Она поиграла большими карими глазами. И должен сказать, мне стало это нравиться — что бы оно такое ни значило.
— Скажи «пожалуйста».
— Пожалуйста. Но нельзя ли нам это слегка ускорить?
— Слегка, вот как? Не знаю, уместно ли сейчас это слово.
Первым делом Бри сняла блузку — медленно, — затем джинсы, оставив голубой кружевной, туго заполненный лифчик и такого же цвета трусики, которых я раньше не видел: в тон ласкающему глаз убранству номера.
Я хотел потянуться к ней, но мне мешали веревки.
— Иди сюда, Бри. Поцелуй меня. Пожалуйста, поцелуй. Только поцелуй.
— Поцеловать — и только, вот как? Я должна верить этому?
В конце концов она поцеловала меня — но лишь после того, как неторопливо прошлась пальцами по всему моему телу. Я обвил ее ноги своими. Ничего больше сделать не мог. Мне очень хотелось обрести свободу действий, но я был не совсем против того, что ее лишен. И определенно распалился на детектива Бри Стоун, начинал спешить уже не слегка.
— Надо же. — Она улыбнулась. — Это действует даже лучше, чем я ожидала. Нужно приезжать сюда почаще.
— Согласен. Что, если каждый вечер?
Наконец Бри легла на меня, губы ее находились в дюйме от моих; горячие груди касались моей груди; видеть ее глаза так близко было приятно.
— Хочешь, чтобы я развязала эти отвратительные веревки?
Тяжело дыша, я кивнул:
— Да.
— «Да» — и все?
Ее ногти мягко прошлись по моей груди, потом по ногам, потом между ног. Я содрогался от ее прикосновений, но ничего не мог с этим поделать. Даже если б хотел.
— Да, пожалуйста! Тут дело во власти?
— Нет, доктор Кросс. В доверии. Ты мне доверяешь?
— Стоит ли?
— Не отвечай вопросом на вопрос.
— Да. Доверяю. Разумно ли это?
— Очень разумно. Только так мы и можем быть вместе.
Я засмеялся.
— Да, я хочу быть вместе. Прямо сейчас.
— Хочешь, вот как?
— Вижу, ты устраиваешь пытку.
— Угу.
Потом Бри двумя быстрыми рывками развязала веревки, освободила мои руки. На меня произвело бы впечатление то, как она разобралась с узлами, но мои мысли были заняты другим. Я перевернул Бри, поцеловал и вошел в нее. Глубоко-глубоко.
— Помедленнее, — прошептала она. — Растяни это.
Лишь потом до меня дошло, что Бри все время хотелось именно этого. Растягивания.
Мы оба оказались в выигрыше. Оба забыли обо всем этом творящемся в столице безумии.
Может, мы были готовы к тому, что наверняка произойдет в дальнейшем. Может быть, и нет. Но тогда это никакого значения не имело.
— В номере есть быстрый доступ к Интернету. Все удобства, на какие только можно надеяться. Узнаем, что делается в мире? — спросила Бри после первого раза.
— Нам определенно… не нужно… ничего узнавать.
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ
На другой день рано утром знаменитый Кайл Крейг вошел в ворота Чикагского университета. Оделся он, по его мнению, под идущего на занятия профессора: в брюки защитного цвета с кроссовками, синюю хлопчатобумажную рубашку с вязаным галстуком и серый вязаный жилет. Нашел эту одежду несколько комичной. Представить только, что он учит уму-разуму молодежь Америки. Господи! Эта мысль долго веселила его, хотя и никого больше.
Веб-сайт университета он уже изучил, поэтому пошел прямиком в большую библиотеку. Просмотрел несколько справочных файлов и вскоре оказался в читальном зале для преподавателей. На сей раз Кайл решил быть более осторожным, укрыть сообщение в фотографии. Процесс стенографирования он изучил в тюрьме, строя планы на будущее.
«Мой добрый друг! Надеюсь очень скоро появиться в ваших краях. Для меня это будет приятной прогулкой по памятным местам и уникальной возможностью оценить твою работу с более близкого расстояния. Как-никак ты творишь историю. Творим мы оба. Все идет прекрасно. Если хочешь личной встречи, я буду на месте, обозначенном „X“, в полночь, во вторую субботу с нынешнего дня.
Если тебя там не будет, я все пойму. Ты ведь занятой человек. И притом весьма одаренный артист. Я восхищаюсь твоей работой и с нетерпением жду очередного представления».
Кайл Крейг перечел написанное, потом нажал кнопку «отправить». Подумал: «Если он не поймет, что за место, обозначенное „X“, то не заслуживает встречи со мной».
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ
Кайл дважды менял такси по пути к отелю рядом с Мичиган-авеню, где снимал номер. Его будоражило теперь очень многое, даже пребывание на воле в Чикаго, всегда бывшим его любимым городом, более чистом и жизнерадостном, чем Нью-Йорк, Лос-Анджелес или Вашингтон.
Сидя в третьем, последнем такси, ехавшем по оживленной Мичиган-авеню, он в очередной раз подумал: «Свобода — потрясающая вещь!» Особенно после времени, проведенного в камере площадью семь на двенадцать футов флорентийской тюрьмы. Жизнь в этой тюрьме представляла собой жестокое и необычное наказание, похожее на медленное, мучительное удушение, растянувшееся на годы. Флорентийская тюрьма с максимальной изоляцией буквально давила насмерть заключенных словно живое существо.
Но теперь он на свободе.
И у него имелись важные дела, не последним из которых было осуществление восхитительного плана мести всем, кто в прошлом причинял ему зло. Всем! Еще до тюрьмы он старался отомстить людям, которые его обидели, и эта его привычка никоим образом не изменилась. Но на осуществление задуманного им плана могли уйти годы. Как-никак этот план был настоящий шедевр.
На минуту ему вспомнился ПУ. Кайл впервые узнал об этом убийце, когда еще служил в ФБР. Тот жил и действовал на Западном побережье — был актером, исполнял незначительные роли и иногда совершал убийства. Кайл связал убийства в Сакраменто, Сиэтле и Лос-Анджелесе с этим актером. Переписывался с ним по электронной почте. Но потом сам неожиданно попался. И узнал только в тюрьме, сколько у него фанатов и подражателей. Это было объяснимо. Все знали, где теперь находился Вдохновитель, и несколько умных голов нашли способ установить с ним контакт.
Но хватит древней истории. Она скучна, думал Кайл, сидя в несущейся машине. Ему не терпелось убить хотя бы кого-нибудь, но, увы, у него был жесткий график, который следовало соблюдать.
