— Хорошо, — сказал он. — Но я был бы признателен, если бы вы помнили, что наш дом в трауре, и соблюдали возможные приличия. Вы, может быть, привычны к внезапной смерти, и для вас она чужой человек, но я — нет, и она моя жена.
Питт не проникся к нему инстинктивной симпатией. Спенсер-Браун был человеком суетливым и осмотрительным, тогда как Томас — экстравагантным и импульсивным, но в нем было достоинство, и оно требовало уважения.
— Да, сэр, — сдержанно отозвался инспектор. — Я видел смерть много раз, но, надеюсь, никогда не смогу воспринимать ее равнодушно, без скорби и сострадания.
— Спасибо. — Олстон поднялся. — Полагаю, вы захотите опросить слуг?
— Да, пожалуйста.
Всех их привели одного за другим, но никто не смог сообщить ничего, кроме того, что Мина пришла домой пешком в начале третьего, что лакей впустил ее, что она поднялась наверх, в гардеробную, и что вскоре после четверти третьего горничная обнаружила ее мертвой в гостиной на диване, где ее и увидели Питт и Малгру. Разумеется, никто не знал, что она ела или пила со времени завтрака, который был в середине утра — слишком рано, чтобы она проглотила яд тогда.
Когда слуги ушли, а Харрис был послан найти коробку с лекарством Олстона от желудочных колик и провести положенный осмотр кухни и других мест, Питт повернулся к Малгру.
— Не могла она принять что-то в том доме, где была с визитом между завтраком и возвращением домой? — спросил он.
Малгру выудил очередной платок.
— Зависит от того, что это было. Если я ошибаюсь и это не белладонна, значит, нам придется начинать заново. Но если это была белладонна, тогда — нет, не думаю. Белладонна действует довольно быстро. Не представляю, как Вильгельмина могла принять ее в другом доме, пройти весь путь сюда, подняться наверх, привести себя в порядок, спуститься вниз и только тогда умереть. Сожалею. Пока вам лучше предполагать, что она приняла яд здесь.
— Кто-то из слуг? — Питт в это не верил. — В этом случае нетрудно будет выяснить, кто из них принес ей что-то — только зачем?
— Рад, что это ваша работа, а не моя. — Малгру с отвращением посмотрел на платок, и Питт отдал ему свой лучший. — Благодарю. Что вы собираетесь делать?
Томас потуже затянул кашне и сунул руки в карманы.
— Собираюсь нанести несколько визитов, — сказал он. — Харрис займется приготовлениями к перевозу тела. Полицейский хирург сделает вскрытие, разумеется. Полагаю, вам надо будет помочь мистеру Спенсер-Брауну. Он выглядит вконец разбитым.
— Да. — Малгру протянул руку, и Питт пожал ее.
Пять минут спустя он был на улице, замерзший и несчастный. Оставалось еще одно, и отказаться от этой обязанности он не мог. Если Шарлотта права, то на Рутленд-плейс происходит что-то очень не хорошее: мелкая кража, подглядывание, слежка… Нельзя исключать, что смерть Мины — трагический результат происходящего здесь.
Дрожащей рукой Томас постучал в дверь Кэролайн. Для того чтобы задать ей вопросы, которые он должен задать, приятной процедуры не существовало. Она воспримет их как несносное вмешательство в ее личную жизнь, а тот факт, что это делает именно он, не улучшит, а только ухудшит дело.
Служанка его не знала.
— Да, сэр? — спросила она с некоторым удивлением. Джентльмены обычно не наносят визиты в этот час, особенно незнакомые, и это нескладное, неопрятное создание на крыльце, с растрепанными волосами, в расстегнутом пальто, здесь определенно не ждали.
— Будьте любезны, передайте миссис Эллисон, что ее хочет видеть мистер Питт. — Томас прошел мимо нее прежде, чем она успела возразить. — По срочному делу.
Имя было знакомое, но служанка не могла сразу вспомнить откуда. Она заколебалась, не зная, впускать его дальше или крикнуть на помощь слуг-мужчин.
— Да, сэр, извольте подождать в утренней гостиной, — с сомнением произнесла она.
