смоченную в спирте марлю.
— Возможно, придется наложить швы, — заметила я, открывая вторую упаковку перевязочных материалов. Рана на щеке оказалась очень глубокой и не переставала кровоточить. Я почувствовала, как к горлу подступает тошнота, и протянула бинты мужу. — Давай прикладывай их сам. Если ты не можешь сдерживать гнев, то, наверное, нужно…
— Нужно что? — ледяным голосом осведомился Рэнди, забирая у меня из рук бинты. — Что мне нужно?
— Думаю, тебе надо посоветоваться с соответствующим специалистом.
Презрительно хмыкнув, он направился к зеркалу в прихожей и стал прикладывать к ране влажные бинты.
— Какая ты неинтересная. Я знаю наизусть все, что ты скажешь, — с возмущением отчеканил муж. — Мне пришлось вступить в драку, затеянную каким-то идиотом. Я всего лишь защищался, а ты, не разобравшись, обвиняешь меня. Я не допущу, чтобы всякий недоносок из магазина учил меня жизни, и не позволю тебе командовать и унижать меня дома.
— Рэнди, ведь у нас теперь есть ребенок. — Я старалась, чтобы мой голос звучал уверенно и спокойно. — Что, если сюда придет полиция? Вдруг продавцы из «Хоум депо» записали твой номерной знак и тебе предъявят обвинение в нападении на человека?
— Говорю же, что драку затеял не я!
— Полиция далеко не всегда вдается в такие тонкости. Что, если у служащих из «Хоум депо» будут из-за тебя неприятности на работе и они захотят отомстить? Если о твоей выходке узнают, то при очередном сокращении воспользуются любым предлогом, чтобы от тебя избавиться. Ты не подумал, что можешь стать первым кандидатом на увольнение? Сейчас, когда я ничего не зарабатываю и нужно кормить ребенка и содержать дом, ты не имеешь права остаться без работы или нарываться на неприятности с законом. Больше мне нечего сказать. — Я прекрасно понимала всю глупость своих доводов, тем более что вся история с дракой была полной чушью, но остановиться не могла, потому что тогда в голову полезут страшные мысли.
Муж бросил на меня сердитый взгляд и, вздохнув, пробормотал:
— Обалдеть можно от твоих фантазий. Я пошел в мастерскую.
Я слышала, как громко хлопнула задняя дверь, и пошла в кухню. Подойдя к окну, я наблюдала за Рэнди, который шел к мастерской. Дождь немного утих, но он снова промок до нитки, пока возился с ключами у входа в свой «рабочий кабинет». Наконец он нашел нужный ключ, открыл замок и, оглянувшись на дом, направился в мастерскую. Бинты скрывали лицо мужа, и я не видела его глаз, но была абсолютно уверена: он меня заметил.
Потом я снова поднялась в детскую и долго сидела у кроватки Хейдена, гладя сына по пухлым щечкам и мягким младенческим волосам, а он внимательно смотрел на меня глазами своего отца. Не знаю, сколько времени мы так просидели.
4
Рэнди вернулся, когда почти стемнело. Мы молча сидели в маленькой комнате на цокольном этаже и с безучастным видом жевали остывшую пиццу. Потом я сказала, что хочу посмотреть десятичасовые новости и узнать прогноз погоды на завтра. Если день выдастся ясным, утром можно погулять с Хейденом в парке. Пусть малыш подышит свежим воздухом. Рэнди завелся с полуоборота и заявил, что хочет смотреть бейсбол. Не припомню, чтобы он раньше проявлял интерес к спорту. Я решила, что он просто вредничает и хочет отомстить мне за любопытство или робкую попытку осудить его поведение. Не знаю, какие мысли посетили мужа, пока я обрабатывала его раны. Спорить не было сил, и, взяв тарелку, я поднялась в спальню и включила телевизор.
