в стройотрядовскую куртку.
– Работаем, – усмехнулся Антон.
– Охрану нам здесь поставят? – гневно воскликнул кто-то из толпы. – Мы же мирные люди, дачники! А нас отстреливают!
– Обратитесь к господину следователю, – отмахнулся Антон и полез в свою машину.
– Вы куда же?
– Далеко.
Не отвечая больше на вопросы, Антон завел «БМВ» и стал разворачиваться. Никто его не останавливал.
Выезжая на шоссе, его вдруг осенило, что напомнил ему запах, идущий от синего свитера. Под тонким ароматом «Черутти», словно под толстым слоем дорогого импортного шоколада, угадывалась нежная карамельная мякоть Алисиной туалетной воды, дешевой, пахнущей сладко-сладко. Эти два запаха образовывали довольно причудливую смесь. «Увидимся ли мы еще?» – подумал Антон с тоской. Что-то подсказывало ему: до того, как это случится, пройдет много времени. Но точку во всей этой истории ставить пока рано.
Последняя схватка
Старые раны
Прошел год. Жизнь Антона Перовского постепенно наладилась и, как он того ожидал, вошла в привычную колею. Фирма теперь два года не подлежала проверке, и дела на ней после основательной встряски пошли еще успешнее. Деловой партнер Антона отделился, и это был тоже нелегкий период в жизни, закончившийся, впрочем, благополучно. Не выдержав временной неопределенности, большинство сотрудников уволились, остались только самые преданные хозяину и делу. Они набрали новых людей, что называется, под себя, и этот обновленный коллектив работал гораздо слаженнее и надежнее старого.
Антон Перовский разбогател, еще пополнел, купил новую машину и завел любовницу. Его сын большую часть времени проводил у родителей Регины и постепенно отдалялся от вечно занятого делами отца. Антон собирался этой осенью отправить его учиться в Англию, в частный колледж, а перед этим отдохнуть вместе за границей, на Кипре. Он планировал поездку втроем: с сыном и с любовницей, которую Алешка называл уклончиво «тетя Оля».
Он расчитывая, что Ольга после отъезда Алешки окончательно переберется в его трехкомнатную квартиру, и не будет больше неудобств, связанных с раздельным их проживанием. Любви, конечно, никакой нет, ни у него, ни у нее, и оба прекрасно отдают себе в этом отчет. Им просто так удобно: он не собирался больше жениться, она давно привыкла к положению содержанки богатого господина. Это даже давало Ольге свободу, какой не пользуются законные жены. Антон эту свободу не ограничивал, ставил только одно непременное условие: пока она с ним, других мужчин в ее постели быть не должно. Несмотря на перемены в личной жизни, Антон Перовский продолжал оставаться человеком крайне чистоплотным и некой брезгливости в себе так и не смог преодолеть. Прежних мужчин Ольге он, конечно, простил, а за то, чтобы их больше не было, предпочитал щедро платить. Она на это пошла.
Тем более что Антон был настороже и, поскольку никакой особой привязанности к Ольге не испытывал, при малейшем подозрении мог без всякого сожаления выставить ее за дверь. Насчет детей тоже предупредил строго: только аборт, если надо будет, заставлю силой. Она, как девушка благоразумная, все прекрасно поняла. Как это ни странно, Ольга продолжала работать в супермаркете, частенько оставалась на устраиваемых сотрудниками пирушках, ходила с подругами в рестораны и кафе и знала, что Антону все это безразлично. Лишь бы в нужный момент она оказалась под рукой.
Ольга же сообщила Антону, что Лиховских и Мила все-таки поженились, и даже передала приглашение на свадьбу. Антон вежливо отказался пойти, но передал через Ольгу дорогой подарок. Поскольку обратно подарок не вернули, он посчитал, что инцидент исчерпан. Прошло некоторое время, и однажды, когда за ужином Ольга щебетала что-то о работе и о своих коллегах, Антон равнодушно спросил:
– А кто такая Мила?
Она замолчала, тему развивать не стала, только заметила вскользь:
– А ты изменился.
Он, естественно, не замечал этих перемен, а скорее всего, и не хотел замечать. Потому что с точки зрения человеческой морали перемены были не в лучшую сторону. Например, доброты и сострадания к людям в нем не осталось ни капли, как и доверия к ним. Похоже, Регина все-таки в нем что-то сломала, хотя память о прожитых вместе с ней годах Антон в себе задавил и засунул глубоко-глубоко, на самое дно своей очерствевшей души. Избавиться от воспоминаний совсем, конечно, невозможно. Просто теперь он предпочитал помнить то, что удобно ему. И делать только то, что ему удобно.
Иногда он с ужасом ловил себя на мысли, что не может сказать с полной определенностью, любит ли единственного сына! Но эту мысль Антон также заталкивал глубоко-глубоко внутрь. И говорил себе: «Да, люблю. Очень люблю. Он все, что у меня есть». Но что такое это все и как его любят, он, скорее всего, не знал.
Так прошел год. На планы отца насчет его дальнейшего образования Алешка прореагировал довольно равнодушно. Так же как и на поездку на Кипр. Спросил только:
– А кто еще поедет?
Услышав ответ, так же равнодушно протянул:
– А… Тетя Оля…
И пожал плечами.
Пока же Антон, как и в прошлые годы, отправил его в летний спортивный лагерь. Последнее время сын усиленно тренировался и стал делать успехи в большом теннисе. Ничто не радовало его так, как выигранные соревнования и призовые деньги, пока еще казавшиеся смешными. Но это пока. В Сочи была хорошая школа, давшая мировому теннису не одного знаменитого игрока. И Антон отправил сына в Сочи. Ольга взяла отпуск в середине июня, чтобы съездить со своим любовником на тот курорт, куда он сочтет нужным ее отвезти. Антон в который раз убедился, что Ольга – девушка разумная, потому что она никаких особых заявок не делала. Она вообще никогда не просила больше того, что могла получить. Это качество, которого не хватает многим женщинам. А те, что им обладают, как правило, имеют все.
– Мне все-таки хочется быть поближе к сыну, – пожаловался как-то Антон. – Я чувствую, что у нас с Алешкой не ладится. А тут еще эта Англия! Давай до отъезда на Кипр побываем на юге?
– А в каком именно месте? – осторожно спросила Ольга.
– Ну, допустим, в «Звездном».
– А ты не боишься воспоминаний?
– Ты о чем? По-моему, воспоминания самые приятные, ведь в «Звездном» мы с тобой познакомились, – и он, прижав к себе Ольгу, поцеловал ее в нос. Она слегка отстранилась:
– Да? А больше ты ничего не помнишь?
– Я не хочу больше ничего помнить! Мы едем в «Звездный». И точка.
И они поехали. Теперь у Антона был джип «Тойота Лендкрузер», огромный, черного цвета, с тонированными стеклами. В нем можно путешествовать хоть вокруг земного шара, в этом огромном сарае.
