— А он выживет?
Антон покачал головой:
— Они считают, что смогут поддерживать в нем жизнь в течение нескольких месяцев, но шансы, что он выйдет из комы, очень малы. И все же… — Антон снова сменил тон, ее пристальный взгляд был ему неприятен. — До тех пор его будут охранять.
Когда Антон Миттет уходил, ему казалось, что он потерпел поражение. Он спустился по лестнице из приемного покоя и шагнул в осенний вечер. Только усевшись в машину на парковке, он заметил, что мобильный телефон вибрирует.
Звонили из оперативного центра.
— Маридален, убийство, — сказал ноль-один. — Знаю, ты уже сдал вахту, но нужна помощь в оцеплении места преступления. А поскольку ты в форме…
— Сколько времени это займет?
— Ты освободишься максимум через три часа.
Антон удивился. В последнее время делалось все, чтобы избавить полицейских от сверхурочной работы. Даже практические соображение не могли победить строгие правила в сочетании со скромным бюджетом. У него мелькнула мысль, что в этом убийстве должно быть что-то особенное. Он надеялся, что убили не ребенка.
— Хорошо, — ответил Антон Миттет.
— Высылаю GPS-координаты.
Это было новшеством: подробные GPS-карты Осло и окрестностей и активные передатчики позволяли операционному центру определить местоположение каждого сотрудника. Ему и позвонили потому, что он был ближе всех.
— Отлично, — сказал Антон. — Три часа.
Лаура уже легла, но она любит, когда он быстро возвращается домой после смены, поэтому Антон послал ей эсэмэску, завел двигатель и поехал по направлению к озеру Маридалсваннет.
Антону не надо было сверяться с GPS-картой. У въезда на улицу Уллеволсетервейен были припаркованы четыре полицейские машины, а чуть дальше дорогу указывали оранжево-белые ленты оцепления.
Антон вынул фонарик из бардачка машины и подошел к полицейскому, стоявшему с наружной стороны оцепления. Он увидел мечущиеся по лесу огоньки фонариков и лампы криминалистов, всегда напоминавшие ему о съемках кино. И это было не так далеко от истины: в наши дни криминалисты не только делали обычные фотографии, но снимали на HD-камеру как жертв, так и все место преступления, чтобы потом при необходимости можно было сделать стоп-кадр какой-нибудь детали, при первичном осмотре показавшейся незначительной, и увеличить его.
— Что случилось? — спросил он у полицейского, который стоял перед лентой оцепления, обхватив себя руками, и трясся.
— Убийство, — невнятно произнес полицейский.
На его мертвенно бледном лице выделялись покрасневшие глаза.
— Слышал. Кто здесь старший?
— Криминалисты. Лённ.
Антон услышал доносившийся из леса шум голосов. Их было много.
— Из Крипоса или убойного отдела никого?
— Люди подъедут, труп нашли совсем недавно. Ты меня приехал сменить?
Еще люди. И тем не менее его вызвали работать сверхурочно. Антон внимательнее пригляделся к полицейскому. На нем была толстая куртка, но трясся он все сильнее. А ведь на улице даже не было холодно.
— Ты первым приехал на место преступления?
Полицейский молча кивнул и опустил глаза, сильно топнув ногой по земле.
«Черт, — подумал Антон. — Ребенок». Он сглотнул.
— Эй, Антон, тебя прислал ноль-один?
Антон поднял глаза. Он не слышал, как эти двое вышли из чащи леса. Он уже раньше видел, как криминалисты передвигаются по месту преступления. Они были похожи на располневших танцоров, которые уворачиваются абсолютно от всех предметов и ставят ноги на землю, как астронавты на лунную поверхность. А может быть, такую ассоциацию вызывали их белые огромные костюмы.
— Да, я должен кого-то сменить, — ответил Антон женщине.
Он прекрасно знал, кто она такая, да и все знали. У Беаты Лённ, начальницы криминалистического отдела, была репутация этакого «человека дождя» в женском обличье из-за ее памяти на лица, благодаря которой по нечетким изображениям с камер наблюдения удалось идентифицировать не одного грабителя. Говорили, что она могла узнать даже хорошо замаскированного грабителя, если раньше он уже представал перед судом, и что в ее маленькой белокурой головке содержится база данных из нескольких тысяч полицейских фотографий преступников. Так что в этом убийстве наверняка было что-то особенное, начальников посреди ночи на выезд не посылают.
