шум поезда, и я прикинул, что мой единственный шанс — туда прорваться! Мы с Вандой доплелись до того края болота, а там каким-то чудом сумели запрыгнуть в товарный вагон. Внутри горела маленькая тусклая свечка, и в ее свете я различил чувака, сидящего на куче соломы.
— Кто ты, к дьяволу, такой? — спрашивает чувак.
— Моя фамилия Гамп, — говорю.
— А кто там еще с тобой?
— Ее зовут Ванда.
— Там с тобой девушка?
— Типа того, — говорю.
— То есть как «типа того»? У тебя там что, трансвестит?
— Не-е. Она ухоженная дюрокская свинья с родословной. В один прекрасный день она, может статься, кучу призов получит.
— Свинья? — говорит чувак. — Ох ты едрена вошь! Я уже неделю ничего не жрал.
Я так прикинул, что эта поездка будет долгой.
Глава пятая
Поезд проехал еще совсем чуть-чуть, а свечка этого чувака уже погасла. После того как он немного покашлял, мне показалось, что он задремал. Мы ехали в темноте, рельсы стучали, а вагон болтало из стороны в сторону. Наконец Ванда положила рыло мне на колени и отправилась ко сну. Но я еще немалое время бодрствовал, думая о том, какого черта я вечно попадаю в такие истории. Казалось, все, к чему я прикасаюсь, обращается прямиком в говно. В самом что ни на есть буквальном смысле.
На следующее утро из дверей вагона стал просачиваться слабый свет, а чувак в углу снова зашевелился и закашлял.
— Эй, — говорит он, — почему бы тебе немного не приоткрыть двери, чтобы мы тут хоть самую малость свежим воздухом подышали?
Я подошел к дверям и примерно на фут их раздвинул. Мы проезжали дома и какие-то вшивые на вид здания. Все было серое и холодное, не считая скудных рождественских украшений на дверях.
— Куда мы направляемся? — спросил я.
— Я так прикидываю, что в Вашингтон, округ Колумбия, — отвечает чувак.
— Черт, я там бывал, — говорю.
— Честно?
— Угу, давным-давно. Я ездил на встречу с президентом.
— Президентом чего?
— Соединенных Штатов.
— Там что, какой-то парад был?
— Не-е, никакого парада там не было. Я к нему домой заходил.
— Ну да, и могу поручиться, что эта свинья тоже там рядом летала.
— Чего? Ванда не летает.
— Сам знаю, — говорит он.
Я повернулся на него посмотреть и вижу в глазах чувака что-то чертовски знакомое, хотя его физиономия сплошь в черной бороде, а на голове у него шляпа, какие обычно бродяги носят.
— Скажи, — говорю, — как тебя хотя бы зовут?
— А тебе что за дело?
— Да просто ты мне одного знакомого напоминаешь, только и всего.
— Да? И кого же?
— Одного армейского кореша. Во Вьетнаме.
— А ты еще раз свою фамилию не скажешь?
— Гамп.
— В самом деле? В свое время я знал одного Гампа. А зовут тебя как?
— Форрест.
— Ох ты едрена вошь! — говорит чувак и закрывает лицо ладонями. — Я должен был догадаться!
— А ты-то, черт возьми, кто такой? — спрашиваю.
— Проклятье, Форрест, ты что, меня не узнаешь?
Я подполз по соломе поближе к его лицу.
— Ну-у…
— Похоже, не узнаешь. Мне следовало этого ожидать. В последнее время я малость опустился, — говорит он в перерывах между кашлем.
— Лейтенант Ден! — заорал я и схватил его за плечи. Но когда я заглянул ему в глаза, они были просто ужасные, молочно-белые, как будто он был слепой или типа того.
— Лейтенант Ден… что с тобой приключилось? — говорю. — Твои глаза…
— Я теперь почти ослеп, Форрест.
— Но почему?
— Тут уйма всего, — говорит он.
Я приглядываюсь получше: вид у него просто жуткий. Лейтенант Ден тощий как жердь и одет в лохмотья. Культи на месте его ног такие жалкие, а с зубами совсем труба.
— Знаешь, по-моему, вся эта дрянь из Вьетнама теперь меня достает, — говорит он. — Мне ведь не только ноги оторвало — по груди и животу тоже пришлось. Я так прикидываю, через какое-то время это дело меня настигло. Слушай, а что это за запах? Он от тебя? Ты как будто говном воняешь!
— Угу, я знаю, — говорю. — Это длинная история.
Когда лейтенант Ден снова закашлялся, я положил его на солому и отошел подальше по вагону, думая, что он от моей вони кашляет. Я просто не мог поверить! Он смотрелся как призрак, и я подивился тому, как он до такого печального вида дошел, особенно со всеми теми деньгами от нашего креветочного бизнеса. Тут я решил, что об этом лучше спросить попозже. Скоро он перестал кашлять и снова задремал, а я пристроился рядом с Вандой, думая о том, что же теперь с нами будет.
Где-то через час-другой поезд стал тормозить. Лейтенант Ден снова принялся кашлять, и я прикинул, что он проснулся.
— Короче, Форрест, — говорит он, — мы должны выбраться отсюда раньше, чем поезд совсем остановится. Иначе машинисты вызовут полицию и нас в тюрягу посадят.
Я посмотрел в просвет между дверей. Мы как раз заезжали на огроменную сортировочную станцию, где была уйма ржавых товарных и служебных вагонов, а также прочего дерьма. Еще холодный ветер нагнал туда целые груды мусора.
— Это станция «Юнион», — говорит Ден. — Ее специально для нас переделали.
Как раз в этот момент поезд совсем останавливается, а потом начинает медленно двигаться назад.
— Порядок, Форрест, теперь наш шанс, — говорит Ден. — Открывай двери и давай отсюда сматываться.
Я растолкал двери по сторонам и выпрыгнул наружу. Старина Ванда стояла, высунув рыло из вагона. Я подбежал к ней, ухватил за ухо и стащил вниз. Плюхнувшись на землю, она громко хрюкнула. Потом я подбежал туда, где сидел Ден, сразу за дверью вагона, поднял его за подмышки и как можно аккуратнее сгустил вниз. Он тащил с собой свои искусственные ноги, дьявольски обшарпанные и грязные.
— Давайте-ка проползем вон под тем грузовым вон туда, пока машинисты не явились и нас за жопу не взяли, — говорит Ден.
Так мы и сделали. Наконец-то мы прибыли в столицу нашего государства.
Там был жуткий колотун, а ветер буквально хлестал нас. В воздухе кружились маленькие снежинки.