Главной новостью дня, о которой говорили на всех каналах, было зверское убийство школьницы Дафни Снайдер. Полиция не сообщала подробности, но на отснятой пленке я сразу узнала парк, куда собиралась утром на прогулку с Хейденом. Камера мельком скользнула по качелям и гимнастическим снарядам «джунгли», по скамейкам возле площадки для игры в софтбол и остановилась на группе репортеров, которые показывали на безобразное серое строение у них за спиной, где нашли тело девушки. Я сама не раз заходила в этот туалет и мысленно представила немытые кафельные стены и заросшие грязью световые люки, из-за которых у посетителей, поднимающихся с унитаза, создавалось впечатление, что они находятся глубоко под водой. Как жутко умирать в таком заброшенном месте! Потом на экране появилась фотография Дафни, сделанная во время школьного бала прошлой весной, и диктор стал рассказывать о ее короткой жизни. С фотографии смотрела хорошенькая девушка с густыми каштановыми волосами, уложенными в прическу для вечернего торжества и покрытыми лаком, хотя они смотрелись бы не хуже, завяжи их Дафни в обычный «конский хвост». Наверное, Дафни любила веселые компании. На ее добродушном лице застыла печальная улыбка, как будто девушка догадывалась о своей страшной судьбе. А может быть, в тот вечер ее парень выпил лишнего и огорчил несносным поведением. Теперь уже никто этого не узнает.
На вопросы репортеров отвечал дядя Дафни, который стоял на парадном крыльце дома, где жила семья Снайдер. Он сказал, что родители девушки не в состоянии общаться с прессой, но они благодарят всех, кто сочувствует их горю и молится за них. Когда один из репортеров спросил, что следует сделать с мерзавцем, убившим Дафни, в голосе мужчины послышались враждебные нотки.
— Я христианин и не стану говорить о наказании для этого чудовища, но не сомневаюсь, что Господь все видит и покарает его… — Голос прервался от горя. В следующую минуту канал переключился на пресс- конференцию, которую провели экспромтом в полицейском участке. Офицер, ведущий рубрику «Вопрос — ответ», не стал вдаваться в подробности относительно связи этого преступления с другими убийствами.
— Почерк убийцы тот же, что и в ряде недавних преступлений, но в настоящий момент ничего другого я сказать не могу, — заявил он.
Оторвав взгляд от экрана, я увидела Рэнди, стоящего в дверях спальни со скрещенными на груди руками. Он тоже смотрел на экран. От неожиданности я вздрогнула, но муж повернулся и посмотрел на меня с добродушной понимающей улыбкой. В его взгляде давным-давно не отражалось подобных чувств.
— Ну что говорят синоптики? Будет ли завтра дождь? — ласково спросил Рэнди. — Я вот подумал, что могу погулять с Хейденом, если ты не возражаешь. В последнее время я малость обленился, а ведь тебе тоже хочется отдохнуть и заняться своими делами.
— Да нет, я не устала. Рэнди, тебе надо сходить к врачу…
— Да, завтра я пойду с ним гулять, а ты можешь поспать, — продолжал муж, как будто не слыша моих слов. — Мы вернемся после обеда, и тогда можно будет поговорить. А сейчас давай спать.
Возможно, Рэнди на короткое время заснул, а вот мне не спалось. Услышав ровное дыхание мужа, я тихонько встала и прошла в детскую. В голове вертелась одна-единственная мысль: забрать ребенка, сесть в машину и как можно быстрее уехать куда глаза глядят, а уж потом сообщить в полицию. Однако, взяв сынишку на руки, я обнаружила, что Рэнди стоит в коридоре, загородив собой дверь.
— Что-то не спится, — обратился он ко мне. — Пойду вниз, посмотрю какой-нибудь фильм на DVD. Хочешь пойти со мной?
Я молча покачала головой, вернулась в спальню и, не выпуская из рук Хейдена, присела на кровать, чувствуя, как все тело бьет озноб. Вскоре пришел Рэнди со стаканом воды в руках. Он стоял надо мной и ждал, пока я выпью все до дна. Что мне оставалось делать? Я пила воду и смотрела на мощные руки мужа с похожими на веревки венами, а потом куда-то провалилась и заснула мертвым сном. Последнее, что осталось в памяти, — это страшная слабость в руках, и когда Рэнди осторожно забрал Хейдена, я не могла сопротивляться.
