— Хорошо, а ты-то что предлагаешь? — интересуется Ден. — Когда кончится горючее, нам придется пешком идти. Ты что предпочитаешь — идти пешком или ехать на танке?
Я прикидываю, что Ден тут в самую точку попал. То есть, пожалуй, нет никакой разницы, так или эдак нас убьют, а потому мы вполне могли бы позволить себе быть убитыми, раскатывая на танке.
— А ты, Гамп? — спрашивает сержант Кранц. — Есть у тебя мнение?
— А мне насрать, — говорю. И мне правда насрать.
— Отлично, — говорит Ден. — Тогда давайте поедем в Багдад и осмотрим местные достопримечательности.
Так мы и сделали.
Глава двенадцатая
Вот что я вам скажу: в городе Багдаде нас приветствовали примерно с таким же радушием, как целый танк внебрачных детей, заявившийся на семейное торжество.
Люди, завидев нас, с криками и воплями бежали прочь, а некоторые из них принимались швыряться в нас камнями. Мы проехали уйму улиц, высматривая какую-нибудь заправочную станцию, и наконец Ден говорит, что лучше бы нам остановиться и придумать какой-то способ маскировки, иначе мы окажемся в настоящей беде. Мы выбрались из танка и огляделись. Танк был так покрыт пылью, что его едва можно было узнать, не считая американского флага с одного боку, который немного проглядывал. Сержант Кранц говорит, как скверно, что у нас сейчас нет никакой грязи на гусеницах, потому как тогда мы смогли бы этой самой грязью заляпать американский флаг. Ден говорит, что идея не такая уж и скверная, и посылает меня к уличной канаве, чтобы добыть там немного воды и самим сделать грязь. Выясняется, что в канаве никакой воды нет, а есть только нечистоты. Из-за этого моя работа становится куда менее приятной.
Когда я возвращаюсь с ведром, все зажимают носы и начинают махать руками, разгоняя вонь. Тем не менее мы смешали немного пыли с нечистотами и наляпали все это на наш американский флаг. Ден замечает, что если нас поймают, то теперь скорее всего расстреляют за шпионаж. Так или иначе, мы все забираемся обратно в танк, и сержант Кранц дает Сью помойное ведро со свежей грязью — на тот случай, если то дерьмо отвалится и нам придется снова проделывать то же самое.
Итак, едем дальше. Мы еще немного поездили по округе, и наша маскировка, похоже, работает. Люди порой смотрят на нас, когда мы проезжаем мимо, но уже особо нас не замечают. Наконец мы подваливаем к заправочной станции, но такое ощущение, что никого дома нет. Ден говорит нам с сержантом Кранцем пойти и посмотреть, нет ли там дизельного топлива. Мы выбираемся наружу, но не успеваем сделать и трех шагов, как начинается жуткая суматоха. Джипы и бронированные автомобили внезапно с ревом выезжают с улиц по всем сторонами и резко тормозят как раз напротив нас. Мы с сержантом Кранцем притаились за мусорным баком, чтобы подождать и посмотреть, что будет дальше.
Вскоре из одного из бронированных автомобилей вылезает мужик с большими кустистыми усами, в зеленой полевой форме и красном берете. Все вроде как перед ним пресмыкаются.
— Едрена вошь, — шепчет сержант Кранц. — Да ведь это же сам Саддам Хуйсейн.
Я прищурился — и точно, мужик чертовски напоминает все фотографии Саддама Хуйсейна, которые я видел.
Сперва он вроде как нас не замечает и начинает входить в здание, но потом вдруг останавливается, резко разворачивается и еще раз оглядывает наш танк. Внезапно все а-рабы вокруг Саддама Хуйсейна начинают размахивать автоматами, стремглав подбегают к танку и окружают его. Один из них забирается наверх и начинает случать в люк. Догадываюсь, Ден и Сью подумали, что это мы, потому как они открыли люк и вдруг поняли, что смотрят в дула примерно двух дюжин стволов.
А-рабы выволакивают их из танка и ставят с поднятыми руками к стенке. На самом деле, поскольку Ден снял свои искусственные ноги, ему, понятно, приходится сидеть.
