Слушая его, я наблюдал, как заходящее солнце медленно тонет в голубых волнах лагуны. Вряд ли еще где-то в мире мог существовать более безмятежный пейзаж. Трудно было даже поверить, что в этой ласковой, спокойной синеве могут существовать хищники, более кровожадные, чем тигры, и более стремительные, чем торпеды.
Джек Ромней встал и вопросительно глянул на меня.
– Еще вопросы будут, Дэнни?
– Пока нет. Спасибо, Джек.
– Вы остались при своем мнении о причинах смерти Лейлы Гилберт?
Вопрос был задан как бы между прочим, но я ощущал, с каким напряжением он ожидает ответа.
– Ваш рассказ весьма убедителен, – сказал я. – Но свое собственное мнение я пока не составил.
Чтобы скрыть раздражение, промелькнувшее на его лице, Ромней отвернулся к морю.
– Что вы хотите этим сказать, Дэнни?
– Только то, что вы слышали... Можно ли где-нибудь здесь взять на пару часов машину? Хочу произвести кое-какие покупки: зубную щетку, мыло и прочую мелочь.
– Берите ту машину, на которой вас привезли сюда, – сказал Ромней, продолжая смотреть вдаль. – Ее наняла еще Лейла. Каждый может пользоваться ею в свое удовольствие.
– А где ключи?
– Торчат в замке зажигания.
– Спасибо. Вам ничего не надо в магазинах?
– Ничего, благодарю.
Я начал спускаться вниз по лестнице, но где-то на ее середине остановился.
– Джек, послушайте!
– Слушаю, Дэнни.
– Здесь можно взять напрокат лодку? Я хочу полюбоваться на рифы.
– Это проще простого.
– Не могли бы вы оказать мне подобную услугу?
– Конечно, – вежливо ответил он.
– Еще раз благодарю, – сказал я, направляясь к гаражу.
Машина была мощная, комфортабельная и простая в управлении. Ездить на таких – одно удовольствие. Я завел ее и по аллее поехал к дороге. Разговор с Ромнеем не шел у меня из головы. Мне Ромней показался порядочным малым, но, с другой стороны, сколько порядочных малых оказались помимо своей воли втянутыми в жуткие преступления – Синяя Борода, например.
Таунсвилл производил впечатление маленького тихого городка, окруженного с трех сторон холмами, а с четвертой – морем. Улицы были широкими тенистыми аллеями, а дома в колониальном стиле – уютными особняками с галереями.
Я воспользовался своим испытанным методом, который применял всегда, когда собирал информацию, – принялся искать бар. Там можно получить гораздо более полные сведения об интересующих тебя лицах, чем в мэрии, полиции или церкви.
Однако первый же прохожий, у которого я спросил дорогу к бару, уставился на меня глазами вареной рыбы.
– Бар, вы говорите? А что это такое?
Теперь настала моя очередь выпучить глаза. Немного больше повезло мне с другим прохожим.
– Клянусь своей жизнью, вы янки? – спросил он, ухмыльнувшись.
– Вы угадали, – пришлось признаться мне. – Значит, следующей вашей фразой будет: 'Убирайтесь домой!'
С минуту он оценивающе глядел на меня, а затем лукаво сказал:
– Как называется эта большая вода, доходящая до горизонта?
– Коралловое море, – ответил я, весьма довольный собой.
– Зачем же мне говорить вам: 'Убирайся домой!'? Вы первый янки, который удосужился узнать это.
– Вот видите! – сказал я примирительно. – Если бы мне еще узнать дорогу к бару...
– Здесь так не говорят. В нашем городе есть отели, а в каждом отеле – буфет, где можно выпить. Вне отеля вы спиртного не найдете.
– Не проводите ли вы меня к ближайшему отелю? А в знак благодарности я поднесу вам стаканчик.
– Эта самая лучшая мысль после того, как вам пришла в голову идея посетить наш городок.
Оказавшись в буфете отеля, я сначала решил, что мы ошиблись адресом и попали на киностудию. Зал был так велик, что в нем мог разместиться конный полк. За гигантской стойкой, протянувшейся от стены к стене, суетились две усталые женщины. Кресла, стулья или табуреты отсутствовали напрочь. Посетители стояли у стойки плотной стеной – выпивали, курили и оживленно переговаривались.