Рядом с бледным, почти прозрачным лицом миниатюрной женщины физиономия ее коллеги, казалось, пылала румянцем. Два ярко-рыжих полукружия бакенбардов обрамляли веснушчатые щеки, глаза слегка выпирали из орбит, словно давление изнутри было слишком высоким, и это придавало всему лицу глуповатое выражение. Но самой удивительной была шапка, которая стала видна после того, как мужчина снял с себя белый колпак: огромная растаманская шапка в цветах Ямайки, зелено-желто-черная.
Беата Лённ положила руку на плечо трясущегося полицейского:
— Тогда можешь ехать домой, Симон. Никому не говори, что это я посоветовала, но рекомендую тебе принять порцию крепкого алкоголя и лечь спать.
Полицейский кивнул, и через три секунды его сутулую спину поглотила тьма.
— Так страшно? — спросил Антон.
— Кофе у тебя нет? — спросил Растаманская Шапка и открыл термос.
По нескольким произнесенным словам Антон понял, что Шапка не из Осло. Наверняка из деревни, но, как и большинство жителей городов Восточной Норвегии, Антон не особенно разбирался да и не стремился разобраться в диалектах.
— Нет, — ответил Антон.
— Неплохо прихватить своего кофейку на место преступления, — сказал Растаманская Шапка. — Не знаешь ведь, сколько времени здесь придется торчать.
— Ладно тебе, Бьёрн. Он уже работал по убийствам, — произнесла Беата Лённ. — Драммен, верно?
— Точно, — ответил Антон, покачиваясь на каблуках.
— Кто обнаружил труп?
— Вот он, — ответила она, кивнув в направлении полицейского автомобиля, у которого в тот же миг взревел двигатель.
— Я хотел спросить, кто нашел труп и сообщил о нем.
— Да женушка его брякнула нам, когда он не явился домой после катания на велике, — произнес Растаманская Шапка. — Собирался всего с часок покрутить педалями, она и испугалась, что у него сердечко крякнулось. Но он прихватил с собой GPS с передатчиком, так что его быстро нашли.
Антон медленно кивал, мысленно представляя картину. Двое полицейских, женщина и мужчина, звонят в двери дома. Полицейские откашливаются и смотрят на жену погибшего серьезным взглядом, который должен поведать ей то, что скоро они сообщат словами, невозможными словами. Лицо жены, глядящей на полицейских: она не хочет, но все-таки выворачивает душу наизнанку и показывает им все свои эмоции.
В памяти всплыло лицо Лауры, его собственной жены.
К ним плавно подъехала «скорая» с выключенными сиреной и мигалкой.
Антон сообразил. Быстрая реакция на обычное сообщение об исчезновении человека. GPS с передатчиком. Прибытие начальства. Сверхурочные. Коллега, которого так трясло после обнаружения тела, что его пришлось отправить домой.
— Это полицейский, — тихо сказал он.
— Думаю, что здесь температура воздуха была градуса на два с половиной ниже, чем в городе, — произнесла Беата Лённ, набирая номер на мобильном телефоне.
— Точно, — подтвердил Растаманская Шапка, глотнув кофе из крышки термоса. — Цвет кожных покровов еще не изменился. Значит, где-то между восемью и десятью?
— Это полицейский, — повторил Антон. — Поэтому приехали все, так ведь?
— Катрина? — заговорила Беата. — Сможешь проверить для меня кое-что? Речь о деле Сандры Тветен. Правильно.
— Вот блин! — воскликнул Шапка. — Я же просил их подождать, пока не привезут мешки для трупов.
Антон повернулся и увидел вылезающих из чащи леса двух мужчин с носилками криминалистической группы. Из-под покрывала торчала пара велосипедных кроссовок.
— Он знал его, — догадался Антон. — Именно поэтому его так трясло?
— Он сказал, что они вместе пахали в Экерне до того, как Веннесла перешел в Крипос, — произнес Растаманская Шапка.
— А какая там дата? — спросила Беата по телефону.
Раздался возглас.
— Да что же это… — простонал Шапка.
Антон повернулся. Один из носильщиков соскользнул в кювет. Столб света от его налобного фонаря метнулся к носилкам и покрывалу, упавшему на землю. По… по чему? Антон вгляделся. Это что, голова? То, что венчает предмет, ранее несомненно бывший человеческим телом, — неужели это и вправду голова? За годы, что Антон проработал в отделе по особо тяжким преступлениям до совершения большой ошибки, он повидал множество трупов, но ни один из них не выглядел так, как этот. Субстанция, формой напоминавшая песочные часы, навела его на мысли о воскресном завтраке, о сваренном Лаурой всмятку яйце с остатками скорлупы, треснувшем так, что желток вытек и размазался по загустевшей, но все еще мягкой поверхности белка. Неужели это действительно… голова?
