надорвется вместе с этими книгами и мне придется нести и сокурсника и пакет, но ничего страшного не произошло. Антон даже тяжело не дышал после двенадцатиэтажного забега. А я, когда мы оказались на нашей лестничной площадке, думала, что умру.
- Вэлком. - Открыла я перед ним дверь, и парень, опасливо оглядываясь, зашел.
- Не пугайся и не кричи. - Участливо предупредила его я.
- Чего? - Удивленно произнес он.
- Я сейчас в оборотня превращаться буду. - Я засмеялась. - А если серьезно, то по всему коридору навешаны ужасные картины.
И я, нашарив в темноте, включила свет.
- Кто меня потревожил? - Громовым басом разнеслось над нашими головами. - Убью на хреееен!
- Это что? - По-моему, опешил Антон и стал оглядываться.
- Это не что, а кто. - Мрачно ответила я. - Один дурак, которому скучно просто так жить. Вообще, это просто прикол такой - когда свет включаешь, слышится голос. Все пугаются. - Не стала я вдаваться в подробности.
На самом деле постарался один из многочисленных папиных друзей. Это он так нас на прошлое первое апреля разыграл: свистнул ключи у Томаса-раззявы, пришел, когда дома был только Эдгар и подсоединил к выключателю какие-то проводки и схемки. Брат его не выдал. Более того, помог: он записал голос дяди Бори (так звали этого мужика) на компьютер и переработал его. После они уже вдвоем поколдовали над проводками, и получилось то, что получилось.
Когда этот ор услышали мы с Нелькой, пришедшие из кино, мы от страха аж присели. Когда его услышал Леша, он подумал, что ошибся квартирой и выбежал вон из дома, испугавшись возмездия злых хозяев. Когда в гости заглянула бабушка, ей чуть плохо не стало, и она очень ругалась на не в чем не повинного папу. Только на двоих человек на моей памяти этот проклятый голос не произвел впечатления. На родителя, который ввалился в квартиру в больших наушниках, на полной громкости слушая свой тяжелый металл (да-да, родитель слушает именно его, обожая как группы своей молодости, так и вполне современные). И на Нинку, которая даже не вздрогнула, услышав этот кошмар - она только расхохоталась
За год мы привыкли к идиотскому крику и не обращали внимания. Даже гостей забывали предупреждать.
- Классный прикол. - Сказал Антон, разглядывая наш дом.
Я уже говорила, что папа-художник развешивает свои полотна по всему дому. Обычно перед приходом гостей я их снимаю, чтобы не травмировать нежную психику людей. Но Антону придется потерпеть. Кто же знал, что я его встречу и домой приведу?
- Напротив тебя висит Чуня. Не пугайся
Около входной двери находилась небольшая прихожая, от которой шел длинный коридор, заканчивающийся дверью в туалет. Креативный родитель сделал так, что никто и не догадывался, что это дверь ведет к «белому другу». Он повесил на нее длинную прямоугольную картину под названием «Нежный оборотень-хранитель». Как говорил сам папа, он изобразил доброго зверя, который «обладает разумом человека и немного страдает от одиночества». Добрый зверь был самой реалистичной картиной из всего его художественного творчества и выглядел впечатляюще. На фоне сине-зеленой луны и корявых веток («это души мира вьются над волком!»), а также мерцающих черных звезд величиной с кулак ребенка, сидело нечто, напоминающее зубастый колобок не первой свежести. Маленькие злые глазки колобка светились желтыми пятнами. Уши его напоминали два длинных носа. Из пасти, украшенной тремя рядами зубов («три - это священное число»), капали ядовито-салатовые слюни, в которых почему-то плавали какие-то безобразные насекомые.
«Это будет тотемом нашего дома! Назовем его Чуней» - объявил папа пять лет назад, вешая эту картину. Уж не знаю, стало ли это тотемом, и охраняет ли оно наше жилище, но добрая половина соседей, видевших оборотня-тотема, считает нас едва ли не сектантами. Вторая не считает - они в этом уверены.
