Ближе к концу оратории мистер О'Делл исчез, кивнув Квиллеру. Оркестр заиграл увертюру к «Аллилуйе». Король и его свита поднялись, публика встала, и Квиллер растворился в волшебных звуках музыки и своих воспоминаниях.
«Аллилуйя» исполнялась со всё возрастающей мощью до того самого драматического момента – двух секунд полной тишины!
И вдруг Квиллер услышал фальшивую ноту – вой сирены. Брюс Скотт, сидящий несколькими рядами впереди, вскочил со скамьи и бросился по боковому приделу. Ещё два человека быстро покинули зал. Квиллер нахмурил брови. Неудачное время для пожарной сирены.
Хор завершил «Аллилуйю», и началась ария. Затем дверь позади Квиллера открылась, и швейцар, взяв его за локоть, что-то горячо зашептал ему на ухо.
Квиллер выскочил из церкви. На другой стороне площади пылал музей, но не огнями всех зажженных люстр, а языками пламени.
– Боже мой! Коты!
Он устремился через улицу, не обращая внимания на машины, пересёк напрямик сквер, утопая в глубоких сугробах. Всё здание было в огне. Выли сирены.
– Коты! – кричал Квиллер.
Чёрные фигуры встали, как призраки, на его пути: «Вернитесь назад!»
Квиллер пронёсся мимо них.
– Коты! – ревел он.
Оранжевые языки достигли окон второго этажа. Стекла вылетали с треском.
– Удержите его!
Он бежал к чёрному ходу, который был ближе к кухне.
– Остановите его!
Сильные руки удержали его. Он взглянул вверх и увидел пламя на третьем этаже. Взметнувшиеся приставные лестницы разбили окна, и черный дым с ревом вырвался наружу.
Квиллер застонал от ужаса.
ШЕСТНАДЦАТЬ
Понедельник, двадцать пятое ноября
Квиллер включил приемник в спальне своей квартиры над гаражом. «Экстренные новости этого часа: клингеншоенский музей на Пикакской площади был до основания уничтожен огнём в ночь на воскресенье. Это результат поджога, как сообщил нам Брюс Скотт, шеф пожарной команды. Обгоревшее тело предполагаемого поджигателя ещё не опознано. Тридцать пожарных, четыре пожарные машины и три помпы быстро отреагировали на сигнал, им помогали пикакские добровольцы. Ни один пожарный не пострадал… Сегодня мы ожидаем повышения температуры и ясного солнечного дня…»
– Солнечного! – пробормотал Квиллер, выключая радио. Он устремил печальный взгляд на серую картину за окном: холодное небо в тяжёлых тучах… Чёрная земля со слякотью и сажей. Обгоревший скелет трехэтажного каменного здания, которое раньше было достопримечательностью города. Окон, дверей и крыши не стало, почерневшие стены обнажили горы обугленного щебня. Острый запах дыма повис над руинами, проникая даже сюда, в квартиру.
Полли подошла к нему и молча взяла за руку.
– Спасибо, что помогла мне пережить эту чудовищную ночь, – сказал он. – Тебе не холодно? – Она была в его пижаме. – Ещё час назад отопление не работало. Свет дали в пять часов, но телефон пока молчит. Последняя пожарная машина уехала только на рассвете.
Подавленно глядя на него, Полли сказала:
– Я не могу этого понять.
– А это выше всякого понимания. Хочешь кофе? Здесь нет ничего к завтраку, кроме замороженных рогаликов. Когда тебе нужно быть в библиотеке?
– Йау-у-у-у! – послышался громкий и протяжный вой из соседней комнаты.
– Коко услышал про завтрак, – сказал Квиллер и пошёл открывать дверь в кошачью гостиную.
Коты вышли, выжидающе помахивая хвостами и вселяя оптимизм.
– Прошу прощения, – сказал Квиллер, – единственный аромат сегодня утром – запах дыма. И никакой еды в доме до тех пор, пока я не схожу в магазин. Но я ужасно рад, что вы живы.
– Сюда идет мистер О'Делл, – сказала Полли. – Мне лучше пойти и одеться.
Она схватила свою одежду и исчезла в ванной.
Квиллер поприветствовал управляющего в минорном тоне:
– Печальный день, мистер О' Делл, но мы благодарны, что вы спасли котов.
– Этот малый сделал всё сам: он стал царапать дверь уборной, которую я неделю назад приладил. Я открыл её, а он притащил плетёную корзинку для пикника. Он ругался и бранил малышку до тех пор, пока та не запрыгнула к нему. Вы думали, что я оставил их в доме, но я принёс их сюда ещё до того, как пошёл слушать музыку. Ну, не удивительно, а?!
– Коко знал: что-то должно было случиться, – произнёс Квиллер. – Он чувствует опасность. Вы слышали какие-нибудь новости о поджигателе? По радио сказали, его личность ещё не выяснена.
– Да, я тоже слышал, – сказал О'Делл. – Мой старый друг Броуди, которого я видел сегодня утром, хотел дозвониться до вас.
– Линия была повреждена всю ночь. А что Броуди хотел сказать?
Управляющий скорбно опустил голову.
– Мне, конечно, жаль бедную женщину – она в больнице, а её новоиспеченный муж уже покойник, да ещё и преступник.
Квиллер молчал. Да, этот человек был способен на такое – сжечь музей, чтобы не дать своей жене работать там. Явно сумасшедший! Неужели он думал таким жутким способом заставить её подчиниться?
– Я был там, когда его засовывали в парусиновый мешок, – сказал управляющий. – Он был весь чёрный, как подгоревший хот-дог, из трещин выглядывало розовое мясо.
– Избавьте нас от деталей, мистер О'Делл. Теперь мы как-то должны всё рассказать миссис Кобб. Все мы знаем, как много для неё значил музей.
– Что я могу сделать для нашей бедняжки?
– Возьмите деньги, купите цветы и доставьте их в больницу. Только не розовые розы. Подождите минутку, я напишу ей записку.
Управляющий ушёл, и Полли вышла из ванной, одетая в белоснежное платье для концерта.
– Это не совсем то, что я обычно надеваю для трудового дня, – сказала она. – Как я объясню, что потеряла свой багаж в огне?
– Прошу прощения за твой багаж, Полли.
– А мне жаль четырех тысяч книг.
– Да, именно библиотеки и будет не хватать больше всего, – согласился Квиллер. – Я спас только одну вещь. Когда фургон привез бюро, я попросил носильщиков вынести из дома свадебный подарок мисок Кобб, – так пенсильванский шкаф оказался в гараже вместе со старым бюро Эфраима Гудвинтера.
Зазвонил телефон – долгожданный звук после стольких часов тишины. Квиллер взял трубку:
– Да?.. Это без вашего приказа, доктор Гал. Какая сейчас ситуация? Плохо, но будет ещё хуже. Они опознали личность поджигателя… Если я приеду и поговорю с ней, это поможет? Хорошо, вам виднее.
Он положил трубку и задумался.
– В чём дело, Квилл?
– Миссис Кобб шла на поправку до тех пор, пока не включила радио и не услышала новости о пожаре. У неё опять началась истерика.
Полли уехала на работу, а телефон звонил и звонил. Друзья, знакомые и незнакомые звонили,
