Быстрым движением он протянул к ней руки и слегка сжал ее хрупкую шею.
- А ну-ка тихо! - шепнул он.
Ее гладкое белое тело было холодно, как мрамор, а во внимательных темных глазах не было заметно и тени страха.
- Не беспокойся, - спокойно сказала она. - Я тебя не выдам. Но ты безумец, если пришел в запретное для всех непосвященных святилище Сета!
- Я ищу жреца Тутотмоса, - ответил он. - Этот человек здесь?
- А зачем он тебе?
- Он украл у меня принадлежавшую мне вещь.
- Хорошо, я провожу тебя к нему, - заверила она с такой готовностью, что у него сразу же появились подозрения.
- Ты лучше не играй со мной, девочка! - предупредил он.
- Я не шучу. Мне незачем выгораживать Тутотмоса.
Некоторое время поразмыслив, он, наконец, решился. В конце концов - теперь он был точно так же в ее воле, как и она в его.
- Ладно. Иди рядом, - согласился он, сжимая ее руку и отпуская горло. - Но смотри! Если сделаешь хоть один подозрительный шаг...
И она повела его вниз по коридору, все ниже и ниже. Вскоре светильники исчезли, и он скорее чувствовал, чем мог различить во мраке ее силуэт. А один раз, когда он обратился к ней, она повернула к нему лицо и он с изумлением заметил, что глаза ее светятся во тьме золотистым огнем. И вновь в душе его проснулась тревога, но отступать было поздно, и он продолжал следовать за ней по лабиринту темных ходов и коридоров, под конец утеряв свое природное чувство направления. Он уже клял себя за то, что влез в эти темницы, но ничего не мог поделать. В один из моментов он ясно ощутил в темноте перед собой присутствие живого существа и исходящее от него резкое ощущение голода, и, если его не обманул слух, до него донеслось какое-то слабое движение, быстро стихшее в отдалении после едва различимого ответа девушки.
- 94
И вот, когда он уже совсем впал в отчаянье, они внезапно вошли в освещенную алым пламенем свечи небольшую комнату. Каким-то шестым чувством он определил, что место это находится глубоко под землей. Он осмотрелся. Комната эта со стенами, выложенными полированным черным мрамором, была почти квадратной и обставленной согласно обычной студжийской моде. А посреди комнаты стояло прикрытое черной шелковой накидкой ложе, неподалеку от которого возвышался на каменном основании расписанный барельефами саркофаг.
По всем четырем стенам комнаты располагались двери из черного дерева. Конан выжидающе поглядел на них и с удивлением отметил, что девушка не собирается никуда дальше идти. Томно распростершись на ложе, она закинула руки за голову и взглянула на своего гостя из-под длинных тяжелых ресниц.
- Ну и что? - раздраженно спросил он. - Куда ты меня привела? Где Тутотмос?
- Не спеши, - ответила она лениво. - Всему свое время... Что теперь значит час... день, год или даже столетие? Сними маску. Я хочу увидеть твое лицо...
Усмехнувшись, Конан стянул тяжелую маску, и девушка с одобрением кивнула, окидывая горящим взглядом его скуластое, покрытое шрамами лицо.
- В тебе есть сила... огромная сила...
Все это совершенно перестало ему нравиться. Он положил ладонь на рукоять ножа и обошел комнату, с беспокойством заглядывая за портьеры, не переставая следить за хозяйкой этих апартаментов.
- Если ты заманила меня в ловушку, - угрожающе произнес он, - то долго не проживешь. А ну слезай с топчана и делай то, что обещала, а не то...
И вдруг он замолчал, поглядев на саркофаг, на инкрустированной слоновой костью крышке которого было вырезано изображение, поразительно жизненное и потому пугающее. И оно что-то до боли напоминало. И тут, словно в шоке, он понял, что это: перед ним был портрет лица девушки, что в небрежной позе лежала перед ним на ложе. Ее портрет! Но этого не могло быть - не было никаких сомнений, что этому саркофагу уже не менее, чем несколько сотен лет. На расписной крышке проступали архаичные иероглифы, и, покопавшись в своей богатой памяти, Конан перевел:
- Акиваша!
- Ты слышал о княжне Акиваше? - отозвалась девушка.
