граммофон, читали книги. Однако теперь мы оба знали, что в наших отношениях что-то не так, но молчали. Я-то, конечно, знал, в чем дело, а Кэрол, как мне казалось, ни о чем не догадывалась. Я даже не сомневался, что она ничего не заподозрила, она просто тревожилась за меня, поэтому время от времени я ловил на себе ее удивленный взгляд, в котором была боль. А я после ночного звонка все время думал о Еве. Когда я читал, ее лицо смотрело на меня со страниц книги. Если я слушал граммофон, я слышал не музыку, а ее голос: «Мне не нужны твои проклятые деньги». Эти слова постоянно звучали у меня в ушах. Я просыпался по ночам с бешено бьющимся сердцем и с ощущением, что я держу в своих объятиях Еву. И только придя в себя, я понимал, что это бред, что на самом деле я сплю у себя дома и обнимаю Кэрол. Как наркоман ждет очередного укола, так я жаждал Еву. Я начал считать часы, оставшиеся до той минуты, когда Кэрол сядет в машину и наконец уедет на студию. При всем том я по-прежнему любил Кэрол. Было похоже на то, что в моей телесной оболочке умещались два человека: один страдал из-за холодного безразличия Евы, а другой с удовлетворением принимал любовь Кэрол. И с этими двумя разными людьми я не мог справиться.
Было воскресное утро. Мы сидели с Кэрол в лодке. На моей жене был красный купальник, красиво оттеняющий ее золотистую кожу и черные волосы.
– Как было бы чудесно, если бы мы всегда были так счастливы, правда, Клив?
Я сделал несколько гребков и только тогда ответил:
– Мы и будем счастливы, дорогая.
– Не знаю. Иногда мне кажется, что все изменится.
– Вздор. – Я прижал весла к бортам и уставился на ровную поверхность озера. – Почему? Что может произойти?
Немного помолчав, Кэрол сказала:
– Давай никогда не будем такими, как многие супружеские пары, которые обманывают друг друга и лгут.
– Не думай об этом, – сказал я, спрашивая себя, догадывается ли жена о том, что у меня на уме. – С нами такого никогда не случится.
Минуту или две она оставалась спокойной и, опустив руку за борт лодки, разбрызгивала воду.
– Если я надоем тебе, Клив, и ты захочешь уйти к другой, скажи мне об этом. Обещаешь? Если я услышу сама правду от тебя, я легче перенесу это испытание, чем если бы ты скрывался и обманывал меня.
– Что это на тебя нашло? – Я прижался к Кэрол и заглянул ей в глаза. – Зачем ты говоришь об этом?
Она ответила мне с улыбкой:
– Просто я хочу, чтобы ты знал это. Я думаю, что если бы мне стало известно, что ты обманываешь меня, то я ушла бы и ты никогда больше не увидел бы меня.
Я попробовал все обратить в шутку:
– Прекрасно, теперь мне ясно, как избавиться от тебя.
Кэрол кивнула:
– Да, я сама подсказала, как избавиться от меня.
Когда мы вернулись во Фри-Пойнт, на дорожке стоял большой черный «паккард». Появление чужой машины было неожиданностью и для меня, и для Кэрол.
– Кто бы это мог быть? – спросил я у своей спутницы.
– Давай посмотрим. Как жаль, что кто-то навестил нас, когда нам осталось один-единственный день побыть вместе.
Я подъехал к дому. На веранде сидел какой-то маленький черноволосый толстяк. На столике перед ним стоял высокий стакан виски с содовой. Непрошеный визитер махнул Кэрол рукой и встал.
– Какого черта он явился сюда? – шепотом спросил я Кэрол.
Она сжала мне руку и тихо сообщила:
– Бернштейн. Сам Бернштейн из «Интернэшнл Пикчез». Интересно, зачем он прибыл?
Мы поднялись на веранду. Бернштейн ласково похлопал Кэрол по руке, потом повернулся ко мне.
– Значит, вы и есть Фарстон? – спросил он, протягивая мне вялую пухлую руку. – Счастлив познакомиться с вами, мистер Фарстон. Рад и счастлив, а я нечасто говорю такие слова авторам, не правда ли, малышка?
