– Ты мне эти штучки брось, – сердито сказал Феннер. – Мы сыскное агентство или выездной бордель? Пола одарила его убийственным взглядом:
– У этого старика пропала единственная дочь. Для тебя это что-нибудь значит, или ты – бесчувственный болван?
– Для меня это значит навесить на свою шею еще одно дело. Отправляйся в офис. Нам предстоит нелегкая работа.
Пола смерила его презрительным взглядом, круто развернулась и пошла к остановке такси, выражая негодование своими крутыми бедрами.
В вестибюле к Феннеру подошел высокий молодой мужчина:
– Я инспектор Гроссет из уголовной полиции. Мне необходимо с вами поговорить.
– Послушай, парень. Мне сейчас некогда. Зайди завтра в мой офис, когда меня там не будет.
Гроссет кивком головы указал на двух дюжих полицейских в штатском, преградивших Феннеру выход.
– Мы можем поговорить, не откладывая это дело в долгий ящик. У нас здесь тоже есть «офис». Феннер усмехнулся.
– Задержание? Ну ладно, поговорим прямо здесь, и побыстрее.
В этот момент в дверях вновь появилась Пола.
– Я забыла одну вещь в баре. Подожди меня здесь, милый, – пропела она, многозначительно глянув на полицейских. Через мгновение она скрылась в дверях бара. Линдсей все так же понуро сидел за своим столиком. Она присела рядом с ним.
– Пожалуйста, не думайте плохо о мистере Феннере. Он действительно начал серьезное расследование. А когда он работает, то целиком отдается делу. Поймите, ему нельзя распыляться.
Линдсей поднял голову и посмотрел на хорошенькую секретаршу.
– Мне не следовало к нему обращаться, но моя дочь для меня все.
Пола открыла свою сумочку и вытащила плоскую записную книжку.
– Расскажите мне все обстоятельства похищения вашей дочери. Я ничего не могу обещать, но возможно, мне удастся его уговорить.
В глазах несчастного отца вспыхнула надежда.
– Конечно, конечно. Что вас интересует в первую очередь?
Феннер прошел за Гроссетом в дальний тихий угол вестибюля, и они уселись в удобные кресла, стоявшие около журнального столика. Он посмотрел на инспектора настороженно и недоверчиво. Гроссет вел себя нарочито уверенно, и детектив понял, что ничего серьезного у того не было. Инспектор достал тонкий золотой портсигар и предложил Феннеру длинную сигарету с золоченым фильтром.
– Неплохо живете, – сухо заметил Феннер.
– Раньше вы не попадали в поле нашего зрения. Я проверил вашу лицензию и знаю, что вы загребли кучу денег, распутав это дело с похищением девушки. Ее, кажется, звали мисс Блэндиш? Тогда вы были начинающим детективом в Канзас-Сити. Потом вы перебрались сюда и основали свое дело, не так ли?
Феннер выпустил струю дыма.
– Это беллетристика. Не пора ли приступить к делу? Гроссет невозмутимо продолжал:
– С полгода вы сшивались в Нью-Йорке, но без особого успеха.
Феннер безразлично зевнул.
– Во-первых, выбирайте слова, если хотите со мной говорить. А во-вторых, я сам себе хозяин и в отличие от вас могу выбирать.
– Сегодня утром мы получили в отношении вас довольно серьезную наводку.
– Неужели? – усмехнулся Феннер. – Настолько серьезную, что вы прислали ко мне троих своих дуреломов, перевернувших все вверх дном в моей конторе и убравшихся ни с чем?
Но Гроссета не так-то легко было вывести из себя. Он приятно улыбнулся.
– Ну куда уж нам до вас! Тем не менее мы обыскали весь квартал и что бы вы думали нашли? Какого-то чинка «Чинк – презрительная кличка выходцев из Китая и стран Юго-Восточной Азии.» с перерезанным горлом. Кстати, в одном из офисов неподалеку от вас.
Феннер поднял брови, разыгрывая крайнее удивление:
– Да что вы говорите? Хотите, чтобы я нашел вам того, кто его убил?
– Человек, позвонивший нам утром, сказал, что мертвый китаец находится в вашем офисе.
– Какая досада. Они что, подсадили его не в ту комнату? Гроссет решительно затушил окурок в пепельнице.
– Послушайте, Феннер, нам не следует враждовать. Я выкладываю свои карты на стол. Этого китайца прикончили около полутора суток тому назад. Наводка была сработана грубо, и мы, конечно, сразу догадались, что это подсадка, но были обязаны проверить. Но этот китаец нас заинтересовал. Мы бы хотели знать, кто он и за что ему перерезали глотку. У вас есть на этот счет какие-нибудь соображения?
Феннер озадаченно почесал нос.
– Послушайте, коллега. Ваша речь меня очень растрогала. Поверьте, если бы я что-нибудь знал об этом