- А кто ж о ней не слышал? - иронично буркнул он.
Имя этой дьявольской, но тем не менее прекрасной женщины ходило по всему свету в легендах и песнях, несмотря на то, что уже десять тысячелетий минуло с тех пор, когда жена правителя Студжии Тутхамона предавалась кровавым вампирским пиршествам в черных подземельях древнего Люксера.
- Единственным ее преступлением было то, что она очень любила жизнь и все, что та с собой несет, - произнесла задумчиво хозяйка комнаты. - И, чтобы сберечь себе жизнь, она сеяла смерть. Она не могла вынести мысли, что будет стариться, покрываться морщинами, слабеть и в конце концов умрет, как старая ведьма. Она служила Мраку любовницей, и он подарил ей за это жизнь, но не такую, что ведома обычным смертным: она с тех пор не могла ни постареть, ни умереть...
Еще несколько мгновений Конан молча буравил ее лицо своим пронзительным яростным взглядом, а потом резко обернулся и сорвал с саркофага крышку. Тот был пуст. Зато за спиной у него раздался взрыв смеха, от которого в жилах у него застыла кровь, а на голове зашевелились волосы.
- 95
- Значит, ты и есть Акиваша? - скрипнул он зубами.
Она рассмеялась, тряхнув матово блестящими темными волосами и томно поведя плечами.
- Да, я и есть Акиваша! Я та, что никогда не познает старости и никогда не умрет! Та самая, что, как говорят глупцы, унесена богами на небо в расцвете молодости и красоты, чтобы стать королевой небесных садов! О, нет! Лишь Тьма может дать человеку бессмертие. И я умерла десять тысяч лет назад, чтобы обрести вечность. Поцелуй меня, мой милый!..
Она легко вскочила и подбежала к Конану, поднявшись на цыпочки, чтобы коснуться ладонями его головы. А он, словно завороженный, неподвижно смотрел на ее прекрасный стан, обнаженные плечи и руки, одновременно охваченный необычайным волнением и ледяным страхом.
- Стань моим! Полюби меня! - со стоном прошептала она, откидывая назад голову и полураскрывая губы. - Подари мне свою кровь, чтобы укрепить мою молодость и вернуть мне силы к вечной жизни. Я и тебя сделаю бессмертным! Я научу тебя мудрости всех минувших эпох, открою тебе секреты, что в темных безднах под этими святилищами пережили века. Ты станешь королем моего народа, живущего среди древних гробниц, окутанных вечной ночью. Я властвую уже над сотнями жрецов, чародеев и рабов, с криком прошедшими врата смерти. Но мне нужен настоящий мужчина. Стань моим, варвар!
Она опустила свою темную голову ему на грудь, и у самого основания шеи Конан неожиданно ощутил сильный укус. Отброшенная мощным толчком, Акиваша распростерлась на ложе.
- Чертова вампирица!
Из ранки на шее текла тонкая струйка крови.
Разогнувшись, как пружина, она вновь поднялась с ложа и сделала в его сторону выпад, словно пытаясь удержать его. В ее огромных глазах пылали желтые огни. Полуоткрытые губы обнажали острые белые зубы.
- Глупец! - прошипела она. - Ты думаешь, что тебе удастся уйти от меня? Да нет же: ты останешься здесь и здесь же сдохнешь! Я завела тебя глубоко под святилище, и самому тебе никогда не найти дороги обратно. И не миновать тебе тех, кто стережет эти коридоры и тоннели. Если бы не я, 'дети Сета' уже давно сожрали бы тебя! Глупец! Я еще напьюсь твоей крови!
- Держись подальше, а то костей не соберешь! - прохрипел Конан, еле сдерживая дрожь и отвращение. - Может, ты и действительно бессмертная, но сталь тебя одолеет.
И с этими словами он стал отступать к дверям, через которые они вошли сюда. Но не успел он сделать и двух шагов, как неожиданно наступила темнота. Пламя единственной свечи угасло, причем, как это случилось, он не понял - Акиваша до нее не дотрагивалась. А из темноты вновь донесся злой смех вампирицы, отдающий вечным покоем адских гробниц. Обливаясь холодным потом, циммериец стал шарить
