Нужно очень быстро бежать, пока небесный дух его не видит! Нанас заворочался в сугробе, пытаясь подняться, а когда ему это удалось, он понял, что снова хочет свалять дурака. Куда он собрался бежать? И, самое главное, от кого? От того, кто, подобно молнии, умеет летать по небу?..
Если бы Нанасу не было так болезненно, до тошноты, страшно, он бы расхохотался. Уметь смеяться над собой – это удел сильных, как говорила мама. Но он не был сильным. У него тряслись от ужаса руки и ноги, клацали зубы, и, кажется, даже мех внутри штанов стал мокрым. Если бы сейчас из кустов выпрыгнул заяц, то сердце, наверное, не выдержало бы и лопнуло. Такое жалкое ничтожество, как он, и впрямь было лишь обузой для сыйта. Ни одна самая некрасивая девушка не согласится стать женой болтливого недоумка с мокрыми штанами. Ни один рыбак или охотник не возьмет в напарники трусливого гордеца, ворующего оленей. Ни одна собака-
Тем временем его преследователи, вроде бы, тоже заколебались. Нагонять ли бунтаря, следуя велению нойда, или броситься со всех ног домой, пока спускающийся на землю грозный небесный мститель не добрался и до них?..
Тут Нанас почувствовал, как кто-то дернул его сзади за подол малицы [6]. Взвизгнув так, что вмиг разложило уши, парень подпрыгнул и, обернувшись, наткнулся на вопросительный взгляд Сейда. А затем пес опять ухватился зубами за низ малицы и, пятясь задом, потянул его в ту сторону, куда упал небесный дух.
От удивления Нанас даже забыл о страхе. Сейд никогда раньше не совершал глупых поступков. Или на собачий рассудок тоже повлиял вид грохочущей огненной птицы?
Будто услыхав его мысли, пес обиженно рыкнул, но зубов при этом не разжал, продолжая тянуть хозяина к деревьям, за которыми скрылся дух. Что ж, подумал Нанас, большеголовый друг как всегда прав: зачем оттягивать неизбежное? Может, если он не станет сопротивляться, дух убьет его быстро, не доставляя мучений. Правда, совсем непонятно, зачем тому было тратить столько времени и сил, чтобы всего лишь убить маленького никчемного человечка? Разве не мог он это сделать, не спускаясь с неба? Или тогда уж обрушил бы на его голову свои летающие нарты!..
А ведь если так, если дух не собирался немедленно убивать На- наса, можно было попытаться вымолить у него спасение! Кажется, преследователи боялись небесного мстителя еще сильней, чем беглец. Значит, единственный способ отсрочить верную гибель от охотничьего дротика – со всех сил броситься к месту, куда упал дух!
Может быть, тот благословит его, простит, позволит вернуться? Или даже станет его покровителем, сделает избранным?!
Нанас поморщился и скрипнул зубами. Снова в нем играет гордыня! Опять он считает себя умнее всех, замахнувшись теперь и на духов. Ему ли судить о помыслах высших сил? Ему ли в чем-то теперь сомневаться, на что-то надеяться, после того, как ему показали, насколько он жалок перед могуществом их обладателей? И если небесный дух над ним все-таки смилостивится, если оставит в дар его никчемную жизнь, нужно нестись, мчаться обратно в сыйт, пасть на колени перед мудрейшим нойдом, покаяться в своих глупых заблуждениях и мерзких грехах, а потом вверить эту жизнь справедливому Силадану.
Сейд опять зарычал, теперь уже с раздражением, и дернул за малицу так, что Нанас чуть снова не повалился в сугроб.
– Ну-ну, легохонько! – буркнул он псу – Иду уже, иду.
Сейд, удовлетворившись ответом, разжал наконец зубы и, словно громадный заяц, поскакал вперед. Вздохнув и затолкав под капюшон растрепавшиеся волосы, Нанас побрел за ним следом. Проходя мимо прижавшихся друг к другу оленей, он увидел, что оба быка дрожат, как новорожденные телята. «Не одному мне страшно», – подумал Нанас, тут же устыдившись этой мысли. Если еще сравнить себя с куропаткой, или, например, с мышью, так он вообще герой!
Спешившиеся преследователи, завидев, что беглец бросил оленей и лезет прямо в объятия к небесному чудовищу, стушевались. Помявшись и перебросившись неслышными на таком расстоянии словами, они расселись но нартам, повернули и медленно двинулись назад, к сыйту. Без помощи нойда, без его умения договариваться с духами, встревать в небесные помыслы и встречаться с существами из Верхнего мира они не отважились.