Обстановка в коридоре и в гостиной (а дальше соседи не заходили) впечатляющая. Темно-ржавого цвета линолеум, на котором светящейся в темноте краской прорисованы загадочные символы, напоминающие арабскую вязь. Зеркальный потолок, покрытый матовой полупрозрачной краской, на котором, по задумке Томаса, виднеются «лики существ», способных напугать впечатлительных людей. Черные обои в тонкую, светлую полосочку тоже немало способствовали созданию нашего нелестного имиджа в глазах соседей. Небольшая, но от этого не менее дурацкая скульптура из белой глины, изображающая полет человека на луну (подарок папиного странного друга-скульптора), примостившаяся на круглом столике. У столика была особенность - его единственная ножка была выполнена в форме каштанового ствола дерева, от которого в разные стороны отходили ответвления корней - о них частенько запинались наши гости. Шкаф для одежды был словно вытащен из восемнадцатого века. А функции люстры в прихожей выполняли три светильника на стенах в форме черных свече в золоченных подсвечниках.
Что и говорить, коридор и гостиная у нас обставлены, хоть куда. Хорошо еще, что Леша хотя бы кухню отстоял от посягательств папы превратить ее в «место настоящей авангардной трапезной». А в гостиную мы все равно заходим редко, считая ее папиной комнатой.
Чуня в коридоре не скучал в одиночестве. Черные стены были завешаны другими ужасными картинами, изображающими всякую фигню типа «ядерного мозгового взрыва» или «атаки плутонианцев на плоть космического странника». Около самого Чуни вместо люстры на потолке качалась глупая металлическая конструкция с тремя лампочками по бокам. А из-за зеркального потолка мне первое время было боязно - вдруг он на меня рухнет?
- Это оборотень Чуня. - Сказала я, указывая на противоположный конец коридора. - Не пугайся его, пожалуйста. А то он оживет и съест тебя. Мне кровь не охота вытирать с пола.
- Спасибо. - Почему-то сказал мой гость, разуваясь. - Ого! - Вдруг воскликнул он, - это же работы художника Томаса Радова!
- Ты что, его знаешь? - Искренне поразилась я.
Антон кивнул:
- Я ходил на его выставки, и мы у него… я бы хотел его картину купить.
- Еще один с приветом. - Покачала головой я. - Как эту гадость можно любить?
- Он классный авангардист. У вас так много его работ! - С восхищением осматривался Антон. - И коридор такой… необычный.
Вот и хорошо, что он отвлекся от суицидальных мыслей. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало. Пусть смотрит. Но сокурснику я ответила:
- Глаза бы мои их не видели, эти работы. Это папа повесил, и снимать запрещает.
- Твой папа связан с миром искусства?
- Ага, художник он.
- А как его зовут? - Все больше воодушевлялся он. - Может быть, я видел его работы?
- Так его Томасом и зовут. - Ответила я.
- Это квартира Томаса? - Искренне поразился гость. - Ничего себе… Хотя, можно было и сразу понять… У тебя ведь тоже фамилия Радова…
В это время тишину дома прорезал истошный вопль, и вслед за ним раздалось нехорошее матерное слово. Антон резко оглянулся на крик.
- Спокойно! - Покровительственно сказала я. - Это мой брат играет в компьютер. Наверное, опять сорок шестой уровень в своей игрушке не прошел. А когда он не может пройти уровень, то злиться. Он, знаешь ли, интернетзависим. Сейчас на кухню сгоняет за едой, утешится и опять будет играть.
Подтверждая мои слова, ближайшая дверь в коридоре распахнулась, и оттуда на автомате вышел брат. Не видя нас, он зашагал на кухню.
- Сейчас мы у него и попросим одежду для тебя. Эй, алло! - Крикнула я Эдгару.
Тот подпрыгнул и обернулся.
Красные глаза с интересом уставились на нас.
- Я и не видел, как ты пришла. А ты кто? - Некультурно спросил Эдгар, почесывая плохо