Кэрол заблестевшими глазами посмотрела на гостя.
– Да, Сэм. Мне ты по крайней мере никогда не говорил таких слов.
– Итак, у вас медовый месяц. Разве это не романтично? Вы на седьмом небе? Оба? Прекрасно. Я и сам вижу, что счастливы. Господи, как хорошо ты, крошка, выглядишь: замужество пошло тебе на пользу. Знаете, Фарстон, я следил за этой особой с тех самых пор, как она приехала в Голливуд. Ее сценарии великолепны. Просто потрясающие, но крайне сдержанны. Словно в сердце Кэрол лед. Кэрол, малышка, часто говорил я ей, тебе нужен мужчина, крупный, сильный мужчина, и тогда ты напишешь шедевр. Но она не обращала на мои слова ни малейшего внимания. – Гость потянул меня за рукав и прошептал: – Вся жалость в том, что я не тот мужчина, которого искала эта девочка. – Он рассмеялся, похлопал Кэрол по плечу и обнял ее. – Теперь она наверняка будет писать сенсационные сценарии.
Комплименты ласкали слух, но я все время задавал себе вопрос, что этому Сэму здесь нужно. Ведь не приехал же он из Голливуда, чтобы сказать мне, что рад и счастлив познакомиться со мной и что Кэрол недоставало большого, сильного мужчины.
– Давайте присядем, – сказал толстяк, подходя к столу. – И выпьем за ваше счастье. Я приехал сюда, чтобы побеседовать с вашим умным мужем, Кэрол. Мне нужно поговорить с ним об очень важных делах, иначе я не стал бы портить вам медовый месяц. Ты ведь хорошо знаешь меня, не так ли, малышка? В душе я романтик… романтический любовник, и я не стал бы портить ваш праздник, но дело срочное и не терпит отлагательств.
– Послушай, Сэм, – обратилась Кэрол к гостю, устремив на него горящие от волнения глаза. – О чем ты хочешь поговорить?
Бернштейн провел рукой по своему толстому лицу – и его маленький, крючковатый нос стал почти прямым.
– Я прочел вашу пьесу, мистер Фарстон, и нашел ее очень хорошей.
У меня по спине пробежал холодок.
– Вы имеете в виду «Остановку во время дождя»? – спросил я, уставившись на Сэма. – Так ведь? Да, конечно, это неплохая пьеса.
Лицо гостя-романтика расплылось в улыбке.
– На основе этой пьесы можно сделать великолепный фильм. Именно об этом я и хотел поговорить с вами. Давайте вместе превратим вашу пьесу в киноленту.
Я мельком бросил взгляд на Кэрол. Она положила свою руку на мою и пожала ее.
– Я же говорила тебе, Клив. Я была уверена, что Сэму понравится твоя пьеса, – задыхаясь от волнения, проговорила моя жена.
Я посмотрел на Бернштейна.
– Вы серьезно делаете мне заявку на киносценарий?
Сэм развел руками:
– Серьезно ли мое предложение? Ну зачем бы я стал тащиться в такую даль, если бы у меня не было веских к тому причин? Правда, есть один нюанс, который надо обговорить. Он имеет для меня значение.
«Выходит, не все так гладко, как кажется», – подумал я, и мое радостное волнение сразу исчезло.
– Что вы имеете в виду?
– Скажите, что имеет против вас Голд? – Сэм наклонился вперед. – Не скрывая ничего, изложите действительную подоплеку конфликта, и тогда мы это дело уладим и начнем делать картину. Наша фирма составит с вами контракт. Все будет в порядке. Но вначале я должен примирить вас с Голдом.
– Из этого ничего не получится, – с горечью проговорил я. – Он ненавидит меня. Он любит Кэрол. Теперь вам ясно, почему он настроен против меня.
Бернштейн посмотрел на меня, потом на Кэрол и разразился хохотом.
– Смешно, – сказал он, когда отдышался. – Я понятия не имел об этом. На его месте я бы тоже
