Сам Тейт, в шёлковой спортивной рубашке уже другого фасона, при обычном своем ярком румянце, впустил его в пышный холл. Квиллер вопрошающе глянул в сторону гостиной, но двойные двери были закрыты.
Коллекционер пригласил его в библиотеку.
– Вам понравились книги? – спросил он. – Начинаете чувствовать магию нефрита? Как по-вашему, вас может увлечь коллекционирование?
– Боюсь, нынче мне это не по средствам, – ответил Квиллер и чуточку прилгнул: – Я сейчас снимаю квартиру Гарри Нойтона на «Вилле Веранда», и этот маленький каприз недёшево мне обходится.
Это имя не вызвало никакого признака узнавания.
– Вы можете начать коллекционировать, – сказал Тейт, – с малого. Могу назвать вам имя торговца, которому нравится помогать новичкам. Нефритовая пуговица ещё при вас?
– Постоянно ношу её с собой! – Квиллер звякнул содержимым брючного кармана. Потом серьезно спросил: – А миссис Тейт разделяла вашу страсть к нефриту?
Углы Тейтова рта скривились.
– К несчастью, миссис Тейт никогда не могла проникнуться очарованием нефрита, но собирательство и работа с камнем более пятнадцати лет были моей радостью и утешением. Хотите посмотреть мою мастерскую?
Он повёл репортёра вглубь дома – и вниз по лестнице в подвал.
– Большой дом, – сказал Квиллер. – Представляю себе, какая тут нужна система внутренних телефонов.
– Пожалуйста, извините за беспорядок в мастерской, – не обратил на его слова внимания коллекционер. – Тут не так прибрано, как следовало бы. Я увольняю свою домоправительницу. Готовлюсь к отъезду.
– Полагаю, вы отправитесь в страну нефрита – с надеждой закинул удочку Квиллер.
Осталось без ответа и это предположение.
– Видели вы когда-нибудь гранильную мастерскую? – спросил Тейт. – Странно, но когда я спускаюсь в это укрытие, режу и полирую, то забываю обо всём. Меня даже мой радикулит не беспокоит, я – счастлив. – Он протянул репортёру небольшого резного дракона. – Эту вещицу полиция нашла за кроватью Паоло, когда обыскивала дом. Замысел дивной простоты! Я пытался сделать с неё копию.
– Вам, верно, было очень горько узнать такое про мальчика? – спросил Квиллер.
– На горечи далеко не уедешь, – отвёл глаза Тейт.
– Откровенно говоря, то, что он замешан в этом деле, было для меня ударом. Он казался прямодушным, искренним малым.
– Люди не всегда таковы, какими кажутся.
– А могло случиться, что Паоло был только марионеткой в руках настоящих преступников?
– Могло, конечно, но это не вернёт мне моего нефрита.
– Мистер Тейт, хотите верьте, хотите нет, но мне хочется, чтобы вы знали: у меня сильное предчувствие, что похищенные вещи найдутся.
– Мне бы ваш оптимизм. – Тут в коллекционере вспыхнула искра любопытства. – А почему у вас такое предчувствие?
– В газете ходит слушок, что полиция нащупывает какой-то след.
Квиллер не впервые распускал слушок о слушке, и это часто приносило плоды.
– Странно, что они не связались со мной, – сказал Тейт.
Он повёл гостя вверх по лестнице и – к выходу.
– Возможно, мне не следовало об этом упоминать, – пожал плечами Квиллер. И небрежно добавил; – А эта наша домоправительница – не возьмётся ли она за временную работу, пока вы отсутствуете? Моему другу понадобится домоправительница, покуда жена его в больнице, а найти хорошую помощницу на короткий срок нелегко.
– Не сомневаюсь, что миссис Хоукинс нужна работа, – отозвался Тейт.
– А скоро вы её опять пригласите?
– Да я и не намерен её снова приглашать, – ответил Тейт. – Работает она недурно, но – прирожденная неудачница.
– Ну, если вы в ней не нуждаетесь, я хотел бы дать её телефон своему другу.
