открыл архангел Гавриил, чтобы спасти Агарь и Исмаила) и черному камню Каабы,
У сходства Иерусалима и Мекки есть и более глубокое основание. Иерусалим не относится к Леванту и Средиземноморью, но к той стране, что тянется от Мекки с Мединой до Аммана и Наблуса. К востоку от Иерусалима лежит пустыня, и она накладывает свое клеймо на жизнь города. Иерусалим – сестра Мекки, не Яффы. Каждый раз я удивляюсь, что можно ездить из Иерусалима в Тель Авив к Средиземному морю без паспорта. Дело не в политике – в ветрах, в горах, в море. Поэтому Иерусалим соперничал с Меккой, не с Яффой.
Самаряне и иудеи – две основные не-христианские группы в Палестине – приняли ислам еще быстрее, чем христиане. Ислам как компромисс между иудаизмом и христианством удовлетворил практически все теологические требования иудеев, от строгого единобожия до почитания Авраама и Давида. Ислам сохранил даже обрезание, которое отверг еще св. апостол Павел. Он отклонил шелуху талмудических заповедей и отверг дихотомию «иудеи – гои», но это было неизбежно. Иудеями остались ростовщики (ислам запрещал давать деньги под процент) и крупные купцы; самарянами остались священники. Прочие иудеи Палестины решили, что «ислам – это иудаизм сегодня».
Для них, преемник иудаизма в Палестине – ислам – воссоздал храм в дни Омайядов, когда именно сюда, на Харам эш-Шариф (Благородное Святилище), как называется сегодня двор храма, устремились паломники со всех сторон омайядского халифата, и в том числе жители страны, потомки израильтян, оставшиеся здесь. Ислам, как и поздний иудаизм, не знал жертвоприношений, но молитвы. В том, что иудей Кааб указал Омару ибн Хаттабу, где построить святилище, можно увидеть символизм преемственности: халифат был преемником царства Соломона, и комплекс Харам аш-Шариф был преемником храма Соломона.
Это мнение прочно вошло в сознание иудеев, и еврейский испанский историк Авраам Закуто, современник Колумба, называет Золотой Купол Скалы – Храмом Соломона. Того же мнения придерживались и крестоносцы, назвавшие Купол – Templum Solomonis. В 19 веке Золотой Купол был изображен в синагогах Цфата, как Храм Соломона. И хотя наш современник привык к исторической линейной перспективе, складная гармоника истории древних лучше объясняет мир. Для них образ Соломона Премудрого сливался с образом Сулеймана Великолепного, отстроившего Иерусалим в начале 16-го века, как в книжках Фоменко.
Харам аш-Шариф – место дивной красоты и святости, старший брат всех высот Святой земли. Нет в Иерусалиме, да и во всей Святой земле, ничего прекраснее. Такие архитектурные ансамбли во всем мире можно сосчитать на пальцах одной руки. В России с ним может сравниться разве что Кремль. В его стенах разбиты сады, ухоженые и взлелеяные. Здесь хорошо сидеть в тени деревьев в знойный день. Только курить, есть и пить там нельзя, что пресекает в корне идею пикника на святом месте. В стране микроклиматов подъем на Харам от Стены Плача потрясает – из удушающего пекла человек попадает в рай, где дуновения ветерка и кроны деревьев создают прохладу, где течет вода фонтанов и где сверкает синевой и золотом Купол Скалы.
Но этой красоте угрожает опасность. В крайних еврейских кругах все чаще раздается призыв – взорвать Золотой Купол и заменить его так называемым Третьим Храмом, где будут «возобновлены» гекатомбы телят и ягнят. Кто поддерживает эту странную идею?
Казалось, иудеи редко задумывались о храме, ставшем анахронизмом еще до его разрушения. Возник новый иудаизм – иудаизм без храма, иудаизм исполнения заповедей,
Религиозные ортодоксальные иудеи в черных шляпах и с пейсами, – такие же, как у моего прадеда – населяющие Меа Шеарим и подобные им районы от Бруклина до Парижа, не принимают идеи Третьего храма. “У нас молитвы и учение вместо жертвоприношений” – говорят они. Раввинат запрещает иудеям подыматься на Храмовую гору, и большинство «богобоязненных» (самоназвание) евреев соблюдает этот запрет. Официальная причина – за отсутствием пепла рыжей телицы народ ритуально нечист, и осквернил бы Храмовый двор. Причина более подлинная – Храмовый двор табуирован, чтоб не было искушений.