Только Нанасу было нечего терять.
Он набрался храбрости и прибавил шагу. Но едва подошел к деревьям, скрывающими небесного духа, как ноги опять стали неподъемно тяжелыми, а колени мелко-мелко затряслись, будто это были две маленькие головы, беззвучно причитающие: «Нет-нет- нет-нет!..»
– Да! – рявкнул на них Нанас и сделал два широченных шага. Мог бы сделать и третий, но тот оказался бы лишним – дух и так теперь был отлично виден. Он лежал возле невысокой сосны, с вершины которой свисала огромная белая шкура. От нее к духу тянулись длинные веревки, на которые, видно, пошли жилы не одного десятка оленей. Да и чтобы сшить саму такую шкуру, оленей надо освежевать много-много. Причем не простых, а снежно-белых, очень редких. Хотя каких же еще могучему духу держать в своем стаде?
Нанас и дальше бы продолжал рассматривать шкуру, подсчитывая загубленные оленьи жизни, поскольку перевести взгляд на самого духа ему было не под силу, но тут уж Сейд даже не зарычал, а отрывисто гавкнул. Это значило, что терпение пса на исходе. Нанас сначала посмотрел на него, а потом медленно перевел взгляд пониже. Сейд восседал совсем рядом с духом, и первой мыслью человека было, что они чем-то очень похожи. Мысль показалась ему нелепой, по уже через пару мгновений он осознал, чем именно она была вызвана. От этого осознания ноги его наконец не выдержали, колени подогнулись, и юноша медленно осел в снег. У Сейда и небесного духа были одинаково большие, белые, круглые головы!
Пес все-таки рассердился. За два-три прыжка он добрался до Нанаса, от души его облаял, ухватил зубами за рукав и потащил к лежащему духу почти волоком, не дав подняться на ноги; Нанас лишь едва успевал двигать коленями, да и то не всегда. Сейд отпустил его возле самого духа, и он растянулся в снегу рядышком, невольно заметив, что дух выше, или теперь уже правильней – длиннее его, пожалуй, на четверть.
Одет он был тоже не по-человечески, что, в общем-то, и понятно. Непонятно лишь, что за зверь пожертвовал шкурой для этой одежды. Она даже на вид казалась очень мягкой и гладкой, но это можно было объяснить хорошей работой скорняков. Но разве водятся в этом мире такие пятнистые, зелено- желто-коричневые звери? Хотя, почему они должны водиться тут, если дух прилетел из Верхнего мира!
Нанас продолжал рассматривать неведомую шкуру и занимать себя подобными пустыми мыслями, лишь бы только не смотреть на круглую белую голову, лишь бы не увидеть кошмарное лицо духа, точнее, то, что имелось там вместо него. Ведь когда он увидел эту голову в первый раз, пусть и мельком, пусть издали, ему хватило и этих нескольких мгновений, чтобы понять: лица у духа не было.
Зато рот у него, видимо, все же имелся, потому что дух внезапно спросил, тихо, едва-едва слышно:
– Кто ты?..
Напас вскочил на колени и дернулся в сторону, однако Сейд был начеку и предупреждающе гавкнул. Пес вел себя загадочно… Казалось, он хочет выслужиться перед духом, позабыв, кто на самом деле его хозяин. Но ведь могло быть и так, что Сейд и сам имеет какое-то отношение к Верхнему миру. Недаром у них с духом похожие головы, да и умен пес вовсе не по-собачьи. Где же умудрилась так погулять Веха? И еще интереснее – с кем?
Нанас поймал себя на том, что опять забивает голову глупостями, уводит мысли от страшного и непонятного. Плохая, очень плохая привычка! Непонятное не станет ясней, если от него убегать. Да и страшное кажется страшным чаще всего из-за своей непонятности. А ведь вопрос-то дух задал вполне обычный, на понятном человеческом языке. И на вопрос этот, между прочим, он ждет ответа.
И Нанас, шумно вобрав в легкие колючий морозный воздух, выдохнул:
– Я человек. Нанас.
Дух шевельнулся. Рука в черной пятипалой рукавице судорожно загребла в пригоршню снег, но пальцы сразу разжались.
– Помоги… сесть… – проговорил дух. Слова давались ему с трудом, видимо, путь из Верхнего мира в Средний отнял все его силы. Но разве такое могло быть? Разве духи устают, будто простые смертные? Или