Тейт пошёл в библиотеку и написал данные на листке бумаги.
– В придачу я дам вам имя и адрес того торговца нефритом в Чикаго, – сказал он, – на случай, если вы передумаете.
Когда проходили мимо гостиной, Квиллер метнул жадный взгляд на закрытые двери.
– А Паоло что-нибудь повредил, когда открывал ниши?
– Нет. Никаких повреждений… Небольшое, правда, утешение, – печально признался Тейт, – но мне приятно думать, что нефрит взял кто-то, кто его любит.
Уезжая с Тёплой Топи, Квиллер чувствовал, что даром потратил утро и два галлона казенного бензина. Вдобавок в течение всего визита он ощущал зуд возле верхней губы. Ему казалось, он учуял что-то лживое во всей повадке коллекционера. Этому человеку надлежало быть грустнее – или безумнее. И потом – была ещё эта душещипательная дымовая завеса: «Мне приятно думать» что нефрит взял кто-то, кто его любит».
– Ну приятель! – громко сказал Квиллер. – Вот так дела!
Сыскное утро лишь обострило его любопытство, и теперь он устремился в дом, где мог получить кой- какие ответы на свои вопросы. Он поехал на Ривер-стрит, в фирму под названием «ОРГУР».
Для дизайнерской студии то было непривлекательное местечко. «ОРГУР» казался застенчивым щёголем среди ветхих, амбарного вида лавчонок, верных своему слесарно-скобяному скарбу и изношенным автоматическим кассам.
Товары в витрине заманчиво располагались на фоне кухонной клеёнки в розовых котятах. Здесь были вазы со страусовыми перьями, глыбы ломаного бетона, покрытые фосфоресцирующими красками, и чаши с яйцами, усыпанными блестками. Цены на ярлычках были невысокими и в то же время внушающими уважение, что и приличествовало первоклассному магазину: пять долларов – за каждое яйцо, пятнадцать – за глыбу бетона.
Квиллер вошёл в магазин (дверная ручка – позолоченная копия статуи Свободы) – и колокольчик возвестил о его появлении, прозвякав четыре ноты песенки «Ах, какой же я сухой». Из-за сборчатой ширмы, составленной из обложек старых «Читательских справочников», тотчас появился добродушный хозяин, Боб Орекс, выглядевший более чем изысканно среди своих более чем странных произведений. Вокруг красовались бумажные цветы, расплющенные под стеклом, подносы, выложенные ободками от сигар, и канделябр из бычьих рогов, стоявший на вышитых салфеточках. Одну стену полностью занимала мозаика из жестяных лимонадных пробок. Другие были украшены рекламами супермаркета и кондитерскими обертками, переплетенными в красный бархат и вставленными в позолоченные рамки.
– Так это и есть ваш заработок! – воскликнул Квиллер. – Кто же покупает такие штуки?
– Организованное Уродство радует тех, кому надоела Красота, кто утомлен Вкусом и перекормлен Целесообразностью, – оживленно заговорил Орекс. – Люди не могут вынести слишком большой дозы красоты. Смертным она не по нутру. Это новое течение – мятеж изощренного интеллекта. Заурядный покупатель из среднего класса его отвергает.
– И вы оформляете интерьеры в этом стиле?
– Разумеется! Я только что оформил для клиента спортивную комнату, смешав пресыщено- депрессивный и современно-почтовый стили. Выглядит эффектно. Одну стену я обил гофрированной металлической обшивкой от старых гаражей – с натуральной ржавчиной. Цветовая гамма – корица и пастернак с оттенками дикого укропа.
Квиллер потрогал ряды женских побрякушек, инкрустированных в пепельницы.
– А эти галантерейные экспонатики – для завлечения покупателя, – пояснил Орекс и добавил с лукавой улыбкой: – Надеюсь, вы понимаете, что я затесался в это направление отнюдь не по велению сердца. Если честно, оно требует широкого кругозора, а я тут в основном для того, чтобы делать деньги, если мне будет позволено процитировать Шекспира.
