— Кто это сделал? — спросил Харри.
Ответом ему было дыхание. Мясная маска перед ним начала стекать вниз, как оплавившаяся свеча.
— Кто он? Кто палач полицейских?
Опять только дыхание.
Харри посмотрел на часы. Минута двадцать шесть. Для того чтобы снова забраться внутрь, понадобится время.
— Давай, Трульс! Я могу его поймать.
На том месте, где полагалось быть рту, начал расти кровяной пузырь. Когда он лопнул, раздался почти неслышный шепот:
— Он был в маске. Не говорил.
— Что за маска?
— Зеленое. Все зеленое.
— Зеленое?
— Хи…рург…
— Хирургическая маска?
Короткий кивок, и глаза снова закрылись.
Минута и пять.
Больше от него нечего было ждать. Харри стал пятиться обратно к холодильнику. На этот раз все получилось быстрее. Он закрыл за собой дверцу, и свет внутри погас.
Он дрожал в темноте, считая секунды. Сорок девять.
Дьявол все равно бы умер.
Сорок восемь.
Хорошо, что эту работу сделали другие.
Сорок семь.
Зеленая маска. Трульс Бернтсен сообщил Харри все, что знал, ничего не попросив взамен. Значит, в нем все-таки осталась частичка полицейского.
Сорок шесть.
Думать нечего, здесь внутри двое точно не поместятся.
Сорок пять.
К тому же у него не было времени отвязывать его от стула.
Сорок четыре.
Даже если бы он захотел, времени уже нет.
Сорок три.
Давно уже нет.
Сорок две.
Черт.
Сорок одна.
Черт, черт!
Сорок.
Харри одной ногой распахнул дверь холодильника, а второй вытолкнул себя наружу, вырвал ящик из кухонного стола, схватил что-то напоминающее нож для резки хлеба, бросился к стулу и начал резать скотч на руках.
Он старался не смотреть на экран, но тиканье слышал.
— Черт бы тебя побрал, Бернтсен!
Он обошел вокруг стула и разрезал скотч на спинке стула и на ножках. Потом взял Бернтсена за грудь и приподнял.
Дьявол, естественно, оказался очень тяжелым!
Харри тащил его и ругался, волок и ругался, он больше не слушал, что за слова вырываются у него изо рта, только надеялся, что они обидят небеса или преисподнюю так, что хотя бы кто-то из них вмешается и изменит это идиотское, но неизбежное течение событий.
Оказавшись возле открытого холодильника, он запихал Трульса Бернтсена внутрь. Окровавленное тело сложилось и выскользнуло наружу.
Харри пытался утрамбовать его внутрь, но ничего не получалось. От отволок Бернтсена от холодильника, прочертив на линолеуме кровавые следы, оставил его на полу, отодвинул холодильник от стены, услышав, как провод выдернулся из розетки, и положил его на бок между кухонным столом и плитой. Потом взял Бернтсена и завалил его внутрь, а сам забрался следом. Обеими ногами он протолкнул его как можно глубже к стенке холодильника, к которой был прикреплен мотор, а сам улегся поверх него, втянув в себя запах пота, крови и мочи, которая вытекает, когда ты сидишь на стуле, зная, что сейчас тебя забьют насмерть.
Харри понадеялся, что места хватит для них обоих, потому что проблема была в высоте и ширине холодильника, а не в глубине.
А теперь и глубина стала проблемой.
Проклятье, Харри не мог закрыть за собой дверь. Не хватало всего сантиметров двадцати, но если они не запечатаются герметически, шансов у них не будет. От ударной волны лопаются печень и селезенка, жар выжигает глазные яблоки, любой свободно лежащий объект в помещении превращается в ружейную пулю, в пулемет, разлетаясь на мелкие осколки.
Ему даже не надо было принимать решений, слишком поздно.
И это означало, что терять что-то уже поздно.
Харри распахнул дверцу холодильника, выпрыгнул, зашел сзади и снова установил холодильник в стоячее положение. Увидел, что Трульс Бернтсен вытек наружу. Не смог сдержать свой взгляд, который устремился к телевизионному экрану. Часы показывали 00.00.12. Двенадцать секунд.
— Прости, Бернтсен, — сказал Харри.
Он схватил Трульса поперек груди, поставил на ноги и спиной вошел в стоящий холодильник. Протянул руку и снова наполовину закрыл дверцу. И начал раскачиваться. Тяжелый холодильный мотор был установлен на спинке холодильника так высоко, что центр его тяжести находился на большой высоте, и это должно было ему помочь.
Холодильник отклонялся назад. Они замерли на точке балансирования. Трульс повалился на Харри.
Им нужно было упасть не в эту сторону!
Харри стал противовесом и попытался оттеснить Трульса в другую сторону, к дверце.
Холодильник решился и упал в нужном направлении.
Когда холодильник раскачивался и падал вперед, на дверцу, Харри увидел кусочек телевизионного экрана.
При ударе об пол он лишился дыхания и запаниковал, почувствовав нехватку кислорода. Но внутри стало темно. Совсем темно. Тяжесть холодильного мотора и холодильника сделали то, на что он надеялся, — прижали дверцу к полу.
А потом сработала бомба.
Мозг Харри взорвался и погас.
Харри поморгал в темноте.
Наверное, он на несколько секунд отключился.
В ушах у него стоял неистовый гул, в лицо ему словно кто-то плеснул кислотой. Но он был жив.
Пока.
Ему был нужен воздух. Харри пропихнул руки между собой и Трульсом, который лежал под ним на дверце холодильника, прижался спиной к задней стенке холодильника и толкнул изо всех сил. Холодильник повернулся на дверных петлях и упал набок.
Харри выкатился наружу и встал на ноги.
Комната была похожа на катастрофическую картину из фантастического романа о будущем, серый ад из пыли и дыма. Вокруг не осталось ни одного предмета, который поддавался бы идентификации, и даже то, что когда-то было холодильником, стало чем-то другим. Металлическую дверь, ведущую на лестницу, сорвало с петель.
Харри оставил Бернтсена лежать на полу. Он надеялся, что этот хрен моржовый мертв. Харри спустился по лестнице и вышел на улицу.
Он стоял и смотрел на улицу Хаусманна, видел полицейские мигалки, но слышал только гул в ушах, похожий на гудение принтера без бумаги, на сигнализацию, которую надо быстро отключить.
И пока он стоял и смотрел на беззвучные полицейские автомобили, он думал о том же, о чем размышлял, прислушиваясь к грохоту метро в Манглеруде. Что он не слышит. Он не слышит того, что должен бы слышать. Потому что не думал об этом. Не подумал об этом до тех пор, пока не вспомнил, стоя там, в Манглеруде, где проходят линии метро в Осло. И наконец до него дошло, что же это, что лежало там, в темноте и не хотело подниматься на поверхность. Лес. В лесу метро не ходит.
Глава 46
Микаэль Бельман остановился.
Он прислушался и вгляделся в пустой коридор.
Как в пустыне, подумал он. Не за что зацепиться взглядом, только дрожащий белый свет, очерчивающий контуры всех предметов.
И еще звук, гудение и вибрация световых труб, жар пустыни, прелюдия к тому, что никогда не произойдет. Просто пустой больничный коридор, заканчивающийся ничем. Может быть, все это вообще было миражом: избранный Исабеллой Скёйен способ решить проблему Асаева, звонок час назад, тысячные