Либеральные светские евреи, как правило, не интересуются Храмовой горой, как и вообще Нагорьем и местной стариной, связанной с религией. Для «израильтян», потомков поселенцев подмандатной Палестины, совпадение имен нового Израиля и древнего Израиля – совершенно случайно, а существование Храмовой горы в западной просвещенной державе – исторический курьез наподобие пирамид в арабском Египте. Разговоры о храме их возмущают. Более того, это единственная точка, в которой они поддерживают крайних ортодоксов в Меа Шеарим и в раввинате. Если израильский социалист хвалит раввинат – значит, речь идет о Храмовой горе. Одна из причин – оправданный страх перед религиозно-националистическим фанатизмом, который может в любую минуту пробудиться и залить страну. Другая – боязнь любого радикализма, присущая консервативной израильской “умеренной левой”.
К северу от Храмовой горы лежит Мусульманский квартал Старого города, бедный район узких переулков и мамелюкских зданий 14-го века. В нем поселились иудейские религиозные радикалы – группа милленариев, думающая о создании Третьего храма. Под влиянием проповеди каббалиста – сиониста рабби Кука в их среде сложилось убеждение, что стоит принести жертву на Храмовой горе – как придет Мессия. Поэтому эти группы стараются путем магического акта – взрыва Золотого купола и жертвоприношения – привести Избавление и Царство Божие на земли. Один из центров милленариев – ешива “Торат Коаним”, где готовят одежды для первосвященника и обсуждают технические детали службы в храме. Автор книги “Израильтяне” Амос Эйлон называет их “саббатианцами” – потому что они верят, что мы живем в мессианскую эру.
Но, говоря словами Эйнштейна, эта теория безумна, но недостаточно безумна. Милленарии, как и любые другие иудейские религиозные радикалы не смеют оторваться от
В начале 20-го века в национально-религиозных кругах возникло движение, искавшее религиозное выражение своим чаяниям. Его центры – ешива “Мерказ га-рав” в Иерусалиме, кибуц Кфар Эцион и поселок Офра – новые еврейские поселения в Нагорье. С этим движением связан “Гуш Эмуним”, союз религиозной националистической молодежи из высших слоев израильского общества, Национально-религиозная партия и движение “Бней Акива”. Их религиозный поиск тоже был мало успешным и практически завершился ничем – они пришли к крайнему шовинизму и религиозной ортодоксии. У них не хватило дерзости в религиозной сфере. Вместо того, чтобы пойти по стопам реформаторов – Моисея, Иисуса, Мухаммада, Саббатая, Лютера, они пошли по пути Савонаролы, вместо реформы избрали ортодоксию, вместо ангиномичности – номичность.
Они не смогли понять, почему все успешные реформаторы иудаизма пытались в первую очередь поразить Галаху, разрушить ее, оторваться от нее. Вместо этого они пытались – и пытаются – интерпретировать Галаху и действовать в ее рамках. Как червяк, ползущий по кривому суку, не ощущает кривизны сука, так и “возрожденцы” – религиозные сионисты не заметили, что нельзя добиться возрождения религии, не оторвавшись от кривого сука Галахи. Вместо религиозного поиска они нашли для себя бастардизированную смесь национализма и ортодоксии.
Неудачей религиозной реформы Эхнатона Тойнби доказывает мертворожденность возрожденного Египетского государства. Неудача религиозной реформы сионизма может служить подтверждением тому, что и еврейству не удалось выйти из своего фоссилизированного, окаменелого состояния, в котором оно оказалось века назад. Мумии и фоссилы могут храниться долго – так, друзы хранят уже тысячу лет веру в божественность безумного египетского халифа Хакима. Но ожить они не могут без основательной религиозной встряски.
В иудаизме латентно существует идея, способная произвести эту встряску – но она ассоциируется со
