В его руках появилась серебряная коробочка. Пришлось подождать, пока закончится нюхательная процедура.
– Вот что меня беспокоит, Бойд, – наконец продолжил он. – Не является ли вся эта история с собакой прелюдией к чему-то более плохому?
– То есть, вы предполагаете, что тот, кто убил собаку, попытается в следующий раз сделать то же самое с человеком?
– Совершенно верно, – кивнул он. Его слишком большая голова дернулась, как у марионетки. – В опорной труппе, Бойд, разгораются очень сильные, а иногда и очень странные страсти!
– Бывает, – вежливо согласился я.
– Мне бы хотелось, чтобы вы познакомились с основными действующими лицами, имеющими непосредственное отношение к постановке. Пол Кендалл, продюсер, сегодня устраивает вечеринку. Все они будут там. Приходите.
– Благодарю, – сказал я. – Кендалл обо мне что-нибудь знает?
– Он не будет против, – уверенно сказал Касплин. – Вечер должен начаться в одиннадцать. Пол просил не опаздывать. Адрес я вам дам.
Позолоченным карандашом он записал адрес в блокноте, оторвал листок и бросил его через огромный стол ко мне.
– Не думаю, что сейчас мы могли бы обсудить что-нибудь еще. Предпочел бы встретиться с вами утром, после того как вы познакомитесь с остальными. Надеюсь, вы поделитесь своими впечатлениями?
– Договорились, – сказал я, поднимаясь. – Я позвоню вам.
– Приходите в одиннадцать, – отрывисто сказал он.
В приемной я ненадолго задержался у стола рыжеволосого изваяния. Она посмотрела на меня без особого интереса, как будто я был чем-то из того, что оставил нерадивый водопроводчик, который приходил ремонтировать трубы.
– Вы что-то хотели? – спросила она своим гортанным контральто.
– Судя по всему, я пою не в той тональности, – весело сказал я, поворачивая к ней свой роскошный профиль. – Но это совсем не значит, что мы не можем вместе наслаждаться прекрасной музыкой, не так ли?
– Нужна мне твоя музыка! – огрызнулась она. – Топай отсюда, великан!
Я вышел в чудесный свежий осенний воздух Нью-Йорка. Он настолько взбодрил меня, что мне показалось, что я снова стал маленьким провинциальным мальчишкой, который бежит через полыхающий осенними красками лес, видит мягко падающие на землю яркие листья и задыхается от терпкого запаха ранней солнечной осени. Мне даже захотелось съесть какую-нибудь простую домашнюю еду. Я, пожалуй, поддался бы этому настроению, будь у меня на ленч рюмка чего-нибудь покрепче, чтобы поддержать неожиданно навалившуюся ностальгию.
2
У Пола Кендалла была фешенебельная квартира с дворецким на Саттон Плейс. Роль дворецкого я с удовольствием предоставил роскошной брюнетке, которая открыла мне дверь. Я только успел подумать, что сны, оказывается, могут стать явью, если вы достаточно сильно сконцентрируетесь. Ее волосы симпатично ниспадали распушенными шелковыми прядями. Они неплохо обрамляли ее волнующе впалые щеки и курносый нос. На ней был креповый черный топ, плотно облегавший небольшую упругую грудь, и белая юбка из тонкой кисеи, с рисунком в виде больших черных пятен. В ушах – огромные гроздья жемчуга, вокруг шеи – жемчужное ожерелье в три ряда. Ее большие темные глаза по-озорному блеснули, когда она улыбнулась мне.
– Продаете что-нибудь? – спросила она вибрирующим голосом.
– Задавать вопросы не входит в обязанность дворецких, – ответил я. – Они лишь объявляют гостей.
– А вы гость? – ее явно не волновало, что вопрос мог обидеть меня.
– Я гость гостя, – осторожно ответил я. – Касплин сказал, что Пол Кендалл будет рад видеть меня на своей вечеринке.
– Тогда все в порядке, – сказала она с облегчением. – Проходите.
Она закрыла дверь, потом обернулась и снова посмотрела на меня.
– Дэнни Бойд, – представился я. – Если хотите, можете спросить мой номер телефона.
– Не знала, что у Касплина есть друг.
– Будем считать, что из восьми миллионов, живущих в Нью-Йорке, именно со мной ему повезло.
Она улыбнулась:
– Меня зовут Марго Линн.
– Вы певица?
Улыбка сразу исчезла.
– Меццо-сопрано, – холодно сказала она. – Я вижу, что вы не часто ходите в Метрополитен, мистер Бойд?
– Извините, но что касается оперы, я профан.
– Не скромничайте, мистер Бойд! – ее зубы на секунду ослепительно блеснули. – Уверена, что вы профан еще очень во многом, кроме оперы. Или у вас такое же чувство юмора, как и у Пола Кендалла?