Саддам Хуйсейн встает перед ними, положив ладони на бедра, и начинает хохотать. Затем он обращается к своим охранникам и лакеям.
— Вот видите, — говорит он. — Я же говорил вам, что нечего бояться этих хваленых американских солдат! Вы только посмотрите, кто ехал в одном из их лучших танков! Один парень совсем калека, а другой так блядски уродлив, что выглядит точь-в-точь как большая обезьяна!
Тут на физиономии у Сью отражается боль.
— Итак, — говорит Саддам, — раз на вашем танке нет никаких опознавательных знаков, значит, вы шпионы. Дайте им по сигарете, парни, а потом посмотрим, найдутся ли у них какие-нибудь последние слова.
Похоже, все складывается чертовски печально, и мы с сержантом Кранцем не можем придумать, что нам делать дальше. Пытаться напасть на охрану нет никакого смысла, потому как ее там такая уйма, что из нас мигом сделают мелкое крошево. Мы даже не можем убежать, потому как это будет трусостью. А кроме того — куда бы мы, интересно, побежали?
К этому моменту Ден курит свою последнюю сигарету, а Сью начинает разрывать свою и есть. Должно быть, он решил, что это его последняя кормежка. Так или иначе, внезапно старина Саддам разворачивается, подходит к нашему танку и забирается внутрь. Через несколько минут он снова оттуда вылезает и орет охранникам привести к нему Дена и Сью. Следующее, что я понимаю, — это что вся троица уже в танке.
Выясняется, что старина Саддам еще никогда не бывал внутри современного танка и не понимает, как он работает. А потому он решил дать Дену и Сью отсрочку, пока они не покажут ему, как управлять танком.
Они какое-то время сидят внутри, а затем танк внезапно заводится. Башенное орудие начинает медленно поворачиваться, а его здоровенный ствол понемногу опускается, пока дуло вроде как не начинает смотреть прямо в лица охранникам. У тех на физиономиях появляются типа странные выражения, они начинают промеж собой болтать, а потом из динамика танка доносится голос Саддама, который велит им положить автоматы на землю и поднять руки. Охранники делают как велено, и как только они это делают, старина Сью выпрыгивает из люка и машет нам с сержантом Кранцем поскорей забираться в танк. Едва мы туда залезли, старина Сью поднял помойное ведро и выплеснул славную порцию говна прямо в рожи охранникам, после чего мы на полных оборотах стартуем. В пыли позади нас видно, как все охранники задыхаются, зажимают носы и машут руками, пытаясь развеять смрад.
Ден одной рукой ведет танк, а другой держит пистолет у виска Саддама Хуйсейна.
— Форрест, — говорит он, отдавая мне пистолет, — принимай вахту и хорошенько об этом сукином сыне позаботься. А если он сделает что-то не то, тут же вышиби ему мозги.
Саддам Хуйсейн смотрится совсем несчастным ублюдком — он матерится, орет и взывает к своему Аллаху.
— Мы должны заполучить малость проклятого горючего, иначе вся схема провалится, — говорит Ден.
— Какая схема? — спрашиваю.
— Доставить этого чертова песчаного засранца к генералу Шайскопфу, чтобы тот бросил его в тюрьму. Или, еще лучше, чтобы поставил его жопой к стенке, как он только что с нами сделал.
Тут Саддам Хуйсейн складывает перед собой руки и пытается опуститься на пол танка, умоляя нас о милосердии и всякое такое говно.
— Сделай так, чтобы он притих, — говорит Ден. — Он мне сосредоточиться мешает. А кроме того, — говорит он, — этот ублюдок — страшный скряга. Когда я спросил его, нельзя ли мне вместо сигареты получить последнюю кормежку из нескольких жареных устриц, он стал врать, что у него их нет. Кто и когда слышал о человеке, правящем целой страной, который не может раздобыть себе несколько устриц, если ему захочется?
Почти тут же Ден жмет на тормоза танка.
— Вот чертова заправочная станция, — говорит он и начинает давать задний ход к одному из насосов.