— Конечно.
Питт послушно позволил выпроводить себя из холла в тишину задней комнаты, куда через пару минут и вошла Кэролайн. Лицо ее горело.
— Томас! Что-то случилось с Шарлоттой? — воскликнула она. — Она больна?
— Нет, нет, она вполне здорова. — Он протянул руки, чтобы дотронуться до нее успокаивающим жестом, затем вспомнил свое место. — Боюсь, тут нечто другое.
Тревога схлынула моментально, но внезапно, словно ее окликнули, вернулась, и Питт без слов понял: Кэролайн боится, что Шарлотта рассказала ему о медальоне с предательским портретом. В интересах дела было бы позволить ей и дальше так думать, поскольку она могла бы проговориться о чем-то, но слова сорвались с языка вопреки доводам рассудка.
— Боюсь, миссис Спенсер-Браун умерла сегодня днем, и причина ее смерти пока не ясна.
— Боже мой! — Шарлотта в ужасе прижала ладонь ко рту. — Какой ужас! А бедный Олстон… мистер Спенсер-Браун… уже знает?
— Да. С вами все в порядке? — Женщина побледнела, но, похоже, прекрасно владела собой. — Может, позвать служанку?
— Нет, нет, спасибо. — Кэролайн опустилась на софу. — Спасибо, что пришел, Томас. Очень любезно с твоей стороны. Прошу тебя, присаживайся. Не люблю смотреть на тебя вот так — это ужасно неудобно. — Она вздохнула и задумчиво расправила юбки. — Судя по тому, что ты здесь, надо полагать, речь не идет о смерти по естественным причинам? Несчастный случай? Из-за чьей-то неосмотрительности, быть может?
Инспектор сел напротив.
— Мы пока не знаем. Но это не дорожная авария, не падение или что еще вы имеете в виду. Похоже, это был яд.
Она вздрогнула и недоверчиво взглянула на него.
— Яд! Какой ужас — и какой абсурд! Должно быть, это был сердечный приступ, удар или еще что. Просто какая-то истеричная служанка, начитавшись бульварных романов… — Она осеклась, сплетя пальцы на коленях. — Хочешь сказать, что это убийство, Томас?
— Я не знаю, что это. Убийство, несчастный случай, самоубийство… — Нужно продолжать; чем дольше избегать этого, тем более искусственным и более акцентированным оно покажется потом. — Шарлотта рассказала, что в округе произошла серия мелких краж и что у вас бывает неприятное ощущение, будто за вами наблюдают.
— Рассказала? — Кэролайн замерла, потом выпрямилась. — Я бы предпочла, чтобы она сохранила это в тайне, но теперь говорить об этом уже поздно. Да, у нескольких человек пропали небольшие вещицы, и если ты собираешься бранить меня за то, что я не вызвала полицию…
— Вовсе нет, — сказал Томас резче, чем хотелось бы. Ему не нравилось такое отношение Кэролайн. — Просто сейчас, когда случилась смерть, я бы хотел спросить вашего мнения: не считаете ли вы вероятным, что миссис Спенсер-Браун была воровкой?
— Мина? — Кэролайн удивленно округлила глаза.
— Это может быть причиной, по которой она совершила самоубийство. Если вдруг осознала, что не может контролировать пагубное влечение.
Кэролайн нахмурилась.
— Я не понимаю, что значит «не может контролировать». Воровство — это всегда дурно. Я могу понять людей, которые воруют из-за отчаянной нужды, но Мина ни в чем не нуждалась. И в любом случае все те вещи, которые пропали, не представляют большой ценности, это просто всякие безделицы: носовой платок, крючок для застегивания пуговиц, табакерка… Зачем, бога ради, Мине их брать?
— Случается, люди берут что-то, потому что не могут ничего с собой поделать.
Говоря это, Томас понимал, что объяснение бесполезно. Свои моральные установки Кэролайн получила еще в детстве, когда добро и зло были абсолютны, и хотя жизнь и научила ее сложности в человеческих отношениях, право собственности — один из краеугольных камней общества и порядка,
