьников мы при любых раскладах похожи разве что с очень большой натяжкой.
- Так и сказал, - пытается подыграть мне Философ.
- Да-а-а, - тянет тетка. Потом берет ручку и что-то рисует в тетради, лежащей перед ней. – А вы вообще понимаете, что соляная кислота – это наркотический прекурсор?
- Пре… чего? – спрашивает с невинным видом Философ.
- Прекурсор, - невозмутимо отвечает тетка, - так что продать ее вам я никак не могу.
- Ну, нам же надо, - пытаюсь я пробиться к ее сердцу сквозь жесткую скорлупу стервозного характера, подогретого надвигающимся климаксом, - родителей не хочется расстраивать…
- Нет, - говорит тетка, давая понять, что разговор на этом закончен, - вот вам наш номер телефона, пусть ваш учитель мне позвонит – тогда я, может, что-то вам и продам, а так – нет. Она протягивает бумажку с номером, я нехотя беру.
Вот так. Разговор окончен и любые доводы бесполезны. Мы с Философом уныло капитулируем.
- Пиздец, - коротко резюмирует Философ на улице. Потом достает сигарету и закуривает. Я молчу. Что тут можно сказать? Не повезло. Всему виной прекурсоры – вот мой личный вывод.
Идем дальше. Адресов еще много, и мы не собираемся останавливаться на достигнутом. Хотя энтузиазма после нашего провала поубавилось даже у Философа.
И все-таки счастье в жизни есть. Потому что в следующей фирме нам на удивление легко выписывают какую-то квитанцию на получение химикатов. Правда, надо с ней топать на склад. Склад, судя по описанию, находится где-то у черта на куличках. Но это все же значительный прогресс. Вот так. Философ от радости чуть ли не светится, словно его самого пропитали каким-то особым соединением.
