Женщина была в очках, но ничего общего с высушенной воблой не имела. Напротив, приятное круглое лицо, солидная комплекция, а на ее отечные ноги вряд ли бы налезли синие чулки, скорее безразмерные, телесного цвета, из тех, какими торгуют на лотках у метро. Смотрела она по-прежнему только на Антона. Тот невольно поежился: неужто Лиховских прав? Старая дева положила на него глаз!
– Гражданка, вы одна в квартире? – сердитым голосом привлек ее внимание к своей персоне следователь Лиховских.
– Конечно! – Она даже слегка обиделась. Лиховских оттеснил ее плечом и ринулся в единственную комнату. Антон задержался в прихожей, хозяйка квартиры тоже.
– Вы меня не помните? – спросила она.
Антон вгляделся в ее лицо. Черт, хоть бы лампочку нормальную ввернула! Как в подвале, честное слово!
– Нет, извините.
Лиховских меж тем в момент обежал крохотную квартирку:
– И в самом деле никого нет, – выглянул он в прихожую: – А вы чего там стоите?
Собака снова принялась противно тявкать.
– Нелли! Нелли, перестань!
Ирина схватила голое дрожащее животное, прижала его к объемной груди. Все трое прошли в комнату. Здесь все было старое, истертое, потрепанное, и мебель, и обои на стенах, и ковер на полу. Старые оконные рамы давно рассохлись и пропускали любой звук, доносящийся с улицы, к тому же форточка была открыта. За окном по-прежнему что-то непрерывно ухало. Гигантская стройка во дворе гудела, сипела, стонала, и этот неумолкающий стон до отказа заполнял крохотную квартирку. К тому же собачонка снова принялась тявкать, как только хозяйка опустила ее на пол. Уханье, тявканье, скрежет…
Антон пришел в ужас:
– Они что, круглые сутки работают?
– Кто? Строители? Да, конечно.
– Как же вы здесь спите?
Ирина откровенно удивилась:
– Знаете, а я не замечаю. И потом, как только будут построены эти дома, наш тоже пойдет под снос. Я получу новую квартиру. Хорошо, что они работают круглые сутки.
– Я думаю, что… – Бу-бух! Бам! Тяв-тяв-тяв!
– Да возьмите же вы ее на руки! – взмолился Лиховских.
– Да-да, конечно!
– Ирина Васильевна, у нас к вам пара вопросов.
Ба-бах!
– Что? Что вы сказали?
– Может, форточку попробовать закрыть? – неуверенно спросил Антон.
– Что? Что ты сказал?
Бац! У-ух!
Хозяйка, которая давно уже привыкла разговаривать и слышать в таком шуме, кинулась закрывать форточку.
Как раз в этот момент наступила краткая, почти зловещая пауза. Стройка на мгновение затихла, собака перестала тявкать. И в полной тишине следователь Лиховских произнес:
– Дурдом.
Получилось впечатляюще. Хозяйка, собачонка и Антон уставились на следователя. Юрий Иванович даже сконфузился и виновато моргнул длинными ресницами:
– Извините. Ирина Васильевна, вы знакомы с Региной Перовской?
– Да, конечно, – она вновь просительно посмотрела на Антона. – Я еще в прихожей хотела сказать, что…
Бу-бух! Бам! Трах-тарарах! И все по новой!
Лиховских чуть не заплакал.
– Мне придется вызвать вас повесткой к себе. Это далеко.
– Куда вызвать?
– В следственную часть! – проорал Лиховских.
– Не надо меня запугивать!
– Я не запугиваю, я просто громко говорю, потому что к вашей дурацкой квартире привыкли только вы!
– Я не виновата, что у меня нет другой! Не все такие богатые, как его жена!
– Что, что вы сказали?
– Как его жена! – И она показала на Антона.
– Значит, вы в курсе, что это муж Регины?
– Еще бы я была не в курсе! Я бедная женщина и не могла ей отказать! Она попросила ключ на месяц. – Понемногу все стали привыкать к необычному диалогу под шум стройки. – Для своей подруги. Я просила только присмотреть за Нелли. Я все оставила, и корм, и наполнитель для кошачьего туалета. Ведь моя Нелли не больше кошки! И что я нашла? Бедное животное было брошено, забыто, едва не умерло с голоду! Я все ей могу простить, только не Нелли!
И хозяйка притиснула собачку к своей груди и принялась ее целовать со словами: «Бедная, бедная, несчастная моя крошка!»
– Значит, когда вы приехали, в квартире никого не было, а собака оказалась брошена на произвол судьбы? Так?
– Да!
– А вещи? Вещи, которые у вас оставляла подруга Регины?
– Какие вещи? Ах да! Но здесь почти ничего не было!
– И все-таки?
Она неуверенно оглянулась, опустила собаку на пол. Тут же раздалось противное тявканье. Лиховских напрягся, но ничего не сказал. Ирина Васильевна показала несколько тряпок:
– Вот! Я даже не знаю, что со всем этим делать!
– Это вещи Регины? – повернулся к Антону Лиховских.
– Нет, – тот отрицательно покачал головой. – Слишком дешевые.
– Значит, Алисы. А с Алисой Митрофановой вы были знакомы, Ирина Васильевна?
– Если это та самая девушка… – Она вновь неуверенно посмотрела на Антона.
– Что значит та самая?
– Ну, которая… Впрочем, неважно. Да, вот еще. Насчет духов. Флакон почти целый, и что мне с ним делать? Я не знаю адреса женщины, которая его здесь забыла, – виновато пожала плечами Ирина. – Это очень дорогие духи. Я один раз ими воспользовалась.
Увидев розоватую коробку, Антон сразу напрягся.
– Что? – Лиховских заметил это.
– Этими духами пользовалась Регина.
– Да? Может, у них с Алисой были одни и те же духи?
– Нет, – Антон покачал головой. – Когда мы встречались с Алисой в последний раз, от нее пахло не «Черутти». Это точно, у меня очень тонкое обоняние. Если бы Алиса стала пользоваться этими же духами, Регина моментально бы их сменила. Я слишком хорошо знаю… – Он на мгновение осекся, потом поправился: – У Алисы не было денег на дорогие духи. Они не ее.
И он кивнул на коробку.
– Ну, это еще ни о чем не говорит! – заявил Лиховских. – Вещи принадлежат Алисе, духи Регине. Одна могла позаимствовать одежду у подруги, другая духи.
– И вот еще что, – Ирина Васильевна двумя пальчиками приподняла вверх белокурый парик. Собачонка затявкала еще злее.
