с куполами “сабил Абу Набута” находится у старого пути на Иерусалим.
С другой стороны дороги – Хаммам, некогда городские бани, а теперь кабаре и театрик. Рядом – эль Сарая эль Атика, Старая Управа, где сидели городские власти до постройки Новой управы. Сейчас в ней находится городской музей. Напротив в море видны скалы – по традиции, к одной из них была прикована Андромеда, брошенная на съедение морскому чудовищу. Ее освободил Персей, показавший монстру голову Медузы-Горгоны. Игаэль Ядин считал эту локацию мифа одним из доказательств того, что колено Дана, получившее Яффу в удел, было – данайцами, народом моря, который стал союзником Израиля. В греческих источниках говорится, что данайцы пришли в Грецию с востока, их отцом был Ваал, бог Ханаана, его братом – Египет. Скалы Андромеды особенно хорошо видны с веранды “Аладина” – кафе, находящегося в старинном арабском здании с “михрабом”.
Внизу на берегу – армянский монастырь св. Николая, полуразрушенный, запущенный, без монахов. Этот монастырь, возникший еще в византийские времена, связан со страшной историей наполеоновского похода. Здесь, в стенах монастыря, были заключены шесть тысяч пленных солдат – гарнизон Яффы, сдавший город Наполеону без боя. Они сдались, потому что были уверены – европейцы пройдут и уйдут. Бонапарт не знал, что делать с массой пленных – его маленький экспедиционный корпус, отрезанный от метрополии британским флотом, не мог справиться с охраной. После долгих колебаний Наполеон приказал перебить пленных. В течение трех дней солдат убивали на берегу – первый день их расстреливали, во второй и третий день кололи штыками, чтобы сберечь патроны. Когда об этом ужасном событии узнали палестинцы, началась партизанская война, и больше ни один город страны не сдался французскому завоевателю.
За монастырем – яффский порт, смысл существования города. Возник он в незапамятные времена – маленький залив и гряда скал создали здесь естественную гавань, единственную на побережье к югу от Акки. Да и яффская гавань – это рак, который сходит за рыбу на палестинском безрыбье. Как и все побережье, Яффа не была иудейской. В древности она принадлежала филистимлянам Ашдода, а после прихода персов отошла к финикийцам. Иудейская колония возникла в городе уже под властью диадохов. Во время восстания Маккавеев местные жители утопили несколько сот иудеев, и в отместку Маккавеи напали на Яффу, перебили местных жителей, поселили иудеев и запретили не-иудеям проживать в Яффе. Иудейская Яффа была уничтожена римлянами во время войны в 67 году н.э.
После ухода крестоносцев Яффа была основательно разрушена, как и все Побережье, и ожила лишь в XVIII в., когда она стала главным портом для христианских и иудейских пилигримов, портом Иерусалима. Агнон описывает в “Сердцевине морей” прибытие пилигримов: “Подошел корабль к берегу Яффы. Прозвучал залп с корабля. Налетели арабы из города. Одежонка на них похабная, рубашонка грязная и короткая, едва колени покрывает, и куском бечевки подпоясаны, и ноги босые – без чулок, только сандалии к ступням привязаны. И речь их шумная, как будто сами на себя гневаются. И людям язык их непонятен. Поднялись на борт, заорали во всю глотку и стали расхватывать людей, как пленных, схватили их и побросали вместе с пожитками в свои худые лодчонки. И сколько платы им ни давали, все им было мало”.
Яффский порт перестал быть воротами Святой земли в шестидесятых годах – сначала его потеснил порт Хайфы, а затем – аэропорт Лидды. Но приезд и отъезд из Святой земли остался таким же кошмаром, как и в XVIII в. для человека чувствительного. В Израиль не въезжаешь, как в Голландию – махнул паспортом и пошел. Ты стоишь перед полицейским, он разглядывает твой паспорт, проверяет фамилию по всем спискам и неохотно ставит свой штамп. Выезд еще сложнее – закрыть границу перед израильтянином – самое простое дело на свете, ведь ворота только одни, аэропорт Лидды. Любой кредитор, от муниципалитета до заимодателя первым делом просит запретить должнику выезд и суд практически никогда не отказывает. Это может – и делает – Еврейское Агентство: новый иммигрант не может выехать за границу, не получив разрешение Еврейского Агентства на выезд: возможно, иммигрант остался должен за проезд или доставку багажа.
Идея закабаления иммигрантов – чтобы не сбежали по приезде обратно – появляется впервые еще в “Еврейском государстве” Герцля, своего рода “Сионистском манифесте”. Герцль предлагал создать условия, при которых иммигранту будет трудно отработать свой проезд. Пока будет отрабатывать– свыкнется, считал он. В первые годы независимости граница Израиля была на замке и выезжали за рубеж только богатые и влиятельные люди. С годами нравы смягчились, и с выездом стало довольно свободно.
Русские иммигранты особо страдали от ограничений на выезд – только у них из иммигрантов 70-х годов не было второго паспорта и денег на расплату с Еврейским Агентством. В общем-то, эти проблемы решались, но с какими муками, истериками, слезами в кабинетах чиновников! А задолжать в Израиле совсем не трудно – потому что обычный процент расчетов в стране не смутил бы только Шейлока, или японских “саракин”. Долг в одну тысячу долларов превращается за два года в пять-шесть тысяч в руках умелого юриста. В банке кредит обходится в реальных сто процентов, но и этот дорогой банковский кредит почти невозможно получить. Любое приобретение – телевизора, машины, квартиры – превращает израильтянина в кандидата на место в долговой яме, так дорог кредит. И об этом вспоминаешь, когда банк или другой кредитор, которому казалось, и был должен-то грош, запирает перед тобой границу и требует тысячи и тысячи долларов.
Хотя и религия, и идеология запрещают это, ростовщический процент выдержал переезд из черты оседлости в Палестину. Библия проклинает ростовщика и запрещает брать процент. Ислам принял этот принцип, и сейчас в странах ислама возникла система беспроцентных банков. Евреи обошли этот запрет – хотя он сформулирован в Библии так же ясно, как и запрет свинины, оказалось, что легче жить без свинины, чем без ростовщичества. Человек, придумавший, как обойти запрет ростовщичества – Гиллель Старший – считается у евреев мягким и гуманным законоучителем. По традиции, он придумал способ обойти запрет для того, чтобы “было можно жить по Библии”. Религиозные евреи всегда приводят его имя в подтверждение того, что еврейская религия умеет быть гибкой, когда нужно. Но добрыми намерениями вымощена дорога в ад – значительная доля мук еврейского народа пришла из-за этой гибкости Гиллеля. Нынешние еврейские фундаменталисты, готовые вспомнить даже такие туманные повеления Библии, как завет истребить Амалека, не вспоминают о запрете ростовщичества, которое процветает повсюду.
Но не только долги мешают выезду – израильтянину приходится заплатить налог на выезд, налог на билет, налог на инвалюту, налог на пользование аэропортом. Все налоги вместе стоят иногда дороже билета на самолет, а вместе с билетом образуют мощную невидимую стену, отделяющую израильтянина от Свободного мира, где люди могут запросто поехать на уик-энд к своим соседям.
Следующая стена – служба безопасности. На выезде израильтянина и паломника допрашивают дерзкие молодые люди: кто такой, почему едешь, зачем, – что, видимо, вызвано проблемами безопасности, но удивительно мало приятно. Тут достается палестинцам – их обыскивают не на страх, а на совесть. Мне всегда было стыдно смотреть, как потрошат чемоданы почтенного седого шейха, раскидывая его носки и пижамы по площадке. Но и туристов проверяют серьезнейшим образом.
Затем наступает очередь таможни. И эта потрошит чемоданы в поисках электротоваров. В Израиле с его высочайшими стенами пошлин все, сделанное человеком, стоит куда дороже, чем в Европе; израильтянам стоит привозить все – камеры, видео, радио, часы, даже мясо (которое облагается стопроцентной пошлиной). На европейских границах таможня пресекает промышленную контрабанду и наркотики, но в единственных воротах Израиля – в аэропорту Лидды– идет борьба с отдельным туристом, с вещами личного пользования.
Высокие стены пошлин приводят к тому, что Израиль неизбежно отстает от развитых стран – ведь даже пишущая машинка облагается высокой пошлиной, не говоря о более совершенной технике. Поэтому новая техника с трудом находит свой путь в Израиль. Местная продукция продается – по той же причине – в Израиле по цене куда более высокой, чем за рубежом. Пошлины идут на пользу некоторым людям – так, производство ковров в Израиле ограждено 300% пошлинами. Соответственно, ковры – даже местного производства – стоят в Израиле в три раза больше, чем за рубежом: по закону рынка цена товара не имеет отношения к стоимости производства. Прибыль идет магнату – ортодоксальному еврею, члену кнессета от ультра-религиозной Агуды, Аврааму Шапира. Так светский Израиль способствует возникновению ортодоксального капитала, а ортодоксальный капитал тянет к усилению влияния ортодоксов в Израиле.
Таможня, полиция, проверки безопасности – тройные ворота, которые проходишь, “холодея яйцами”
